- Две самки и самец на той стороне, - хмыкнул Делгин. – Много родни!
Отойдя в сторонку, он сел на перевёрнутую кормушку и вынул из-за пазухи промасленный свёрток.
- Мясо! – Оборотень откусил половину свёртка вместе с листьями и проглотил, не жуя. – А ты отчего не ешь?
- Я ела, - Кесса покосилась на панцирного ящера – тот всё рычал и напирал на стену то носом, то лбом, то щекой. – Что-то Беглец неспокоен. Может, у него начался гон?
- Эррх! – Оборотень едва не поперхнулся. – Какой гон в середине лета?! Чешется он.
Беглец тяжело развернулся и вылез из кормушки, прихватив по дороге пучок зелёных веток. Положив морду на перекладину, закрывающую ему выход, он принялся жевать, не отвечая на фырканье и взрыкивание из-за стены.
- У тебя осталось что-нибудь во фляжке? – спросил Оборотень, понюхав горлышко пустого бутылька. – У меня даже воды нет.
- Ага, зихейн ещё есть, - Кесса отошла от стойла и села рядом с Делгином, отдав ему флягу. Она смотрела на ворота, разыскивая над ними зубастый череп. Но над аркой только тускло светился маленький церит.
- А если звери побегут, что удержит их? – спросила она. – Тут им нечего пугаться.
- Это ж Дом Сосновой Ветки! – ухмыльнулся Оборотень. – Тут нет печатей на загонах. У нас спокойные ихуланы, так зачем платить за череп над воротами?! Хейлог на такое никогда не пойдёт, не-а.
За спиной Кессы раздался оглушительный треск. Развернувшись, она успела увидеть, как из стойла анкехьо вылетают обломки досок, и как его хвост переваливается через кормушку и исчезает за развороченной стеной.
- Сто-ой! – взвыл Делгин, перемахивая через воротца. Из дыры, пробитой в дощатой стене, ему ответили разноголосым рёвом. Там с треском сталкивались панцири и хвосты, топали тяжёлые лапы, и трещали под ними разбросанные ветки и сломанные перекладины.
Оборотень, пригнувшись, пролез в дыру, и Кесса бросилась за ним. Он взвыл, в досаде хлопая себя по бокам. По просторному чужому загону топтались, мотая головами и хвостами и время от времени толкая друг друга, четыре огромных ящера. Гулкий рык перекатывался от стены к стене.
- Вот же ж, Войкс меня заешь! – снова всплеснул руками Делгин. – Ты посмотри! Играют они!
Два существа, встав друг напротив друга, переминались с лапы на лапу. Одно делало шаг вперёд – и другое быстро разворачивалось к нему боком, первое отступало, пригибаясь к земле и высоко поднимая хвост, - второе поворачивалось мордой, распластываясь по полу и вскидывая хвост ещё выше.
- У-у-уо-оу-у!
Ворота распахнулись, и в загон ворвались двое – Хонтагн и чёрнобородый Оборотень. Замерев на пороге, они шарахнулись в стороны, прочь от раскачивающегося хвоста анкехьо. Оборотень с воем бросился на загривок ящера и пятернёй закрыл ему нос. Анкехьо гневно взревел. Хонтагн, схватив стоящий у стены шест, острым концом кольнул ближайшего зверя под панцирь.
- Хшшш! Хэшшшш! – громко шипел, махая руками, Делгин. Он успел набросить промасленный лист на нос Беглеца и теперь пытался взобраться ему на спину, но анкехьо переступал с лапы на лапу, норовя поддеть Оборотня острыми шипами на боках.
Лязгнули засовы на запечатанной двери – Хонтагн воем и рычанием выгонял со склада мертвяков, и они неспешно выходили, протягивая холодные руки к ящерам. Анкехьо попятились к загону, один попытался развернуться хвостом, но Хонтагн уколол его в лапу, и существо забилось в стойло. Только Беглец, широко расставив лапы, стоял у дыры в стене, хвостом к ней, и слегка покачивался.
- Не трогай его! – крикнула Кесса, увидев, что Хонтагн направил на ящера копьё. – Он всего лишь играл с сородичами!
Беглец вскинул голову и заревел.
- Ты, драный кот! Гони свою тварь отсюда вон! – крикнул незнакомый Оборотень Делгину, подбирая обломки засовов. – Живо, живо!
- Что там, Вайнег вас побери?! – ворота снова распахнулись, и ещё один Хонтагн – с посеребрённым черепом на груди – вошёл в подвал. Увидев разломанные стойла, он ошалело мотнул головой и рявкнул на первого хеска. Тот ответил пронзительным воем. Беглец с глухим рычанием прижался к земле и попятился к пролому.
- Уходи, уходи скорее! – Делгин толкал его, упираясь ладонью в лоб.
- Значит, играл с сородичами? – переспросил с недоброй усмешкой Ониэфьен, поворачиваясь к Кессе. – Чей зверь? Ты, Оборотень, кто твой хозяин?
- У Делгина нет… - начала было странница, но Оборотень дёрнул её за руку.
- Беги за Хейлогом! – шепнул он. – Быстро!
- А ты…
- Не съедят. Беги! – Делгин толкнул Кессу к воротам и громко завыл.
Хейлог явился быстро, и не один, и зарычал, сверкая глазами, ещё с порога. Незнакомый Ониэфьен тоже молчать не стал, и под их вой Делгин сцапал Кессу за шиворот и выскочил вместе с ней за ворота, плотно прикрыв их за собой. Остановился он уже на лестнице, на полпути к последнему этажу.
- Вот же ж, храни меня Мацинген… Вот же ж, мех и кости… - бормотал Оборотень, перебирая все известные ему проклятия. – Вот же ж… Это торговец стеклом, провались он к Вайнегу! Будет нам теперь игра, наиграемся…
- Делгин! Ты и Беглец… вас ведь не убьют, правда? – Кесса стиснула зубы. – Скажи!
- Вот глупости! Никто нас не убьёт, - хеск даже вздрогнул от неожиданности. – А вот что от моего жалования останется… Вот же ж, подобрали на свою голову…
Хонтагны вернулись из подвала уже в сумерках, когда Делгин извёлся от ожидания и уже косился на приоткрытые ставни, прикидывая, не удрать ли заблаговременно. Хейлог, переступив порог, смерил Оборотня и Кессу хмурым взглядом и плотно закрыл окно.
- Завтра явится стража, и я с тобой, Делгин, распрощаюсь. По крайней мере, на месяц. Тебе сильно повезло, Оборотень, даже я не ожидал такого исхода.
- Что?! – вскинулась Кесса. – Делгин ни в чём не виноват! Наобо…
- Помолчи, - оскалился Хейлог. – От тебя я тоже отделаюсь, и да помогут боги тому, за кем ты увяжешься. Кардвейт, торговец стеклом, послезавтра отбывает в Церикс. Там собирается полсотни караванов. Это большой поход, Оборотень. И тебя с этой девчонкой в него берут. Я продал ящера Кардвейту – и я заплачу за сломанные стены, а ты получишь своё жалование… да, Кардвейт нынче расщедрился.
Хейлог усмехнулся своим мыслям и бросил косой взгляд на Кессу.
- Он наймёт тебя, Делгин. Обычная работа – в караване много животных… и, сверх того, наш ящер. И ещё он согласен довезти знорку до Ойти. Завтра я передам её ему с рук на руки и больше не буду подбирать на дороге всё, что там валяется.
- Но я не… - Кесса взглянула хеску в глаза и осеклась.
- В Ойти заглядывают караваны знорков, - процедил сквозь зубы Хейлог. – Первый же из них заберёт тебя обратно в Орин. И, ради твоей жизни, не открывай рот при Кардвейте!
…Колючие ветви с длинной мягкой хвоёй покачивались на холодном ветру. С гор тянуло прохладой, ветер свободно гулял по «ущелью» широкого караванного пути, шуршал листвой, ерошил тусклую шерсть на загривках мёртвых Хонтагнов. Четверо неживых молча стояли вокруг Беглеца, и Кесса, съёжившаяся на его спине, поневоле разглядывала их. Кое-где мех на их телах вылез, оставив проплешины, местами кожа стала белесой и поблескивающей, как стекло, усы выпали, когда-то чуткие уши замерли неподвижно и съёжились от усыхания. Грудь и живот каждого мертвяка были рассечены сверху донизу, и швы не затянулись – напротив, плоть ссохлась вокруг стянувших её шнуров так, что можно было заглянуть внутрь. Кесса заглядывать не стала.
Беглецу наскучило лежать на брюхе, и он поднялся, встряхнулся всем телом и шагнул к ближайшему кусту. Мертвяк без единого слова встал перед ним, загородив дорогу, и приподнял руку. Анкехьо рявкнул на него, но неживой не двинулся с места. Беглец фыркнул и подался назад.
- Да иду я! – крикнул из зарослей Делгин, хруст ломаемых веток стал громче, но харайга, сидящая на ветке над кустами, даже не повернула головы. Она смотрела на дальний край поляны – там возился ещё один мертвяк, закапывая яму с объедками. Судя по тихому скрипу с ветвей и из недоеденных кустов, яме не суждено было долго оставаться зарытой.
Делгин с ворчанием миновал строй нежити и высыпал ветки и листья перед мордой ящера.
- Можно мне покормить его? – Кесса опустила ноги с панциря, и холодные взгляды мертвяков остановились на ней.
- Он сам есть умеет, - буркнул Делгин, садясь рядом.
- С земли ему неудобно, - покачала головой Кесса.
- Всё ему удобно, - громко фыркнул Оборотень.
Ящер нехотя ощипывал листья и косился на другой край поляны – туда, где свободно паслись по кустам рассёдланные ихуланы. Чуть поодаль собирали вещи и упряжь путешественники-Хонтагны, и кто-то уже махал Оборотню – пора было седлать ящеров.
- Так и будет всю дорогу? – Кесса указала на кольцо мертвяков.
- Если Беглец удерёт, плакало моё жалование, - сморщил нос Делгин.
- А мне-то можно отойти… и чтобы ни ты, ни мертвяки за мной не ходили?
- Мне велено за тобой следить, - Оборотень отвёл взгляд. – Ты лучше не зли Кардвейта. Хейлог ему чего-то наговорил про тебя, теперь он не в духе.
- А на что обиделся Хейлог? – Кесса мигнула. – Мы и не говорили почти…
Делгин молча встал и пошёл к ихуланам. Харайга на ветке приподняла хохолок и призывно замахала хвостом. Караван уходил с поляны, и мелкие существа собирались на пир.
…Плоская зелёная хвоя на ветвях сменилась тонкой и серебристой, харайги сгинули – теперь над дорогой в поисках объедков и падали кружили вороны. Сквозь поредевший лес Кесса видела на горизонте серо-белесую стену, поднимающуюся к небесам, пологие склоны, заросшие кустарником, и острые скальные зубцы над ними. Ветер усилился. Делгин принёс циновки и накрыл Беглеца поверх мягкой кошмы. Теперь шипы под покрывалами приходилось искать на ощупь – или садиться прямо на них и находить их собственным седалищем.
- Хорошо, что ты не Двухвостка! – вздыхала Кесса, ёрзая на панцире. – Вот у них иглы так иглы…
Караван Кардвейта поднимался в горы не один – на опушке леса с ним поравнялась вереница чужих повозок, за ней – ещё одна. Незнакомые Оборотни перекликались с Делгином, и вой гулял над холмами, тревожа пасущихся на склонах товегов. А впереди, на зубцах скальной гряды, блестел лёд, а ещё выше, над одинокой вершиной, струился чёрный дым, столбом поднимаясь над низкими облаками.