- Саркес?! Да, этот выродок у нас жил! Это он проклял Лайон, я просто уверена! Гленн чуть не убил его и выгнал вон, но он ушёл в Лолиту… Надо было убить!
Речник Фрисс мигнул, повернулся к ней, но спросить ни о чём не успел. Не успела ничего сказать и Кесса – весь дом, содрогнувшись, просел, и гулкий трубный рёв затопил улицы. Речник вскочил на ноги, выхватывая мечи, - но тут же бросил их в ножны и схватил Кессу за плечи.
- Беги! Флона, вставай!
- Опять! – вскрикнула на улице Ангеасса – она первой успела вылететь за дверь. – Гленн, скорее!
- За ними, - Фрисс подтолкнул Кессу в спину. Флона выскочила следом, испуганно рявкнув. Вой не умолкал – будто где-то рядом ревели, сбившись в стадо, алайги.
Спрыгнув с крыльца, Кесса услышала плеск, посмотрела под ноги и охнула – тёмная болотная вода затопила все мостовые. Обрывки мха, гнилые листья и ветки, странные белесые создания с раздутыми боками, - всё валялось на камнях, на ступенях, и водяные змеи извивались в грязевой каше, разыскивая свои норы. Мостовая дрогнула ещё раз, поднимая илистую волну.
- Идём! – Фрисс уже бежал куда-то по переулку. Впереди Кесса видела белое сияние, то вспыхивающее, то пропадающее. Флона топала следом, поднимая фонтаны брызг.
На краю затопленной набережной по колено в болотной воде стояли Гленн и Ангеасса. Белый свет кольцами расходился от них, и огни, срываясь с их ладоней, исчезали под краем платформы – и с каждой вспышкой он слегка приподнимался. Поодаль, у окунувшихся в жижу мостов, тоже вспыхивал серебряный свет, и Вайморы в белых одеждах, выбираясь из накренившихся домов, сбегались к нему.
- А-ай! – Кесса с размаху села на затопленную мостовую, и её окатило брызгами – рядом не устоял на ногах Фрисс. Весь город содрогнулся – и вода хлынула обратно в болото. Лайон всплывал из трясины, вздрагивая от напряжения. Вой затих, сменившись гвалтом и взволнованным шипением, - Вайморы собирались к краю. Кто-то спешил смести с мостовой лиственный сор и мох, кто-то собирал в мешок водяных змей. Одна из них плавала в ближайшей водяной чаше. Флона сунула туда нос, возмущённо фыркнула и подошла к Фриссу.
- Да, со змеями не шути, - кивнул тот, оглядываясь по сторонам. Чёрные листья прилипли к его доспехам, но он не замечал их.
- Речник Фрисс, на тебе мох, - прошептала Кесса. Он мигнул.
- Где Гленн и Ангеасса? Куда они ушли? Не видела?
Флона опустила морду к земле и засопела. Речник хмыкнул.
- Должно быть, пошли к дому. Садись, поедем обратно. Тут, похоже, не до нас.
Из переулка навстречу им выметали гору прелой листвы и мокрого мха, во все стороны от неё прыскали белые многоножки, и Флона, опасливо зафыркав, устремилась по другой улочке.
- Стой! – Фрисс дёрнул поводья и спрыгнул на мостовую, не дожидаясь, пока ящер остановится. Кесса скатилась следом и влетела в тихий дворик. Там на врытых в землю столбах цвели вьюнки с красивыми зелёно-чёрными листьями, и маленькая водяная чаша время от времени плевалась в них водой. Из неё, должно быть, хотели сделать фонтан, но что-то не получилось.
- Хэ-э-эссс… - простонали из вьюнков. В их тени, прижав к затылку поникший гребень, сидел Гленн. Зачерпнув из чаши немного воды, он вылил её себе на макушку. Появление пришельцев не слишком его обрадовало.
- Гленн, ты что? Расшибся? – Фрисс наклонился над ним, разглядывая голову хеска, и даже хотел пощупать, но Ваймор сердито зашипел.
- Магия, Вайнег её дери… - он пригладил гребень и снова смочил его холодной водой.
- Перегрелся? – нахмурился Фрисс. – А где Ангеасса?
- Ангеасса… - Гленн прикрыл глаза, его язык еле ворочался. – Ангеасса колдует прескверно, а я не великий маг, чтобы поднять на руках весь Лайон.
- Ясно, - кивнул Речник. – Ехать можешь?
- Нет, - гребень на затылке Ваймора слегка приподнялся. – Позови её. Она уже дома… наверняка. Хэ-э-эссс… Знать бы заранее – утопил бы Саркеса в болоте!
- Сейчас позову, - пообещал Фрисс. – Кесса, побудь тут. Сильно Гленну не докучай.
Его шаги стихли в переулке, и оттуда послышалось сдержанное фырканье – Флона успела потерять седоков, но никак не могла развернуться на узкой улочке.
- Ты сразился с Саркесом, со зловредным Некромантом? – тихо спросила Кесса. – Он и тебе пытался навредить? Это из-за него Лайон падает в болото? А как…
- Много вопросов, знорка, - хеск закрыл глаза. – Не так быстро.
Он хотел собраться с мыслями, но не мог – и сердито шипел, приоткрывая пасть.
- Лайон – такой большой тяжёлый камень, - пробормотал он наконец. – На сваях. Но он не может висеть в воздухе. А опереться не на что. Слишком много ила и грязи… может, до самого низу – ил и грязь. Его держат чары… такая толстая прочная сеть из заклятий. Он висит в ней, как в гамаке. И если она попорчена…
- Постой! Но если её сплели, то можно и починить? – подпрыгнула на месте Кесса. – И ты… вы с Ангеассой это и делаете?
- Ещё чего, - оскалился Ваймор. – На то есть Совет. Но надоело… эти потопы каждый день, и повсюду болотный сор.
- А отчего Совет не пошлёт чародеев к этой сети? Так ведь город и вовсе провалится… - покачала головой Кесса.
- Ему виднее, - Гленн зачерпнул воды и вылил себе на голову. – Шла бы ты, знорка, болтать со своим наставником…
Кесса обиженно фыркнула. «Почему никто не хочет ничего объяснять? Надо бы добраться до этого их Совета. Вдруг им нужна помощь, а мы и не знаем?»
…Речник подтащил ближе пустое корытце и вывалил туда листья папоротника и ветки холга. На самом дне куля нашлась охапка сена, и Кесса выудила из неё лепесток Золотой Чаши, запутавшийся в траве.
- Тут даже травы какие-то странные, - вздохнула она.
Отмытый до блеска панцирь Двухвостки сверкал яркими цветами, шипы, позеленевшие и местами замшелые, наконец-то побелели, и само существо, избавленное от приросших к шкуре растений, приободрилось. Вайморы смотрели на него с опаской и близко не подходили.
- Флона – хорошая, - Кесса ладонями обхватила голову Двухвостки и легонько встряхнула её. – Флона – правильный ящер. У неё – чешуя!
Существо фыркнуло и потянулось к листьям папоротника. Отдёрнув руки, Кесса покосилась на Речника – Фрисс ничего не заметил за разговорами с Гленном.
- Речник Фрисс! А ты слышал про сеть из заклятий… - начала было она, но Фриссгейн сердито отмахнулся.
- Кесса, не канючь! Дай поговорить спокойно.
- Ну вот, - вздохнула та, возвращаясь на скамью. Ангеасса, сосредоточенно помешивающая в котле, негромко зашипела и покосилась на странницу.
- О чём они там толкуют?
- Меня прогнали, - пожаловалась Кесса. – Наверняка о славных деяниях!
- Хэссс… - махнула хвостом Ангеасса. – Лучше бы им об этом не толковать. Что там за слова были про чешую?
- А! Это я сказала, что у Флоны – чешуя, как у нормального ящера, - усмехнулась странница. – А не перья, как у всяких там… Ты слышала о когтистых чудищах? Они – ящеры, но в перьях, и с во-от такими когтищами!
- Да, слышала я о таких, - ответила Ангеасса, не отрываясь от котла. – Видеть не довелось – только перья да подранные стволы. Город наш – шумное место, крупные звери к нему не подходят, а далеко в лес мне самой не зайти. Разрешение, вишь ты, нужно… Вайнег их дери!
Кесса изумлённо мигнула.
- Ты видела перья когтистых ящеров?! И слышала их голоса?!
- Да, такое уханье с присвистом… «сссу-у-урх!», вот так примерно, - кивнула колдунья. – У нас их называют пернатыми холмами. А перья… Хаэ-эй! Гленн!
- Чего? – недовольно обернулся хеск.
- Не видел, где красный горшок с треснутой крышкой?
- Так выкинул я его ещё в том году, - пробурчал Ваймор. – Там, кроме дряни, не было ничего.
- Пернатые холмы… - прошептала Кесса. – Если бы поглядеть на них… Только издалека и сверху, чтобы не почуяли и не достали! Они очень злые?
- Животное есть животное, - хмыкнула Ангеасса. – Не пучок травы. Это у вас заведено диких зверей тащить в дома…
Кесса представила себе, как огромная харайга втискивается в белокаменный дом Гленна, и прикусила губу – зрелище получалось уморительное. Потом ей представилось, как в дверь просовывается лапа с когтями, подобными мечам, и вцепляется в панцирь Флоны, а Двухвостка ревёт и отбивается. Кесса поспешно замотала головой, отгоняя дурные мысли. «Хорошо, что эти ящеры боятся города! От такого не вдруг отобьёшься…»
- Ещё вспомнила, - Ангеасса, попробовав варево, отошла от очага и уселась на скамью. – Они ловят рыбу. Берут много тины и катают, пока не выйдет длинная труба. Потом суют внутрь кору с личинками и кладут в воду. Такие ловушки, как брёвна, лежат на мелководье, я их много видела. У нас даже дети четырёхлапые знают, что это трогать нельзя.
- Ой! Я не буду трогать тину, - заверила Кесса. – Значит, если такая тина лежит, то сам зверь где-то рядом…
«Не нравятся мне харайги, ставящие сети,» - подумала она, и дрожь и гул земли тут же напомнили ей о других сетях. Она вскочила, но Вайморы замахали на неё руками.
- Просело, но ненамного, - сказал Гленн. – Встряхивает тут часто. Думал бы уже Совет, а то в самом деле утонем…
Кесса проснулась от холодного дуновения – воздух колыхнулся и снова застыл. Растерянно мигнув, она привстала на локте. Постель рядом с ней была пуста, смятые шкуры ещё хранили тепло. Кесса с рассеянной усмешкой повернулась на другой бок и почти уже провалилась в сон, когда гневный вопль, переходящий в шипение и треск, сдул её с ложа.
- Что? Ящер?! – Кесса схватила первое, что подвернулось под руку, и бросилась к двери.
- Стой! С ног собьёшь! – испуганно вскрикнули в темноте. С церита, укреплённого над косяком, слетел колпак, осветив бирюзовую чешую и поцарапанную дверь. Ангеасса, встряхнув головой, навалилась плечом на створку, но та и не шелохнулась.
- Что случилось? – спросила Кесса, глядя на неё во все глаза. Что-то мерцало серебром по краям деревянных створок – и чем сильнее Ваймор на них налегал, тем ярче они вспыхивали.