- Что ж, неплохо, - сказал он, глядя на поднимающихся бойцов. – Точное видение вашей первой встречи с Волной. Как отряд Волны, вы были прекрасны… а вы – очень хорошие лесовики, впервые взявшие в руки оружие. Провижу множество погребальных костров в Меланнате…
- Хватит тебе, - покачал головой Риланкоши, вышедший из тени вслед за ним. – По крайней мере, оружие они держали крепко. И даже Кесса не потеряла меч в свалке. Хаэй! Воины Меланната! Что вы вспомните сейчас из того, что рассказал я перед боем?
- У Волны есть вожди и воины, - ответил авларин, недавно изображавший хеска-врага. – Те, у кого сильная воля, держатся долго, но когда поддаются – заражают многих. Они ведут вперёд тех, кто собрался вокруг них. И если убить вождя первым, отряд дрогнет.
- А стая Яймэнсов – тоже хороший переносчик Агаля, - дополнил другой эльф. – Но в ней нет порядка. Она будет ждать сильного хеска. И если будет такой хеск, и такая стая, и существа вокруг, - у Волны появится ещё один отряд.
- Вот поэтому мы помогаем Яймэнсам-лесовикам, - кивнул Риланкоши. – Чтобы они не оставались в лесу без присмотра, и чтобы Агаль находил меньше пищи. Хаэ-эй! Все в тень!
Кесса влетела под навес как раз вовремя – там, где она только что стояла, теперь лежала огромная связка тонких стеблей, измятых и перекрученных. Четыре алайги, обвешанные тюками, вошли во двор, и теперь Яймэнсы, пригнавшие их, сбрасывали наземь груз. Те, кто должен был их встретить, отвлеклись на учебный бой, но быстро опомнились – и вокруг вьючных ящеров собрались носильщики. Тюки поволокли к длинным строениям вдоль стен. Хески, избавившись от груза, вновь оседлали алайг и погнали их к воротам – все, кроме одного.
Яймэнс зашёл под навес, неуверенно огляделся. Риланкоши, присмотревшись к нему, жестом попросил юнцов разойтись.
- Ваак! – наклонил голову хеск.
- Ваак, - ответил на приветствие Риланкоши. – Что у тебя болит?
Яймэнс неуверенно шевельнул крыльями.
- Колдовать не могу.
Он протянул чешуйчатую лапу к ветке Древа, болезненно сощурился, - ни один лист не шелохнулся и ничуть не изменился. Хеск досадливо зашипел.
- Руки холодит, в груди жжёт, а колдовства не выходит. Ты такое видел?
- Давно это с тобой? – Риланкоши кивнул хеску на лавку, и тот сел, смущённо поводя крыльями. – А остальные не заболели?
- Дней пять… Мы в лесу были, собирали плетеницу, - ответил Яймэнс. – Другие здоровы.
- Это джиджи, - вздохнул эльф. – Я кому давал натирания? Ты натирался? Чую, что нет.
- Да на кой эта вонь?! – хлопнул крыльями хеск. – Это не джиджи. Что, они теперь незаметно кусают? И так, что следов не остаётся?
- Подними крылья и повернись спиной, - велел Риланкоши и кивком подозвал к себе юнцов. Подошла и Кесса, на всякий случай спрятав руки за спину. «Этот бедняга потерял дар магии! Речник Фрисс говорил, что это навсегда…» - она поёжилась. «А вот Риланкоши что-то надумал… Вот бы помогло!»
- Смотрите, - сказал авларинский целитель, слегка приподнимая панцирную пластину на спине хеска. – Так выглядит убежище джиджи.
В толстой шкуре Яймэнса чернела дырочка – небольшая, шириной с ноготь мизинца. Риланкоши коснулся её края, и что-то зашевелилось внутри.
- Джиджи, - цокнул языком один из юнцов. – Хорошо устроился. Прямо под печатью.
Кесса изумлённо мигнула.
- Это жук? Как он миновал печать?!
- Вайнег бы его побрал, и весь их род, - пробормотал Яймэнс. – Как я его не заметил?!
- Замри, - велел Риланкоши, извлекая из кармана изогнутую костяную палочку. Тонкий стержень погрузился в ранку и медленно провернулся, выталкивая на свет существо, похожее на огранённый чёрный камешек с розовыми точками по всем бокам. Оно запоздало шевельнуло лапами, выпустило из хоботка белесую нить, но убежать не успело – игла пронзила его насквозь.
- Джиджи, поедатель магии, - сказал Риланкоши, убедившись, что все юнцы видели существо. – Из-за него мы омываемся пахучими смолами. Запах их кажется некоторым вонью, но лишение магии куда более неприятно. Попробуй теперь свои силы, о гость…
Он легонько провёл пальцем вдоль ранки, и Яймэнс шевельнул лопатками – новая кожа, прорастая над отверстием, сильно чесалась.
- Джиджи, - пробормотал он, протягивая лапу к ветвям Древа. – Надо же!
Ветка закачалась, хотя никто не прикасался к ней, её листья выгнулись, как паруса, поймавшие ветер. Хеск хмыкнул, развернулся и пошёл к воротам, на середине двора взлетел, неуклюже хлопая крыльями, и скрылся в папоротниках.
- Опять джиджи, - поморщился Риланкоши, повернувшись к Иллингаэну. – Первый за восемь лет. Они когда-нибудь переведутся?
- Агаль, - пожал плечами эльф. – Волна поднимает пену. Пора почистить лес… Поговори с княгиней, без неё будет трудно.
- Почистим, когда пойдём к Зурге, - качнул головой Риланкоши. – Всё равно собираться. У тебя всё готово?
- А, доспехи, - досадливо скривил губы Иллингаэн. – Даже не знаю. Делали по старым свиткам, что будет на подгонке – сам Флинс не скажет. Ты давно видел Зургу?
- Он давал слово, значит, на сборах будет, - нахмурился целитель. – Тревожно мне из-за всего этого…
Эльф осёкся, огляделся по сторонам, словно только сейчас вспомнил о юнцах, собравшихся вокруг. Под навесом было тихо, все смотрели на предводителей.
- Я пойду, - сказал Риланкоши. – Вечером встретимся.
Иллингаэн поднял посох, ударил им о камни, и поднявшийся было шёпот в толпе тут же оборвался. Кесса испуганно мигнула и попыталась вспомнить, о чём только что хотела спросить – но напрасно.
…Древо цвело. Предгрозовой вечер был душным, ветер утих, и листья папоротников безжизненно повисли, - и облако аромата накрыло замок так, что Кессе хотелось заткнуть нос. Этот запах был бы приятен, будь он слабее – хотя бы в десять раз. А так Речница просунулась меж зубцами стены и свесилась наружу, пытаясь унюхать речную тину или мокрый мох. «Это, наверное, к тому, что пора мне идти домой,» - угрюмо подумала она, отвернувшись от леса.
Со стены хорошо был виден двор, длинные строения, где не утихали треск, лязг и шипение, уснувшие башни, мерцающие печати на воротах. Из тени на миг показалась чья-то спина в серебристой чешуе кольчуги, - стена казалась пустой, но стража не дремала. Кесса прошла вдоль бойниц и думала уже спуститься и идти спать, когда кто-то гулко вздохнул рядом, и вздох оборвался шипением.
- Ну-ну-ну, - успокаивающе пробормотал кто-то, и Кесса застыла на месте и прижалась к стене, узнав голос воительницы Миннайлан. – Ты был очень хорош. Это твоя первая весна! Будут другие, и будут гнёзда на твоей земле, и детёныши повиснут на тебе, как гроздья ягод на Древе Миннэна. Ещё сам будешь не рад, когда все они на тебя влезут!
Шелест и шипение были ей ответом. Кто-то тяжело вздохнул в темноте. Кесса, не дыша, сделала ещё один шаг, - до бойницы оставалось всего ничего.
- Нет, - сказала Миннайлан. – Пока мы живы – ничего такого не будет. Ни пепла, ни обглоданных костей. Все пернатые вылупятся в срок, и созреет икра на ветвях и под водой, и холги будут стоять тут ещё много тысяч лет. Мы не оставим вас!
Невидимое во мгле существо с присвистом выдохнуло, зашуршали тяжёлые перья. Кесса высунулась в бойницу, досадуя на узкий лаз, - ей прищемило уши.
- Разумеется, - сказала эльфийка. – Доспехи для тебя готовы, и я покажу, как надеть их. Может быть, мы будем сражаться вместе… но есть маги и получше меня. Ты очень силён! И твой хвост, и лапы, и грудь, и брюхо… и когти – каждый подобен мечу Илирика! Оставь тревогу, лесной воин. Это Волне следует нас бояться.
Теперь Кесса видела, с кем она говорит, - огромная серая тень замерла у стены, и длинные отточенные когти, чуть прикрытые перьями, блестели в свете двух лун. Миннайлан просунула руку сквозь бойницу и коснулась пернатой морды. Зверь с тихим шипением подставил горло. Эльфийка хихикнула.
- Какие яркие перья на твоей груди! Ты стал красивым и сильным. Придёт весна, и кто-то совьёт гнездо на одном из холмов в твоём лесу. Радостно будет видеть, как умножается род когтистых…
Существо шумно вздохнуло и опустило голову – и снова подняло. Что-то длинное было у него в пасти. Запахло мокрым мхом, рассолом из прошлогодней бочки – и квашеной рыбой, найденной на самом её дне.
- Кецери! – воскликнула эльфийка, принимая тяжёлый подарок. – Спасибо тебе, лесной воин.
Во дворе зашуршали плащи, заколыхались тени, - караульные сменялись на воротах, и кто-то уже поднимался по лестнице на стену. Кесса вжалась в тень и шмыгнула под прикрытие башни. Винтовая лесенка вывела её во двор, где она и остановилась, растерянно усмехаясь и качая головой.
«Так и есть – они сражаются бок о бок,» - думала она, оглядываясь на стену. «Друзья и союзники, создания умные и благородные. Вот бы и мне набраться храбрости…»
Она представила, как прикасается к когтистой лапе зурхана, и вздрогнула – её будто ледяной водой окатили. Тут же вспомнилась и грозная гора, защищавшая своё гнездо, и страшные когти над головой Речницы, и острые зубки маленькой харайги, порвавшие ногу до кости… а ведь зурхан – не мелкая харайга!
«А может, и ни к чему,» - подумала Кесса, тихо пробираясь к Зале Клинков по сумрачным коридорам. Замок спал, только в кузницах не умолкал рёв пламени и лязг металла. «Очень уж они страшные и вспыльчивые! Я бы обошлась ящерами без перьев – с ними как-то спокойнее…»
...Под потолком Залы Чаш снова вспыхивали многоцветные огни, и лианы прорастали из стен и колонн, выбрасывая широкие перистые листья и взрываясь роскошными соцветиями. За столом, где сидел Куулойри, затянули песню, но Дети Намры не подхватили её, молчали и сотрапезники Миннэн и Риланкоши. Многие места за их столами были пусты, и ни княгини, ни целителя, ни старшего из Детей Намры в зале не было. Агюма, обычно сидевшая у ног Иллингаэна, бродила неприкаянно под столом. Эльфы подманивали её угощением, но существо и ухом не вело – ни папоротник, ни выловленные из чашки с уном рачки, ни лепёшки, ни жареные грибы не пришлись ему по вкусу. За спиной Кессы к стене прилепился шонхор, пару раз сунул нос в её тарелку, утянул половину лепёшки, разочарованно скрипнул и перебрался ближе к потолку.