День миновал, и солнце упало за папоротники, но темнота не остудила перегретый вязкий воздух. Выбрав сухую кочку, Кесса уложила на неё груду веток, а сверху – кокон, но, когда легла, всё равно оказалась в воде. Каждое волоконце мха истекало влагой. «Вайнег с ней,» - подумала странница – не было сил открыть глаза. «Не холодно.»
Где-то рядом был ключ, и вода еле слышно бурлила. Кесса слышала тихий плеск, шорох ночных зверьков, перекличку невидимых созданий в тёмном лесу, - и ей чудилось, что она лежит в тростниках на берегу Реки, а над обрывом стрекочут кузнечики.
Пролетающая пушинка села на лицо, Кесса отмахнулась – и растерянно замигала, глядя на светлеющее небо и резные кроны папоротников. Чешуйчатые ветви упирались в облака, и солнцу было не пробиться в лесные дебри, но рассвет уже забрезжил. Кесса приподняла накрывший её тёмный полог – он шевельнулся под рукой, и Речница вздрогнула и ошеломлённо мигнула. Над ней лежало широкое перепончатое крыло. Его покрывал короткий пух, сквозь пронизанную тёмными жилами кожу просвечивали длинные тонкие кости. Кесса, отпустив крыло, перевернулась на другой бок и упёрлась взглядом в могучее плечо, заросшее рыжеватым мехом. Странница, мигнув, поднесла к нему руку, попыталась обхватить мохнатую лапу пальцами – но тут и двух рук было мало. Горячий воздух коснулся её затылка, что-то засопело над ухом, Кесса привстала – и встретилась взглядом с огромной крылатой гиеной.
- Ал… - выдохнула Кесса, но существо вскинуло лапу, оттолкнув её на мокрый мох, и бросилось вперёд. Что-то яростно зашипело, во все стороны полетели брызги болотной жижи, Речница вскочила, растерянно глядя на Куайму. Пасть ящера сомкнулась там, где недавно лежала нога Кессы, - но не захватила ничего, кроме мха. Алгана, придавив пришельца к земле, впился зубами в его загривок, рванул на себя, и ящер задёргался, разбрызгивая кровь. Его шея была перекушена, и хеск, вырвав из тела Куаймы кусок мяса вместе с осколками хребта, жадно проглотил его и снова склонился над тушей. Хвост болотной ящерицы ещё бил по грязи, но её голова уже не соединялась с телом.
Кесса посмотрела туда, где только что спала, потом – на прикрытую плавающим полотнищем мха яму, из которой выползла Куайма. Под рваным зелёным покрывалом колыхалась чёрная бездна. Речница судорожно сглотнула и запоздало потянулась к ножу.
- Водяные окна, - сказал, проследив за её взглядом, Алгана. – Опасно спать у воды, детёныш. Весь этот лес – западня…
Он с хрустом вгрызся в добычу, оторвал ящеру лапу и перекусил её пополам, чтобы лучше помещалась в пасти. Кесса вздрогнула и отвела взгляд. «Уходить отсюда надо,» - пронеслось в голове. «Да поскорее!»
Хеск снова склонился над убитым, и к ногам Кессы упало что-то мокрое и холодное. Она невольно взглянула – и отшатнулась. Это был откушенный хвост Куаймы.
- Ешь, - сказал хеск, лапами раздирая шкуру на спине ящера. Розовая жижа брызнула Кессе на ноги, и она отступила ещё на шаг. Земля тревожно заколыхалась под ногами – Речница встала на ненадёжную кочку.
- Чего ты? – мигнул Алгана, подобрал хвост и впился в него зубами, вспарывая толстую шкуру. – Ешь.
Истёрзанный хвост закачался перед лицом Кессы, она замотала головой. Хеск посмотрел на хвост и в недоумении пожал плечами.
- Хочешь другой кусок? – он шагнул в сторону, уступая Речнице место у туши.
Кесса мигнула ещё раз, с трудом перевела взгляд с растёрзанной Куаймы на её пожирателя. Морда и лапы Алгана были перемазаны кровью, но злобы в янтарных глазах не было – он даже казался дружелюбным…
- С-спасибо, я ела вечером, - покачала головой Речница. – Ешь ты!
Алгана фыркнул, смерил её недоверчивым взглядом и снова склонился над тушей.
- Надо есть, детёныш. Иначе зубы так и не вырастут.
- Я не детёныш! – обиделась странница. – Я – Кесса, Чёрная Речница. А кто ты, и откуда тут взялся?
- Ты идёшь вдоль реки, тебя легко найти, - ответил Алгана, слизнув кровь с опухшего носа. – Ещё и спишь у воды. Я – Нингорс. Ты из авларинов? Я видел лодку.
Кесса вновь мигнула и запоздало поёжилась. «Хорошо, он не в Волне!» - она покосилась на клыки хеска и вздрогнула. Существо перемалывало кости без малейших усилий, и половина Куаймы уже исчезла в его брюхе.
- Нет, но авларины – мои друзья, - сказала она и наклонилась за оброненным шлемом и сумкой. – Я – Чёрная Речница. С берегов Великой Реки… Или ты не слышал о…
- Река? – Нингорс отложил недоеденное и выпрямился, тенью накрыв всю поляну. – Орин? Мог бы раньше понять. Я знаю Реку. Был там. Будешь есть потроха?
Кесса поспешно отвернулась – смотреть на внутренности Куаймы ей не хотелось, пусть ящерица и пыталась её сожрать.
- Я не ем хесков, - сказала она. – Зачем ты гнался за мной? Теперь Агаль над тобой не властен, лети своей дорогой!
Алгана фыркнул, утёр морду лапой.
- У меня под шкурой джиджи. А рук на спине у меня нет.
- Нуску Лучистый! Так тебе подсадили жуков в рану… - Кессу передёрнуло. – Жители были очень злы, не иначе. Если не укусишь меня, я вытащу джиджи.
Нингорс кивнул, на шаг отошёл от недоеденной Куаймы и растянулся на брюхе, разведя в стороны кожистые крылья. Шкура на его спине была разодрана, длинные рваные раны тянулись по лопаткам до хребта.
- Кто тебя так?! – Кесса села рядом с хеском, не смея дотронуться до кровоточащих борозд. Алгана вздохнул.
- Говорю же – рук на спине нет. Глаз тоже, - проворчал он. – Промахнулся. Достань жуков, остальное зарастёт.
- Река моя Праматерь… - выдохнула Кесса, прикоснувшись к краям раны. – Зря ты так себя изувечил. В таком месиве никого не найдёшь…
Последний чёрный жук хрустнул под ногой, оставив пятно высосанной крови. Нингорс поднялся, встряхнулся и потёр запястья.
- Я мигом, - буркнул он, заходя в заросли. Зеленоватая вспышка хлестнула по глазам, запахло гарью. Высокий папоротник задымился, обугливаясь и роняя скукоженные листья. Кесса подула на свои руки – под кожу словно углей натолкали, и кости заныли, отзываясь на чужую магию.
- Другой разговор, - сказал Нингорс, вернувшись к водяному окну, усмехнулся во все клыки и откусил Куайме ещё одну лапу. Похрустев костями, он склонился над лужей и принялся лакать.
- Ага, - пробормотала Кесса, отходя от залитых кровью кочек. Солнце так и не показалось, зато тучи потемнели и набухли влагой. Приближался ливень.
- Я пойду, - сказала странница и попятилась, не спуская глаз с крылатой гиены. От существа, пожирающего других хесков и пьющего из болота, добра ждать не приходилось.
- Погоди, знорка, - Нингорс, бросив еду, шагнул к Речнице. – Не уходи. Агаль идёт за мной. Я там уже был. Не хочу снова. Знаешь, что он делает?
Алгана содрогнулся, прикрыл лапой глаз. Он и так стоял, пригнувшись, чтобы видеть глаза Кессы, а теперь склонился ещё ниже, и жёсткая чёрная шерсть на загривке поднялась дыбом.
- Знаю, - прошептала Кесса. Ей было не по себе, но уйти она не могла.
- Тебе надо к авларинам, в Меланнат. Они умеют лечить…
- Слишком далеко, - вздохнул хеск. – Я пробовал. Мне полудня не прожить в своём уме. Эта зараза уже в крови.
- Но чем помогу я? – растерянно спросила Кесса. – Тот отряд… Я только думала, что они очнулись, а они опять перегрызлись!
- И это значит, что они в своём уме, - ухмыльнулся Нингорс. – Куаймы едят Куай. Всегда ели. Откуда там дружба? Ты вытащила их из Волны. Они свободны. А я…
Он снова прикрыл лапой глаз, будто хотел раздавить что-то, заползшее под череп.
- Когда оно вернулось, я полетел за тобой. Хорошо, что успел. Не уходи, детёныш. Не надо…
Алгана запрокинул голову и зашёлся хриплым воем. Кесса шагнула к нему и протянула руку, скрывая дрожь.
- Не бойся, Нингорс. Я не оставлю тебя. Пусть Волна боится нас, а не мы – её!
…Струи дождя сплелись серебристой завесой от земли до неба, выбивали дробь по широким кожистым листьям, и мох, покрывающий стволы, колыхался на ниспадающих волнах. Небо опустилось ещё ниже, длинные тени с хвостами и плавниками мелькали в тучах, чьи-то щупальца показывались из облаков и снова скрывались.
- Готово! – Кесса, набросив косу из лиан на сучок, подтянулась на ней и спрыгнула на землю. Нингорс одобрительно кивнул – говорить ему мешал недоеденный хвост Куаймы. Больше от болотного ящера не осталось ничего – ни единой кости, и потёки розовой крови у ручья давно смыл дождь.
- Но как ты понесёшь меня? Твоя спина… Там живого места нет!
Алгана, пожав плечами, склонился к земле, теперь Кесса видела его лопатки – и грубые шрамы, быстро светлеющие и истончающиеся. Нингорс потрогал нос и довольно фыркнул.
- Надо есть, детёныш. Тогда всё заживёт.
- Опять! – хлопнула рукой по стволу Кесса. – Какой я детёныш?!
Нингорс, отложив хвост, смерил её задумчивым взглядом, втянул воздух и склонил голову.
- Шинн, моя младшая. Ты на неё похожа. Даже запах сходный.
Кесса мигнула. «Нуску Лучистый! У Нингорса дети есть?!»
- Это из-за полосатой брони, - хмыкнула она. – И из-за шлема. Вы, Алгана, так же окрашены и… Ох! Так эта куртка… она из шкуры твоего родича?!
Теперь мигнул хеск – а потом испустил короткий вой, и его глаза весело сверкнули.
- Да ну! Это кожа кузы – такой большой зверь с плоскими зубами, - сказал он, отсмеявшись. – В этом я разбираюсь. А вот на Шинн ты похожа.
Он вздохнул и снова вгрызся в недоеденный хвост. Кесса, погрустнев, смотрела на его поникшие усы и чуть опущенные уши. «Наверное, дома скучают по нему…»
- Нингорс, а где твой дом? – осторожно спросила она. – В той же стороне, где мой?
- Мы жили в Земле Крылатых Теней, знорка, - угрюмо ответил Алгана. – У самой Бездны. Если бы не Агаль, я вернулся бы домой к зиме. Но теперь туда не попасть. Если буду жив и в своём уме, вернусь через год. Вернусь и отгрызу кое-кому голову.
Он сверкнул глазами, и кости ящера вновь захрустели в его зубах. Кесса водила пальцем по мокрой коре, прикидывая так и этак. Карт Хесса она не видела, но кое-что уже знала – и, покопавшись в памяти, подпрыгнула на месте.