За таким главарем черносотенцы были готовы идти в огонь и в воду. Сестра С.Ю. Витте писала из Одессы в октябре 1906 г.: «Ежедневно «русские люди» кого-нибудь убивают на улице, и это совершенно безнаказанно»517. Секрет неуязвимости заключался в благоволении высших сфер. До октября 1905 г. одесская администрация целиком была на стороне черносотенных элементов. После погрома градоначальника ДБ. Нейдгардта сменил А.Г. Григорьев, зарекомендовавший себя противником черной сотни. История его борьбы с Союзом русского народа показывает, насколько бессильным был официальный хозяин города по сравнению с неофициальным. А.Г. Григорьев сообщил в столицу: «Представляется бесспорно необходимым в интересах охранения порядка и спокойствия в городе немедленное же закрытие чайной Союза русского народа, удаление из пределов градоначальства председателя этого союза и вместе с тем редактора газеты «За царя и Родину» графа Коновницына»518.
Граф предпринял ответный шаг. Он съездил в столицу и был удостоен царской аудиенции. Одесская охранка сообщала о хвастовстве возвратившегося графа: «...будучи принят государем императором, он, граф Ко-новницын, просил его величество, чтобы он позволил дать крестьянам землю,- отобрать торговлю и ростовщичество от евреев и т. п. Государь император высказался, что единственная надежда у него на союз, в нем опора государства. А бывший тут же наследник цесаревич великий князь Алексей Николаевич сел графу на колени и, потрепав его за бородку, спросил, увидя у него ленту Союза русского народа: «Ты союзник?», указав также на свою ленточку, прикрепленную у него на груди, сказал: «Я тоже союзник»519.
Рассказы о черносотенных настроениях в царском семействе подхлестнули одесских боевиков. В феврале 1907 г. бесчинства союзников привели к внешнеполитическим осложнениям. Иностранные консулы констатировали, что жизнь и имущество подданных других государств подвергаются постоянной опасности со стороны черной сотни. В Министерство иностранных дел в Петербурге с соответствующей нотой обратились итальянский посол и австрийский поверенный в делах
Ни международный скандал, ни забастовка Новороссийского университета, протестовавшего против черносотенного террора, не остановили Союз русского народа. Что же касается противодействия со стороны градоначальника, то оно вполне уравновешивалось поддержкой командующего войсками округ а барона А.В. Каульбарса, которого иронически прозвали «Мукденским героем» за безынициативность в войне с японцами. Генерал был убежден, что дружины Союза русского народа являются залогом порядка в городе. А.В. Каульбарс втолковывал университетским профессорам: «Благодаря тем же членам Союза русского народа теперь сделалось легче ловить различных «экспроприаторов». Раньше было так что экспроприатор, совершивший свое дело, легко уходил из рук потому что никто не помогал полиции при поимке. Теперь дело обстоит иначе: в толпе всегда найдется несколько членов союза, которые и помогают полиции в поимке преступников*520. В качестве наглядного пособия командующий продемонстрировал профессорам «резины* черносотенцев и гири на проволоке, используемые противниками союза.
Градоначальник АГ. Григорьев заручился поддержкой ПА Столыпина. Однако требования председателя Совета министров бойкотировались командующим
А.В. Каульбарсом и подчиненным ему временным генерал-губернатором П.Ф. Глаголевым. В апреле 1907 г. терпение ПА Столыпина лопнуло. Он телеграфировал
А.В. Каульбарсу: «Ввиду очевидного нежелания временного одесского генерал-губернатора исполнить мои указания о запрещении дружинникам носить форму и оружие... прошу ваше высокопревосходительство категорически понудить генерал-майора Глаголева безотлагательно распорядиться разоружением и расформированием дружины»521.
Вслед за грозной телеграммой градоначальник
А.Г. Григорьев обратился к генерал-губернатору и «предложил произвести обыск в чайной Союза русского народа, но генерал-губернатор ответил, что необходимо подождать, а затем, по полученным сведениям, оружие было перевезено в квартиру графа АИ. Коновницына»522.
Не надеясь на премьера, градоначальник решил обратиться выше. Конец этой эпопеи по цензурным соображениям не попал в русскую прессу, но был описан английской «Дейли Телеграф»: «Истощенный положением дел генерал Григорьев решил ехать в Санкт-Петербург и исходатайствовать аудиенцию у Государя, решив сказать ему всю правду, дабы он мог помочь ему положить конец преступлениям союза. Аудиенция была дана, и глубоко взволнованный старый генерал ждал появления Государя. Но когда Государь явился, то генерал, к своему ужасу, увидел на его груди значок Союза русского народа, тот самый значок, который он так часто видел в Одессе на груди у участников погромов. Это так на него повлияло, что, забыв тщательно обдуманную им речь, он, запинаясь, произнес несколько общих мест, как верноподданный, и смущенный удалился»523.
Сразу же после неудачной аудиенции А.Г. Григорьев ушел в отставку. Его преемник получил от ПА Столыпина напутствие «прекратить это безобразие», но провожался под ударами союзников всего несколько месяцев. Тогда правительство капитулировало перед одесской черной сотней, прислав ей градоначальника по вкусу. При вступлении в должность И.Н. Толмачев вызвал представителей монархических организаций: «Прежде всего — мой низкий поклон вам, господа, за вашу деятельность! Второе — я всей душой черносотенец, и если я официально не могу быть членом союза, то в семье моей все — кто только может — члены союза». После такого вступления встреча прошла в обстановке полного взаимопонимания, о чем с ликованием сообщили сами черносотенцы: «Обещал полнейшую поддержку во всем. Предупредил, что должен до некоторой степени соблюдать нейтралитет4, обрадовался предложению Слюсаревского «продергивать» его иногда для отвода глаз в газетах*524. Как раз в «толмачевской» Одессе численность черносотенных дружин сократилась. Но это произошло из-за нехватки средств для содержания наемников.
ЧЕРНЫЙ ТЕРРОР
Политический террор получил распространение в России с 60-х годов XIX в. И достиг своего пика в начале 80-х годов, когда Народная воля начала охоту за Александром И. К тому же времени относилась первая попытка противопоставить террористам те же самые методы, которые они используют против властей. Возникла «Святая дружина*, члены которой должны были выслеживать и убивать революционеров. Кстати, одним из инициаторов создания монархической террористической организации был С.Ю. Витте, столь ненавидимый черносотенцами. «Святая дружина» была распущена, не совершив ни одного политического убийства. Но ее идеи продолжали жить.
Революция 1905-1907 гг. ознаменовалась чередой громких политических убийств. Террор в той или иной степени практиковали все левые партии и особенно партия социалистов-революционеров. Либеральные партии, на словах осуждая террор, на деле занимали скорее сочувственную позицию. Точно так же сочувствовала террору значительная часть российского общества, причем даже та часть, которая не разделяла революционных настроений. После убийства министра внутренних дел В.К Плеве люди вполне умеренных взглядов поздравляли друг друга После того как бомба террориста разорвала на части великого князя Сергея Александровича, повторялась шутка, что великий князь первый раз в жизни пораскинул мозгами. Когда в Саратове, в доме Столыпина, был застрелен генерал Сахаров, сатирические журналы потешались: «Саратовская губерния объявлена неблагополучной по диабету (сахарной болезни). Там уже наблюдался один смертный случай»525. Таких примеров можно было привести без числа.
Официально Союз русского народа и другие черносотенные партии всегда заявляли, что они против насилия. Но некоторые лидеры черносотенцев в узком кругу откровенно говорили, что против террористов надо действовать их же методами. Б.В. Никольский писал одному из своих корреспондентов: «... если на их террор ответить своим террором и за каждого убитого нашего избивать по 5, по 10 главарей краснотряпич-ников, они скоро очнутся. Главное, что ответный террор должен выражаться не открытым погромом над ничтожной мелюзгой, а тайным истреблением, и притом заведомых главарей: не местных даже агитаторов, а именно общеизвестных руководителей...»526
Однажды на заседании Главного совета П.Ф. Була-цель заявил, что революционные выступления будут продолжаться до тех пор, «пока правые не будут отвечать на убийства убийствами, как, например, Гру-зенберга, Винавера, Милюкова, Столыпина и Щегло-витова, находя, что Столыпин и Щегловитов главные виновники и потворщики»527. Это было крайнее мнение, недаром соратники дали П.Ф. Булацелю кличку «блажной Павлик». Однако по рукам черносотенцев ходили таинственные списки приговоренных к смерти, в которых значилась почти половина членов ЦК кадетской партии, депутаты-трудовики и другие лица.
Кандидат в члены Главного совета А.И. Пруссаков припоминал, как А.И. Дубровин отдал распоряжение дружинникам «нанести Милюкову удар кастетом по затылку около виска и вообще «дать ему хорошо». У этих людей были фотографические карточки Милюкова»