- Каримас, Отец Деревьев, проснулся! Хорошие вести. Иди к огню, тебе нужно обсохнуть.
Над костром на толстой балке, вбитой в скалу, висел большой котёл, но тина, сваленная в него, ещё и не собиралась вариться, и брызги до Кессы не долетали. Она, повесив на камень подмокшую куртку и стянув сапоги, устроилась у огня. От соседней пещеры ей помахала рукой Сима Нелфи, но она была там не одна – там был ещё один котёл с тиной, а за ним приглядывала старшая в роду – Ассиат Нелфи. Кесса помахала им в ответ.
- Что-то странное на «Куванском Причале», - нахмурился Хельг, глядя на воду. С берега даже сам «Причал» казался пятном серого тумана, и тем более не было видно ничего странного на нём. Кесса вопросительно хмыкнула.
- Туда сплываются толпы куванцев, - пояснил Хельг. – Со всей округи, как чайки на дохлого Листовика. Вчера там было пять плотов, сегодня уже полтора десятка. До вечера, глядишь, ещё наплывут.
Он покосился на крепкую острогу – она стояла у скалы, в тени камня, но в случае чего Хельг мигом до неё дотянулся бы. Кесса мигнула.
- Думаешь, они затеяли набег? – недоверчиво спросила она. – Тут, в Фейре, двое Речников…
- Речница Сигюн сейчас в Струйне, - махнул рукой Хельг. – Помнишь ведь – этой весной она к нам даже не заглядывала. А воины Фейра в степи.
- А что Речник Айому говорит? – спросила Кесса. – Он чует неладное?
Хельг выразительно фыркнул и посмотрел на Реку. Кесса проследила за его взглядом и увидела Речника Айому. Он с каменной колотушкой и парой кольев бродил вокруг огромных раковин, примеряясь, как проще разломать их. Кесса растерянно мигнула.
- Ты не поможешь ему? – в недоумении спросила она. – Эти ракушки очень крепкие.
- Он же Речник, - скривился Хельг. – Он тут самый умный. А я посмотрю, как он их сломает.
- Долго же ты на него злишься, - покачала головой Кесса. – Очень долго. А он тебя обидеть не хотел. Он пошёл тогда в Стрякавную Падь, навстречу мертвецу.
- Он сказал, что мне померещилось, - поморщился Хельг. – Будто я – младенец, не отличающий сон от яви!
- Но он искал мертвяка, - Кесса отвела взгляд и стала рассматривать камешки на отмели. – А это очень опасные твари. Должно быть, олда сами пришли за своей нежитью и убили её снова. Хорошо…
Речник Айому примерился и вогнал кол между створками. Раздался треск. Ракушка слегка поддалась, но тяжи, скрепляющие её створки, не спешили лопнуть. Речник просунул внутрь руку с лезвием, пошарил в зловонной темноте. Чайки, до того сидевшие на гнёздах на обрыве, посрывались с камней и облаком закружились над мёртвыми моллюсками.
- На границе я видел свежие ракушки, помельче, - оглядевшись по сторонам, тихо сказал Хельг. – Пойдём поищем их, пока тина не закипела…
…Ветер с Реки налетел на дверную завесу, с силой качнул её, и камни, которыми придавили её край, откатились в сторону. Тростниковый полог надулся, как парус, и затрепыхался, холодный воздух просочился под шкуры, и Кесса нехотя открыла глаза и зевнула.
- Макега, Мать Ветров, - пробормотала она и встряхнула головой, выбираясь из-под одеяла. – Утро уже, что ли?
Никто не ответил ей. Только сопение слышалось из каждого угла. Кесса покосилась на Снорри – он спал поблизости – но он лишь глубже зарылся в одеяла, спрятав даже лицо. Угли в очаге давно рассыпались пеплом, пещеру наполняла утренняя прохлада. Кесса ещё раз зевнула и потянулась за одеждой.
Снаружи, на берегу, было так же тихо, как в очажной зале, один лишь ветер гулял над волнами, да галдели на необитаемых скалах чайки. Хиндикса со спущенным шаром и сложенными на палубе парусами стояла меж двух каменных колец, дрова, которые вчера не успели унести с корабля, так и лежали под парусами и вокруг них, у пещеры лежал на боку остывший пустой котёл, а с каждого выступа на обрыве свисали клочья белесо-жёлтой вываренной тины.
- Да, гуляли вчера допоздна, - пробормотала Кесса и с трудом поставила котёл на днище. У воды не было ни единого следа, и даже Речник Айому не сидел с удочками на причале Фирлисов. Все спали – кто-то устал, вырубая в степи сушняк, кто-то весь день таскал тину, кто-то упился кислухой на ночной гулянке.
«Вот и хвала богам,» - подумала Кесса, вынимая из-за голенища и из-за пояса метательные ножи. «Потренируюсь, пока никто не видит.»
Она подошла к огромной коряге. Там, где кора отслоилась, и наружу торчало выбеленное дерево, ещё виднелась начерченная углём мишень. Кесса довольно хмыкнула, покосилась на закрытые пещеры вдоль берега и отошла от причала на десять шагов, а потом – ещё на пять. «Пока отсюда,» - она взвесила лезвие на ладони. «А потом попробую от самого обрыва. Во имя Ронимиры!»
Нож на полмизинца вошёл в мягкое дерево – жаль, что не там, куда целилась Кесса. Сдвинув брови, она взяла второе лезвие и замахнулась – и замерла на месте. Слева от коряги, на прибрежных камнях, что-то шевельнулось.
- Эхм… - Кесса проворно выдернула нож из коряги и спрятала за спину. – Хаэй…
Никто не ответил на её смущённые возгласы, но у воды, на странно потемневших камнях, она увидела что-то большое и яркое… ярко-синее! Замерев на мгновение и мотнув головой – «чему сейчас синеть?!» - Кесса бросилась к воде.
Тот, кто неподвижно лежал там, был рослым – на полголовы выше Конена Мейна – но Кессе он показался огромным, как дракон. И даже у самых высоких людей Реки никогда не росла по всему телу крупная синяя чешуя, похожая на кованые щитки доспехов. И уж тем более у людей не было длинных колючих хвостов!
Закованное в броню существо лежало на краю воды, раскинув руки и вывернув голову с длинной пастью набок, и волны, омывающие его тело, возвращались в Реку потемневшими. Кесса склонилась над раненым, тронула пальцем шею – существо не шелохнулось, даже чешуйчатые веки не дрогнули. Она поднесла мокрый палец к приоткрытой пасти и почувствовала едва заметное тёплое дуновение.
- Хаэ-эй! – Кесса вскочила и повернулась к пещерам. Её вопль пролетел над берегом и заглох в скалах, ни одна завеса не качнулась.
- Ты живой? – прошептала Кесса, наклоняясь над пришельцем и с ужасом глядя на окровавленную чешую. – Жди, я приведу помощь!
Она влетела в пещеру Фирлисов, набрав в грудь воздуху – словно ныряла с обрыва. Внутри было холодно и затхло, что-то плесневело по углам, и застарелая гниль смешивалась с запахом кислухи. Две кучи шкур на лежаках заворочались на шум, но ничего, кроме мычания, Кесса от них не услышала. Она остановилась на пороге – будить Атуна или, тем более, Нарина ей совсем не хотелось. «Проку от них…» - поморщилась она и замерла, прислушиваясь к голосам из глубины пещеры.
- Ал-лийн! – воскликнул кто-то, и раздался плеск воды. – Река-Праматерь! Смотри, Эмма, у меня получается!
- Что есть, то есть, - сдержанно откликнулась колдунья. – Не бросай учение, Сима. Поспрашивай Хельга о заклятиях. Он много знает на память.
- Эмма! Сима! Хаэ-эй! – крикнула Кесса. – Сюда!
Голоса смолкли, и тут же из пещерки выглянули двое.
- Что? Что вопишь? – нахмурилась Эмма – крики Кессы напугали её.
- Раненый на берегу! Помогите! – выдохнула Кесса и кинулась к выходу. Атун и Нарин приподнялись с лежаков, озадаченно мигая.
Эмма догнала Кессу на берегу, Сима чуть отстала. Обе они замерли, увидев чешуйчатого пришельца.
- Он дышит! – сказала Кесса, перешагивая через существо и пытаясь приподнять его за плечи. Оно показалось ей тяжёлым и холодным, как гранитный валун.
- Стой! – Эмма оттолкнула её, сама ощупала шею и спину существа, приподняла покрытую щитками руку – ладонь безвольно повисла – и лизнула собственный палец, уколотый о шипы на чешуе. – Хвала богам, хребет у него цел. Его били… вот на спине, смотри, чешуи ушли в плоть. Зови людей, Сима, мы втроём его не сдвинем.
- Ага, - кивнула та, взбираясь на огромную корягу. Кесса мельком удивилась, как Сима собирается перекрикивать ветер, но тут же забыла об этом. Пальцы существа шевельнулись.
- Оно горячее, - прошептала она, потрогав «нос» пришельца. Точнее, Кесса думала, что там должен быть нос. На деле там была только синяя броня без единого отверстия – как и на боку головы, в стороне от иссиня-чёрного гребня, уходящего от затылка к лопаткам.
- Как он дышит без ноздрей? – растерянно пробормотала Кесса. – И где его уши?
Тут же она схватилась за свои уши – вопль Симы заглушил и свист ветра, и крики взметнувшихся в небо чаек. «Боги! Я не знала, что она умеет так орать!» - Кесса даже зажмурилась. «Ох ты, какое всё странное…»
- Хаэ-э-эй! Все сюда-а-а! – кричала Сима, приложив ко рту одну ладонь лодочкой, и что придавало сил её голосу, Кесса не знала. Эмма, кивнув с довольным видом, выплюнула комок нажеванных трав и приложила к спине раненого, туда, где чешуи разошлись, и из-под них сочилась кровь. Она тут же вспенилась, и существо вздрогнуло. Эмма придержала его за плечи.
- Вылить бы из него воду, - пробормотала она, просовывая руку под брюхо существа. – Ну ты и тяжёлый, странник из Хесса…
Первым к ним подбежал Конен Мейн, сжимающий в руках острогу. Увидев хеска, он охнул, прислонил оружие к причалу и сел на корточки рядом с существом.
- Ох ты! Кто это?
- Хеск, - буркнула Кесса. – Он воды нахлебался. Держи его вот так и поднимай…
Конен подхватил существо под брюхо, потянул на себя – и присвистнул.
- Он что, железный? Хаэй, Вайгест, иди сюда!
- Здесь я, - Вайгест встал с другой стороны, неспешно надевая рукавицы. – Ты потише, не дёргай, у него на брюхе рана…
Существо приподнялось на пол-локтя, его голова свесилась вниз, оно судорожно вздохнуло, и из пасти хлынула вода вперемешку с илом. Кесса придерживала затылок и видела, как дёргается гребень на шее с каждым вздохом. Подошёл Хельг, положил на берег старую циновку.
- Ага, - кивнула Эмма. – Воду вылили. Теперь кладите его сюда. Ты, Конен, и ты, Вайгест, будете его ворочать, Сима, вот тебе листья – жуй.
Она убежала в пещеру, и оттуда послышались хруст, грохот и приглушённая ругань.