- Я буду носить траур по Эмме и Ингейну, - тихо сказала она. – Утром же раскрашу руки. Не надо было мне уходить…
Снова всколыхнулась дверная завеса – Речник Фрисс прошёл вдоль стены и опустился у очага. Взяв чашу, он осушил её до половины.
- Атун и Нарин не пришли? – спросила Сима. Фриссгейн покачал головой.
- Сидите, я пройдусь по берегу. Сегодня, кажется, не время для рассказов.
Кесса прислонилась к стене. Туман вокруг сгущался, и чужие слова долетали до неё, как сквозь слой валяной тины.
- Кесса, а что там с магией? Правда, что все хески – колдуны? – спросила Сима, вытерев лицо. – Те, кто на нас напал, не колдовали… им и так хорошо было.
- Не все колдуны, - качнула головой Речница. – Но меня научили. Воде и Лучам. Нингорс, могучий воин Алгана… он учил меня. Я просила его прилететь сюда, но… теперь думаю – он правильно отказался. Если тут хески такое устроили…
- Алгана? Ты училась у воина Алгана?! – изумлённо мигнула Сима. – И ты теперь настоящий маг?! А покажешь?
- Завтра, - вяло качнула головой Кесса. – Это опасно, а у меня сейчас в голове туман.
- Это кислуха, - усмехнулся Вайгест. – Пройдёт. Ох ты! Кесса, а ты совсем уже спишь…
Она слышала сквозь сон, как её осторожно поднимают и несут вверх по лестнице, видела блики на кованых пластинах брони и чувствовала, как прохладная рука прикасается к её лбу. Она лежала на мягком, в полумраке, под тёплой шкурой, и видела сквозь опущенные ресницы тень у изголовья. Сон подхватил её, как Река, и она качалась на сверкающих волнах и видела в небе чаек. Одна опустилась низко, и Речница разглядела длинные перья на задних лапах и острые когти на крыльях…
Кесса проснулась поздним утром, незадолго до полудня, и сонно щурилась на светящееся пятно на стене, пытаясь вспомнить, где она. Там, в маленькой нише, лежали ножны, а из них слегка высовывался клинок из белого стекла. Речница выбралась из-под шкур, провела по лицу ладонью и дотянулась до светильника, смахнув с него колпак. Свет разлился по пустой пещерке, и теперь Кесса узнала её – это была верхняя спальня. Ничего не изменилось тут с весны, только окно, спасаясь от зимнего холода, снова закрыли… и на стене висели её доспехи – чёрная куртка Ронимиры, полосатая броня из Меланната и круглый эльфийский щит. Снизу доносился шорох и скрежет – кто-то орудовал палкой в узких ходах зимней вентиляции и крепил к стене циновки, проложенные сухой травой.
- У-ух… Все уже проснулись, - вслух сказала Кесса и потянулась за штанами. Скрежет ненадолго притих, и в пещерку заглянула Кирин.
- Хаэй! Спускайся. Ты пропустила весь рассказ Речника Фрисса!
- Речник Фрисс? – встрепенулась Кесса. – Он внизу?
- Он улетел на рассвете, - махнула рукой Кирин. – Но непременно вернётся. Спускайся!
В очажной зале не было никого – все утепляли пещеру, и она была так велика, что семейство рассеялось по ней. Кесса хмыкнула, вспоминая громадный замок авларинов – ни за зиму, ни за весну она так и не узнала всех его ходов и коридоров.
Она доедала ломоть Листовика, когда в очажную залу, тяжело ступая, вошёл Сьютар. Он сел у очага, и Кесса едва удержалась, чтобы не податься в сторону. Ей стало не по себе.
- Фирлисы уходят с участка, - медленно проговорил он; в его взгляде читалась растерянность. – Речник Фрисс говорил вчера с ними. Может, это и к лучшему.
- Они спасли всех вас, - вспыхнула Кесса. – Как ты можешь выгонять их?! Поговори с ними ты, ты – старейшина!
Сьютар покачал головой.
- Я уже говорил. Жаль, что всё так скверно кончилось.
- Я буду носить траур по Эмме и Ингейну, - сказала Кесса, протягивая руки к огню. – Им хорошо сейчас в Кигээле – но им будет приятно, что их помнят.
- Траур? – Сьютар нахмурился, внимательно посмотрел на внучку. – Весь Фейр в траурных лентах. Мы достаточно их помним. Теперь мы хотим жить. Разрисуйся, как Речница, пусть Фриссгейн поможет тебе. Он забирает тебя на север… и представит Королю Астанену.
- Что?! – Кесса вздрогнула. – Он сам так сказал?
- Да, - кивнул старший из Скенесов. – Король примет у тебя присягу, и ты наденешь красную броню… и будешь летать с мечом. До сих пор не могу поверить, что всё это – не дурной сон! Надо было сжечь ту куртку или перешить на что-нибудь дельное…
Рывком поднявшись на ноги, он вышел из залы. Кесса озадаченно мигнула. «Я всё проспала вчера!»
За дверной завесой было ветрено и сыро. Оголившиеся ветки Ивняка стучали друг о друга, холодные вихри посвистывали над обрывом, сизые облака спустились низко и улеглись на макушке Дуба. По пустынному берегу, поддевая носком сапога камешки, бродила Сима Нелфи, на земляном валу стоял, глядя на тёмную воду, Хельг Айвин, а поодаль сидел на корточках Снорри Косг и счищал с голенища налипшую тину. Над участком на ледяном ветру трепетала лёгкая халга на длинной верёвке.
- Хаэй! – окликнула Кесса дозорных. Все повернулись к ней, и даже халга потянулась к земле.
- Ох ты! Как раз вовремя, - сказала Сима, оглядевшись по сторонам. – Мы с Хельгом вспоминали тебя. Знаешь, что сказал Речник Фрисс? Что я стану настоящей колдуньей. Он отвезёт меня в Замок, к властителю Канфену – а потом мы обе полетим на Острова и выучимся чародейству. Здорово, правда?
- Ещё бы! – усмехнулась Кесса. – Как мы и хотели – я стану Речницей, а ты – чародейкой.
- Да, тут вы обе меня обогнали, - Хельг, в последний раз оглянувшись на пустынную Реку, спрыгнул с ограды. – Я, наверное, уже никем не стану. Ты, Кесса, обещала показать свою магию. Пойдём к причалу Фирлисов?
- Ох! Я не могу там колдовать, - помотала головой Кесса. – Там траурные ленты…
- Думаешь, Эмма на тебя обидится? – хмыкнул Хельг. – Она бы порадовалась за вас обеих. И Ингейн тоже. Пойдём!
Снорри следил за ними с вала – но, увидев, что они пошли к причалу Фирлисов, спустился и пошёл следом, подозрительно поглядывая на небо. Никаких летунов над водой не было, даже чайки сгинули. Кесса взглянула на низкие тучи и вспомнила плавучие острова небесной тины. «Тут, наверное, небо холодное,» - подумала она с сожалением. «И тина не прижилась…»
- Хаэ-эй! – крикнула сверху Ота, перевешиваясь через хрупкие подлокотники халги. – Ке-есса!
- Хаэ-эй! – ответила та. – Чего-о?
- А у тебя в Хессе была подземная лихора-адка? – спросила Ота, приложив ладони ко рту.
Сима хмыкнула.
- Не-ет! – крикнула Кесса. – И ни у кого не было! Не бо-ойся!
- Далась же ей подземная лихорадка, - ухмыльнулся Снорри. – Не самая страшная хворь, и похуже бывает.
Траурные ленты трепетали на ветру. Причал Фирлисов был пуст, и, взобравшись на него, Кесса не увидела ни единого плота – даже куванцы спрятались куда-то на зиму.
- Ну вот, смотрите, - она протянула руку к огромной коряге. – Ни-куэйя!
Золотистый луч, вспыхнув, прожёг в древесине округлую неглубокую дырку. Сырое дерево задымилось, но жара не хватило, чтобы его поджечь. Хельг щёлкнул языком, Сима, охнув, потыкала в почерневшую древесину пальцем.
- Ни-эйю! – Кесса покачала на ладони сияющий шарик и, дунув, направила его в сторону Реки.
- И ещё… Ни-шэу! – она дотронулась до пучка сухой травы. Он вспыхнул мгновенно, только пепел осел на каменистый берег.
- Ух ты-ы, - протянула Сима, разглядывая россыпь золы. – И это ты ещё только учишься? А Нингорс, наверное, может корабли на лету сжигать?
- Это его зуб? – Снорри потрогал одну из подвесок на Зеркале Призраков. – Острый какой… Это не клык? Я слышал, клыки у них большие… А как ты его добыла?
- А это чьё перо? Пушистое… - Сима приподняла другую подвеску и подула на неё. – И длинное. Что это за птица? Наверное, приятно её погладить…
- Да, если только она тебя не погладит, - хмыкнула Кесса. – Эта птица с зубами и когтищами. Только что не летает. Вот, смотрите…
Она показала побелевшие шрамы на бедре, и Хельг и Снорри, переглянувшись и поцокав языками, склонились над ними.
- Это пернатый ящер – харайга, - Речница, поёжившись от холода, прикрыла ногу. – Эта была маленькая. А есть в рост человека… и с вот такими когтями. И по одной они не ходят. Хорошо, что в наших краях им холодно!
- Верно, - вздрогнула Сима. – Если маленькая так порвала, то большая, наверное, живьём сожрёт. Ну их!
- Пернатый… ящер? – почесал в затылке Хельг. – Откуда же у ящера перья?
- Ты ещё спроси, откуда у птицы зубы! – фыркнула Сима.
- В Хессе всё странное, - вздохнул Снорри. – Это я уже понял. Расскажи про Нингорса! Как он тебя не убил?..
Дверная завеса Фирлисов висела неподвижно весь день, и никто не вышел наружу, даже когда Хельг увидел подлетающую хиндиксу и подул в сигнальный рожок. Все остальные выглянули из пещер – и вовремя: «Остролист» опустился на берег, и с него сошёл не только Речник Фрисс – полтора десятка Речников прилетели с ним вместе. Сьютар вышел к ним навстречу, вскоре подошли и другие старейшины, и после недолгого спора Речники разошлись по пещерам – каждое семейство получило гостя, и участок загудел.
- Чего мёрзнешь на ветру? Иди к очагу, - Фрисс легонько подул Кессе на макушку. – Я быстро – слетаю к скайотам и вернусь. Искал твоё седло, но кто-то его уже прибрал. Хорошая, видно, вещь. А вот это – держи. Подарок Гедимина. Приделаем к твоему кинжалу.
Он положил ей на ладонь два длинных красноватых клыка. Таких не было даже у Нингорса – и Кесса изумлённо мигнула, узнав что-то знакомое – пусть и только по книге.
- Клыки Гиайнов, - пояснил Фриссгейн. – Ракета убила их, а Гедимин подобрал зубы. Он думает, мы тоже приложили руку к этой битве. Почётные трофеи… А теперь иди греться. Зима на носу!
Кесса, не выпуская клыков из ладони, ухватила его за рукав.
- Речник Фрисс… ты не видел там Нингорса?
- Нет, - качнул головой тот. – Он улетел каким-то другим путём, и очень быстро. Думаю, у него всё хорошо.
Речница села у очага, перекладывая на ладони клыки, и вскоре все младшие Скенесы собрались вокруг неё. Никто даже не заметил, когда вернулся Фриссгейн – а с ним Сьютар.