[255] Ван Геккерен решил не рисковать и не выписывать Дантесу нидерландский паспорт.
В Нидерландах случившееся наделало много шума. Король возмущён, дворянство негодует. Власти вынуждены предпринять какие-то шаги. Но какие именно? Между королём, министром иностранных дел, министром юстиции, а также Высшим советом дворянства завязывается дискуссия, продлившаяся до февраля 1838 года.
С юридической точки зрения, вопрос состоял в том, утратил ли Дантес нидерландское гражданство, поступив на службу в русскую армию, или он никогда его и не имел. В последнем случае, если он не являлся подданным Нидерландов, то и последние два пункта королевского указа относительно Дантеса не могли иметь законной силы, то есть Дантес никогда не принадлежал к нидерландскому дворянству и не имел права носить имя и пользоваться гербом Ван Геккеренов. В этом случае не требовалось предпринимать никаких дальнейших шагов. Если же он имел и утратил нидерландское гражданство, то это не означало, что он так же автоматически лишался принадлежности к нидерландскому дворянству. В таком случае вопрос сводился к тому, соответствует ли поведение Дантеса понятиям чести. Если нет, то он мог быть объявлен лишённым дворянского звания.
Министр юстиции и Высший совет дворянства заняли жёсткую позицию. Министр иностранных дел принял сторону Ван Геккерена и Дантеса. В итоге дело было вынесено на рассмотрение Государственного совета — нидерландского конституционного суда, который пришёл к заключению, что король не обязан принимать никаких специальных мер, и вот по какой причине.
Дантес утрачивал нидерландское гражданство в соответствии с законом, то есть автоматически. При этом не требовалось принятия специальных мер королём. С момента появления королевского указа прошло более года, и за истекший период никто из родственников Ван Геккерена не высказал возражений против изменения Дантесом своего имени. Поэтому речь шла о деле, которым следовало заниматься не королю, а обычному суду. Вопрос же о принятии Дантеса в нидерландское дворянство оставался открытым. Совет рекомендует ничего не предпринимать, поскольку вероятность того, что Дантес когда-нибудь воспользуется в Нидерландах своим дворянским дипломом, равна нулю.
Один из доводов, приведённых в ходе упомянутой выше дискуссии, побудил меня ещё раз обратиться к известной статье Гроссмана 1929 года «Женитьба Дантеса». Снукарт ван Схаубюрх, один из четырёх членов Высшего совета дворянства, пишет: «Если в отношении самого Дантеса встаёт вопрос о принадлежности к нидерландскому дворянству, то нельзя же на основании поведения отца лишать дворянского звания его детей». Возникает и ещё один вопрос: к каким последствиям для потомков Дантеса приведёт объявление недействительным решения об изменении фамилии. Снукарт ван Схаубюрх продолжает: «Предположительно, госпожа Дантес произвела на свет одного или, может быть, двух детей, и её муж носит фамилию Ван Геккерен. Эти дети записаны в книге рождений под фамилией Ван Геккерен, а их отец будет именоваться просто Дантес».[256] Двое детей через год после свадьбы? На основании чего вообще могло возникнуть подобное утверждение?
По мнению Гроссмана, из семейной переписки Дантеса можно сделать заключение, что Екатерина ещё до замужества носила в себе его ребёнка. Гроссман ссылался при этом на письмо от мая 1837 года, в котором упоминался ребёнок. Впоследствии выяснилось, что письмо следует датировать не маем 1837 года, а маем 1838 года, и, таким образом, казалось бы, все аргументы отпадают. Однако Гроссман полагал, что существовали и другие письма, которые свидетельствовали о беременности Екатерины ещё до замужества.
Посмотрим, какие доказательства могут быть приведены в пользу этого.
20 марта 1837 года Екатерина пишет Дантесу, который после высылки из России находится в Кёнигсберге, что она чувствует, как ребёнок шевелится у неё в животе.[257] С медицинской точки зрения, подобное движение плода свидетельствует о сроке беременности не менее 16—20 недель. Обратимся теперь к письму Ван Геккерена от 2 февраля, то есть через три недели после свадьбы.[258] Он понимает, что ему не суждено остаться посланником в Петербурге, и просит министра иностранных дел не отзывать его в Гаагу, а назначить посланником в какую-нибудь другую страну, объясняя свою просьбу следующим образом: у него слишком мало денег, жалованья посланника едва хватает на жизнь. Кроме того, он вынужден теперь содержать также семью своего приёмного сына, а состояние его невестки таково, что «расходы не замедлят ещё увеличиться». Иными словами, уже через три недели после свадьбы Ван Геккерен знает, что Екатерина беременна. На основании обоих писем можно сделать вывод, что ребёнок был зачат до декабря.
Серена Витале обнаружила ещё одно письмо Дантеса к Екатерине, в котором речь идёт о «картошке», как они, вероятно, называли между собой будущего ребёнка. Это письмо было написано между 12 и 27 декабря 1836 года.
На первый взгляд может показаться, что предположения о добрачной беременности опровергаются официальной датой рождения первого ребёнка Екатерины и Дантеса. Согласно записи в книге актов гражданского состояния города Сульца, ребёнок появился на свет 19 октября 1837 года. При сравнении всех «за» и «против» аргумент физиологический — Екатерина чувствовала движение плода и была, таким образом, по меньшей мере на пятом месяце беременности — берёт верх над аргументом бюрократическим — Матильда Евгения была зарегистрирована в Сульце как родившаяся 19 октября.
Единственно возможным объяснением всего этого представляется то, что Дантес при регистрации дочери дал ложные сведения. Обращает на себя внимание тот факт, что при рождении трёх других детей заявление Дантеса скреплено подписью местного врача, доктора Веста. При регистрации же первого ребёнка имя врача отсутствует, зато в книге записей стоит подпись Ван Геккерена. К тому же известно, что Дантес и Ван Геккерен и раньше неоднократно сообщали официальным властям ложные сведения, как это было, например, в случае с Нессельроде при так называемом усыновлении.
Поскольку мы теперь можем утверждать, что Екатерина была беременна до вступления в брак, то возникает вопрос, было ли известно об этой беременности в октябре или ноябре 1836 года и явилась ли беременность действительной причиной женитьбы Дантеса? Почему Дантес посватался к Екатерине в ноябре 1836 года?
Может возникнуть и вопрос, почему заключение брака затянулось до января, в то время как беременность Екатерины должна была бы ускорить этот процесс? Ответ лежит на поверхности: во время рождественского поста ни католические, ни православные церкви не заключают браков. Кроме того, для бракосочетания между представителями разных религий требовалось разрешение обеих церквей, а это не могло не занять некоторого времени.
Ван Геккерен так и остался крайне противоречивой фигурой в нидерландской истории, хотя ещё лет двадцать пять назад он считался самым крупным нидерландским дипломатом девятнадцатого века. В хвалебных оценках отмечался его острый аналитический ум, а также тот факт, что ему в своё время удалось благополучно разрешить несколько сложных дипломатических проблем. В 1842 году Ван Геккерен был назначен посланником в Вене, где он и оставался до конца своей карьеры. Вильгельм II неоднократно использовал его для деликатных дипломатических миссий во Франции. Когда возникли планы назначить его посланником при Ватикане, последовали резкие возражения папского представителя в Гааге. Вместе с тем у Ван Геккерена были и почитатели. Его имя неоднократно упоминалось в числе претендентов на пост министра иностранных дел. Однако протестантские политики рассматривали его обращение в католичество как измену и неоднократно препятствовали его назначению.[259]
Если сейчас почитать отчёты Ван Геккерена из Петербурга и Вены, то довольно трудно понять, чем он вызывал такое восхищение. В своих депешах он нередко отстаивал позицию стран, в которых был аккредитован, а эта позиция могла противоречить нидерландской. Его, например, более устраивала политика Нессельроде и Николая, чем Ферстолка ван Сулена и Вильгельма I.
Вильгельм и Анна Павловна помирились, в 1840 году они стали королём и королевой Нидерландов. Пребывание их на троне продолжалось до смерти Вильгельма II в 1849 году. Анна пережила своего супруга на 16 лет и скончалась в Гааге в 1865 году. Дантес стал французским сенатором. Его супруга Екатерина скончалась при рождении четвёртого ребёнка. Их сын Жорж прославился во Франции как известный дуэлянт.[260]
Дантес, а позднее и его потомки, ещё не раз видоизменяли свою фамилию. В 1843 году суд города Кольмара дал ему разрешение также и во Франции носить фамилию де Геккерен. Одновременно он ходатайствовал перед королём Луи-Филиппом о возможности пользоваться во Франции титулом барона, «который ему пожаловал король Нидерландов». Более века спустя, в 1950 году, некоторые из его потомков получили разрешение другого французского суда на новое изменение: теперь вместо фамилии де Геккерен они стали носить фамилию де Геккерен-Дантес.
В ежегодники нидерландского дворянства на протяжении последних лет неизменно включается французский род де Геккерен-Дантес.[261] Родовой дом в Сульце был продан и позднее переделан в гостиницу.
Франс Суассо
I. Ван Геккерен — Вильгельму I
Понедельник, 11 апреля 1836 г., Гаага
Его Величеству Королю!
Государь!
С глубочайшим почтением нижеподписавшийся осмеливается обратиться к Вашему Величеству по делу, которое, как будет видно из дальнейшего изложения, имеет для нижеподписавшегося величайшую важность и относительно которого он смеет надеяться на Вашего Величества благосклонное решение.