6 марта 1907 г. ПА Столыпин огласил в Думе правительственную декларацию. Пр>едседатель Совета министров пообещал внести на рассмотрение законодательных учреждений прюекты о неприкосновенности личности, о ненаказуемости экономических стачек, государственном страховании рабочих Но опасения крайне правых, что правительство сойдется с Думой на столь либеральных проектах, мгновенно развеялись. Социал-демократы предложили выразить недоверие правительству, а кадетская фракция внесла формулу перехода к очередным делам, обходившую молчанием правительственные обещания. Выступая перед закрытием прений, ПА Столыпин бросил в лицо левым депутатам ставшие знаменитыми слова: «Не запугаете!» Кадет ВА Маклаков вспоминал: «Восторгу правых не было пределов... — писал он. — Когда Столыпин вернулся на место, министры встретили его целой овацией, чему других примеров я в Думе не видел. Многим из нас только партийная дисциплина помешала тогда аплодировать»483.
В марте 1907 г. крайне правые начали массированную прюпага ндистскую кампанию. Из штаб-квартиры объединенного дворянства на имя уездных предводителей были разосланы запрюсы: «Совет Объединенных Дворянских обществ почитает своей обязанностью заблаговременно озаботиться собрать необходимые материалы для изготовления соответственной записки об обнаруженных на практике крупных недочетах избирательной системы и о способе их устранения*484. «Обвинительный материал* прислали 18 предводителей дворянства. В ответах на запрос была изложена целая система мер для ущемления прав крестьян на выборах.
Главный совет Союза русского народа направил местным отделам циркуляр: «С того момента как в органе союза «Русском знамени* на первой странице появится знак креста, тотчас же начать обращаться с настойчивыми телеграммами к Государю Императору и к Председателю Совета Министров Столыпину и в телеграммах настойчиво просить и даже требовать: а) немедленного роспуска Думы... б) изменения во что бы то ни стало избирательного закона»485. 14 марта 1907 г. на первой странице «Русского знамени» появился черный крест, и в столицу хлынул поток телеграмм, слезно моливших о разгоне Думы. В самой Думе крайне правые депутаты и члены правительства вели себя как участники общего заговора. «Мы ежедневно видим, — писал М.В. Челноков, — как гг. Министры демонстративно здороваются с гг. Пуришкевичами и Крушеванами»486. На III съезде объединенного дворянства (27 марта — 2 апреля 1907 г.) о предстоящем разгоне Думы говорили как о решенном деле. Крайнего накала достигли страсти на IV монархическом съезде, открывшемся 26 апреля 1907 г. В.М. Пуришкевич призвал разогнать крамольное учреждение, членом которого он состоял. «Собрание вторит Пуришкевичу криками: «Пора! Долой Думу!*487 Председатель съезда князь Н.С. Щербатов вообще предлагал уничтожить Думу как учреждение, заменив ее Земским собором.
Приблизительно в тот период правительство сделало решительный шаг навстречу крайне правым. Министры высказались за разгон Думы. Николай II торопил членов правительства, выражая недовольство чрезмерной задержкой с выработкой новой схемы выборов. Это поручение было возложено на товарища министра внутренних дел С.Е. Крыжановского. Проекты рассматривались на заседании Совета министров с привлечением четырех членов Государственного совета. Среди приглашенных были хорюшо известные своими реакционными взглядами ИЛ. Горемыкин и АГ. Булыгин. По отзыву государственного контролера П.Х. Шванебаха, «Кры-жановский явился в заседание, как порпной с разными образчиками»488. Один из вариантов выборного закона он цинично охарактеризовал как «бесстыжий». Именно этот вариант был одобрен министрами и царем.
Приблизительно в эти дни в Царском Селе принимали правых депутатов. В.В. Шульгин вспоминал: «Нас всех живейшим образом интересовало — скоро ли распустят Государственную думу, ибо Думу «народного гнева и невежества» мы ненавидели так же страстно, как она ненавидела правительство. Этим настроением Пуришкевич был проникнут более чем кто-либо другой, и поэтому, когда государь приблизился к нему и спросил его что-то,— он не выдержал:
— Ваше величество, мы все ждем не дождемся, когда окончится это позорище! Это собрание изменников и предателей... которые революционизируют страну.. Это гнездо разбойников, засевшее в Таврическом дворце. Мы страстно ожидаем приказа вашего императорского величества о роспуске Государственной думы...
Пуришкевич весь задергался, делая величайшие усилия, чтобы не пустить в ход жестикуляцию рук, что ему удалось, но браслетка, которую он всегда носил на рзуке, все же зазвенела.
На лице государя появилась как бы четверги» улыбки. Последовала маленькая пауза, после которой государь ответил весьма отчетливо, не громким, но уверенным, низким голосом, которого трудно было ожидать от общей его внешности:
— Благодарю вас за вашу всегдашнюю преданность престолу и родине. Но этот вопрос предоставьте мне...
Был среди представлявшихся членов Думы — Лукашевич, от Полтавской губернии, очень немолодой, очень симпатичный, но хитрый, как настоящий хохол. Нам всем, как я уже говорил, очень хотелось узнать, когда распустят Государственную думу. Но пример Пу-ришкевича показал, что государь не разрешает об этом говорить. Лукашевич же сумел так повернуть дело, что мы все поняли.
Государь спросил Лукашевича, где он служил. Он ответил:
— Во флоте вашего императорского величества. Потом вышел в отставку и долго был председателем земской управы. А теперь вот выбрали в Государственную думу. И очень мне неудобно, потому что сижу в Петербурге и дела земские запускаю. Если это долго продолжится, я должен подать в отставку из земства. Так вот и не знаю._
И он остановился, смотря государю прямо в глаза с самым невинным видом...
Государь улыбнулся и перешел к следующему, но, по-видимому, ему понравилась эта своеобразная хитрость. Он еще раз повернулся к Лукашевичу и, улыбаясь, сказал ему:
— Погодите подавать в отставку...
В эту минуту мы все поняли, что дни Государственной думы сочтены. И обрадовались этому до чрезвычайности. Ни у кого из нас не было сомнений, что Думу «народного гнева и невежества» надо гнать беспощадно»489.
Поводом для роспуска II ГЪсударственной думы стал так называемый военный заговор социал-демократической фракции, на самом деле являвшийся грубо сработанной полицейской провокацией. Секретный агент Екатерина Шорникова привела депутатам солдатскую делегацию и вручила петицию, содержащую жалобы на тяжелую казарменную жизнь. В момент передачи петиции полиция должна была арестовать и солдат, и депутатов. Однако полицейские чины опоздали. Тем не менее был дан ход делу о военном заговоре. 1 июня 1907 г. председатель Государственной думы ФА Головин получил от ПА Столыпина письмо с требованием немедленно предоставить ему слово для чрезвычайного заявления. Выступая перед ошеломленными депутатами, ПА Столыпин потребовал отстранить от заседаний Государственной думы 55 социал-демократических депутатов. В игру буквально с полуоборота включились черносотенцы. В.М. Пуришкевич устроил скандал, предложив немедленно выдать и отправить на виселицу преступников. Власти даже не захотели дожидаться ответа на свой ультиматум. Царским манифестом от 3 июня 1907 г. II Государственная дума была распущена. Одновременно с этим было введено новое Положение о выборах, закреплявшее большинство в Думе за господствующими классами.
На первой странице «Русского знамени» аршинными буквами был напечатан царский манифест. На обороте ликующая надпись: «Главный совет Союза русского народа поздравляет свои отделы с роспуском крамольной думы». Вклад черной сотни в подготовку государственного переворота был высоко оценен. 4 июня 1907 г. Николай II послал АИ. Дубровину телеграмму, кончавшуюся словами: «Да будет же мне Союз русского народа надежной опорой, служа для всех и во всем примером законности и порядка». Открытое братание с черносотенцами поразило даже видавших виды консерваторов. Издатель «Нового времени» АС Суворин, сам член Русского Собрания, велел убрать послание из газеты и выговорил своим помощникам «за их неосмотрительность, полагая, что эта телеграмма — поддельная»490. Но телеграмма была подлинной. Царь благодарил черносотенцев за участие в разгроме революции Крайне правые торжествовали победу.
ЧЕРНОСОТЕННЫЕ БОЕВЫЕ ДРУЖИНЫ
Еще в период своего организационного формирования черносотенцы подчеркивали, что готовы вооруженным путем защищать свои святыни. В июне 1905 г. по Тамбову были разбросаны воззвания: «Призываем всех русских людей вооружаться кто чем может и в момент, когда раздастся клич к уничтожению крамолы, смело выступить с оружием в руках»1. Погромы в октябре 1905 г. были самым мощным, но далеко не последним выступлением черной сотни. В г. Иваново-Вознесенске после погрома образовалась правая организация во главе со станционным весовщиком Кашиным. Монархисты из числа железнодорожников, ломовиков и лавочников следили за всеми прибывающими и убывающими поездами. 16 ноября 1905 г. по указанию одного из черносотенцев была задержана девушка с багажом и спутницей. Жандармы заперли арестованных, но черносотенцы начали ломиться в двери. По сообщению прокурора, девушка успела только написать на клочке бумаги свое имя и попросила «дать ей револьвер, чтобы застрелиться. Нанося обеим побои, толпа, на глазах жандармов, понесла их через залу III класса на подъезд и около него на мостовой начала их избивать»