сыновей: чем больше значков, тем больше наделов»828.
Весной 1914 г., в самый разгар полевых работ, крестьяне-союзники Ольгопольского уезда отказались выполнять работы в помещичьих экономиях меньше, чем за рубль в день. Сообщение об аграрной забастовке, вызванной агитацией Союза русского народа в Подольской губернии, было перепечатано многими столичными газетами. Особо отмечалось упорство крестьян, не поддававшихся ни на какие уговоры: «...стойкость забастовщиков проявляется не только по отношению к частным землевладельцам, но и к администрации казенных земель, которой «союз» не отпускает «своих» рабочих дешевле, чем за 1 рубль в день»829.
Куда заведет черносотенцев их демагогия, вопрошала либеральная пресса: «Почаевские и прилегающие к ним союзники ведут очень опасную игру, которая может привести к самым неожиданным результатам... Обманным путем, посулами и обещаниями, а то и всякими вздорными сказками, стараются привлечь мужичков в союз и тешатся, что множится стадо. Но не чувствуют, куда это стадо пойдет, когда потребует реализации обещаний»830.
Пророчество либеральной печати исполнилось очень быстро. Уже через несколько дней дело дошло до вооруженных столкновений. Когда в село Вербку-Чечельникскую прибыл земский страховой агент для переоценки крестьянских строений, местные жители не допустили его в село, объяснив, что земство определило непосильное для них обложение. В село отправились местные полицейские чины. Подольский губернатор доносил в столицу: «Как только названные должностные лица... прибыли в с. Вербку-Чечельникскую и приблизились к первому двору, тотчас же раздался звон в церковный колокол и к прибывшим собралась большая толпа крестьян (до тысячи душ обоего пола). Собравшиеся крестьяне, в особенности женщины, держали себя крайне вызывающе и категорически заявили, что производить переоценку они не допустят, что земства и начальства им не нужны, так как все они члены Союза русского народа и у них есть свое начальство в лице председателя Союза русского народа»831. По распоряжению губернатора в Ольгопольский уезд были стянуты отряды стражи из соседних уездов. 29 апреля
1914 г. конный отряд вошел в село и арестовал зачинщиков. Вооружившись палками, крестьяне пытались отбить арестованных. Несколько человек, собравшихся у потребительской лавки Союза русского народа, призывали толпу перебить стражников из ружей. В конце концов конный отряд «рассеял толпу».
Власти приняли энергичные меры для пресечения подобных инцидентов, а наступившая война положила конец опасной агитации почаевцев. Однако и во время войны властям неоднократно приходилось убеждаться в том, что крестьянские отделы Союза русского народа в любую минуту могут выйти из-под контроля. Инциденты, похожие на аграрные волнения в Подольской губернии, то и дело вспыхивали в других селах, находившихся на почтительном расстоянии от Почаева и не имевших с ним никаких сношений. Даже открытие монархического отдела в деревне в некоторых случаях приобретало крамольный оттенок Например, в августе
1915 г. были арестованы два черносотенца, которые намеревались открыть отдел Союза русского народа в слободе Дмитриевке Донской области. План союзников заключался в следующем: «Как только будет освящено знамя отдела, они пойдут на отрубные участки, уничтожат все поставленные казенным землемером межевые знаки отрубников и завладеют этой землей в пользу записавшихся в отдел союза, так что, по словам полицейского урядника Осипова, если бы было освящено знамя отдела, то между общинниками, которые только и состояли в этом отделе, и отрубниками, выделенными из общего пользования землей, было бы побоище»832.
Полицейские власти начали приходить к выводу, что крестьянские отделы Союза русского народа представляют собой не опору порядка, а, скорее, потенциальную опасность, и что главари черной сотни, пожалуй, не смогут обуздать процесс, который они сами вызвали безудержной демагогией и погоней за популярностью среди крестьянства. Лучше всего эту мысль сформулировал начальник Саратовского жандармского управления. Отталкиваясь от частного случая — столкновения одного из крестьянских отделов Союза русского народа с уездным предводителем дворянства, — начальник жандармского управления позволил себе предупредить высшие власти: «Описанный случай обратил на себя внимание местных властей и именно тем, что в случае каких-либо вообще беспорядков, — Союз русского народа не может почитаться вполне надежной организацией, ибо, возможно, будет агитировать против помещиков»833. Черносотенная пропаганда принесла совсем не те плоды, на которые рассчитывали руководители монархических союзов.
ЧЕРНОСОТЕННАЯ МОЛОДЕЖЬ
Вожди черной сотни понимали, что молодое поколение является будущим страны. Они указывали на чрезвычайную важность воспитания молодежи в духе православия, русского патриотизма и верности престолу. Между тем российская школа всех уровней не отвечала требованиям, которые предъявляли монархисты. По их мнению, основы безверия и порока закладывались еще в начальной школе. Недаром монархические съезды постоянно призывали правительство обратить пристальное внимание на школьный вопрос. Наиболее желательным типом народной школы для черносотенцев являлись церковно-приходские школы. Средняя школа, по мнению черносотенцев, еще в меньшей степени соответствовала государственным требованиям. Об этом постоянно писал В.М. Пуришкевич, считавшийся среди крайне правых крупнейшим авторитетом в вопросах народного образования. Он доказывал, что в стенах высших и средних учебных заведений господствуют атеизм и космополитизм — верные помощники крамолы. Пуришкевич говорил, что самой печальной чертой современности являются антиправительственные настроения молодежи. Он приводил пример из жизни Аккерманской гимназии, в которой, как он имел случай убедиться, «ученики 4-5-х классов были уже вполне революционизированы».
Крайне правые пытались изменить ситуацию. Русское собрание открывало собственные гимназии, в которых преподавание было построено на православномонархических традициях. Иркутская гимназия Русского Собрания считалась лучшей в городе. Одесский Союз русских людей содержал три учебных заведения: низшую школу для мальчиков, профессиональную женскую школу, приравненную по программе к учительской семинарии, и мужскую гимназию с правами казенной.
Но в основном черносотенцы уповали на вмешательство правительства. В постановлениях IV монархического съезда («съезда объединенного русского народа»), принятых в апреле 1907 г., раздел «По школьному вопросу» шел непосредственно после раздела о государственной безопасности и перед разделом о земельном и переселенческом вопросе. Таким образом подчеркивалось значение, которое монархисты придавали народному образованию. Постановления призывали поднять качество преподавания: «Народные школы должны быть прежде всего усовершенствованы в качественном отношении, а потом уже усилены в отношении количественном»834. Монархисты предлагали улучшить материальное положение преподавателей средних учебных заведений, снизить почасовую нагрузку на каждого преподавателя и уменьшить количество учеников в классах. Монархисты считали желательным развить широчайшую сеть профессиональных школ (ремесленных, сельскохозяйственных и тд.), в которых на первый план должно быть поставлено религиознонравственное, национальное и притом индивидуальное воспитание. Предполагалось, что средние школы будут иметь вполне законченный курс обучения, «не имеющий притязаний на подготовку к высшим научным занятиям». Эта характерная оговорка указывала на желание крайне правых оградить молодое поколение от развращающего влияния университетской среды.
В России, как и в большинстве других стран, студенчество отличалось радикальными политическими взглядами. В 1905-1907 гг. университеты и другие высшие учебные заведения были центрами антиправительственных выступлений. Монархисты предлагали ряд мер, направленных на обуздание революционных настроений. В постановлениях IV монархического съезда подчеркивалось: «Все, что препятствует научным занятиям в высших школах, должно быть безусловно из них устранено, а именно: 1) «автономия» этих школ, уничтожившая всякую дисциплину, спокойствие и порядок, без которых немыслимы серьезные занятия наукой, и 2) студенческие сходки, партии и землячества, водворяющие в высших школах тиранию революционной части студенчества над товарищами, над профессорскою коллегией и над университетскою администрацией*. В крайних случаях черносотенцы предлагали не останавливаться «и пред такою суровою, но в высшей степени полезною мерой, как полное закрытие высших учебных заведений с увольнением профессоров в отставку»835.
Неудивительно, что черносотенцы не пользовались успехом среди профессуры, настроенной в основном либерально и связывавшей свои политические интересы с партией кадетов, которую часто называли «профессорской партией». Даже консервативную часть преподавателей отталкивали грубые приемы черносотенной пропаганды. Уже отмечалось, что среди руководителей монархических союзов было немало людей с учеными степенями и званиями. Однако в университетских аудиториях и на кафедрах они чувствовали себя изгоями. Ректор Казанского университета докладывал министру народного просвещения, что профессор В.Ф. Залесский, лидер казанских черносотенцев, «почти весь факультет обвиняет в революционных замыслах, не посещая поэтому факультетских заседаний и почти со всеми членами факультета не разговаривает и не подает им руки, не стесняясь при этом обращаться к ним в вызывающем тоне даже во время заседаний и при приеме экзаменов»