За дверью была просторная комната, в которой царила почти полная тьма, не считая маленького светильника, висевшего над узкой койкой. В углу, окутанный тенями, сгорбился в кресле какой-то мужчина.
– Отец? – позвала Сенейра, и голос у нее дрогнул, словно она не была уверена, будить его или нет.
Человек поднялся с кресла и повернулся к нам. Казалось, он с трудом держится на ногах. Он стоял спиной к свету и лицом к нам, так что я не мог разглядеть его черты. Несколько секунд он стоял почти как пьяный, потом вздрогнул, словно только что проснулся. Из его горла вырвался мучительный всхлип.
– Сенейра?
Он подбежал к дочери, и Сенейре пришлось поддержать его, потому что он едва не упал, пытаясь ее обнять.
– Отец, прости меня, – сказала она. – Я не хотела…
– Ты вернулась, – сказал он хриплым шепотом – словно человек, потерявший голос от горя. – Ты вернулась, – он повторял эти слова снова и снова, обнимая дочь, уткнувшись ей в плечо.
Мы с Рози и Фериус вежливо стояли поодаль, чтобы отец с дочерью побыли наедине и разделили свое горе. К сожалению, всеобщее внимание привлек скрип железной решетки у нас над головой.
– Эй, кто-нибудь, откройте эту проклятую штуковину, пока я тут не умер от клаустрофобии, а? – сердито проверещал Рейчис.
– А это еще кто? – спросил отец Сенейры, глядя на глаза-бусинки, уставившиеся на него через решетку.
– Это Рейчис, – отвечала она. – Келлен – его…
Только не говори «хозяин». Не говори «хозяин». О предки, не дайте ей сказать «хозяин»!
– Друг, – неловко закончила она.
Рейчис фыркнул.
– Как же, как же, буду я дружить с голокожим.
Явно устав ждать, пока его освободят, он умудрился просунуть лапу через отверстие в решетке и дергал задвижку до тех пор, пока она не открылась. Рейчис выпрыгнул наружу, растопырил лапы, поймал поток воздуха и грациозно опустился на пол. Он быстро обнюхал отца Сенейры, посмотрел на него и объявил:
– Плакса.
Рейчис не особо силен в сантиментах.
– Это мой отец Берен Трайн, ректор Академии, – объяснила Сенейра, а потом представила ему всех нас. Она едва успела открыть рот, как Берен подбежал к Рози и заключил ее в медвежьи объятия, едва не оторвав от земли.
– У вас получилось! Я… я уже перестал надеяться, но я должен был знать, что если кто и может найти мою дочь, то это аргоси.
У Рози был очень растерянный вид при подобном излиянии благодарности, потому что краем глаза она заметила искру злости на лице Сенейры.
– Найти меня? Отец, ты нанял Рози, чтобы она меня искала?
Берен с удивленным видом повернулся к аргоси.
– Рози? Я думал, что вас зовут идущая по пути Шипов и Роз.
– Не в этом дело, – сказала Сенейра, злобно глядя на женщину, которая, как она полагала, совершенно случайно наткнулась на нее в приграничье. – Ты солгала мне, Рози. Ты сказала…
– Я не солгала, дитя. Ты просто кое-что предположила, и я не стала мешать тебе делать свои…
– Не пытайся выкрутиться! А как же путь Воды и слово – не использовать людей в своих интересах?
– Я бы не сказала, что спасти тебе жизнь значило использовать тебя в своих интересах.
Фериус толкнула меня локтем и сказала:
– Теперь ты знаешь, почему аргоси обычно путешествуют в одиночку.
Тихий голос с кровати приковал всеобщее внимание.
– Сенни?
Сенейра бросилась к постели, чтобы взглянуть на младшего брата. Светильник выхватил из темноты ее лицо, на котором читались боль и страх. Она наклонилась и обняла его, едва не подняв с кровати, и когда она снова уложила мальчика, ее рубашка была мокрой от пота.
Мы подошли к ним. Тайн был совсем не похож на веселого, озорного парнишку с портрета в медальоне Сенейры. Он был очень бледный, почти серого цвета, и только вокруг правого глаза вихрились черные линии. Он непрерывно дрожал. Из одежды на нем были только полотняные трусы. На какое-то мгновение мне показалось, что ему холодно, но потом я увидел, как покраснела его кожа и как с него льется пот. Рейчис подпрыгнул и устроился в изголовье кровати.
– Да он весь горит, Келлен.
Мальчик потянулся погладить Рейчиса, но не успели его пальцы даже коснуться шкуры белкокота, как веки его дрогнули и закрылись, а рука бессильно упала на грудь.
– Как это произошло? – спросила Сенейра у отца.
– Как и с тобой, солнышко, – сказал он, мягко подняв руку сына и положив ее поудобнее на простыню. – Однажды утром он проснулся с сильным жаром. Когда я поднялся к нему, то увидел линии вокруг его глаза. Я пытался сбить жар, но ему становилось только хуже, день за днем, пока несколько ночей назад он не начал кричать. Я пытался сбить температуру, но ничего не помогало, – он посмотрел на сына с выражением изможденного страха на лице. – Приступы такие тяжелые… и они повторяются снова и снова.
– Я не понимаю, – сказала Сенейра. – У меня тоже была лихорадка, но она через день прошла, а… приступы начались только несколько недель спустя.
Внезапная судорога сотрясла тело мальчика, его спина выгнулась, словно что-то зацепило его за живот и внезапно дернуло вверх. Его глаза открылись неестественно широко, и извивающиеся черные щупальца заполнили белки. Сенейра вскрикнула и попыталась удержать его на постели, пока он содрогался и бился на кровати. Когда одна рука запуталась у нее в волосах, он сомкнул кулак и стал рвать на сестре волосы. Я подбежал и схватил запястье Тайна, стараясь удержать парнишку.
– Отпусти, – сказала Сенейра. По щекам у нее текли слезы. – Ты делаешь ему больно.
– Нет, – настаивал я, но тут же увидел, что кожа на его запястье красная и потрескавшаяся.
Фериус схватила край простыни и обернула ею ладонь, потом взяла Тайна за предплечье и держала его, не касаясь его кожи рукой. Я отпустил мальчика и отошел в сторону. Секунду спустя он рухнул на постель, пот полился со лба, а жилка на шее начала пульсировать слишком часто.
– Сенни? – спросил он через мгновение. – Это ты?
Он словно бы не помнил прошлые несколько минут. Сенейра наклонилась и улыбнулась ему сквозь слезы.
– Это я, маленький. Когда ты встанешь на ноги и уберешься в комнате?
– Мне плохо, Сенни, – сказал он.
– Это просто простуда. Через несколько дней ты совсем поправишься, и мы вместе будем запускать воздушных змеев.
Глаза у мальчика стали проясняться, хотя радужки все еще были черными.
– Ты исчезла.
– Совсем ненадолго. Я вернулась, и теперь я сделаю все, чтобы ты поправился, – она отвела мокрые волосы с его лба. – Никто и ничто не помешает нам сделать так, чтобы ты поправился, хорошо, малыш?
– Ты исчезла, – повторил Тайн, а потом закрыл глаза и прошептал: – Не надо было тебе возвращаться, Сенни. Именно этого они и хотели.
19Сон
В ту ночь мы больше ничего не смогли добиться от Тайна, и хотя его зловещее предупреждение было, скорее всего, просто порождением лихорадочного сознания, создававшего кошмары, которые не должны мучить ни одного ребенка, все равно его слова наводили на меня ужас.
– Малыш, ты как, нормально? – спросила Фериус.
В комнате было всего два кресла – их мы оставили Сенейре с ее отцом. Они сидели по обе стороны от кровати Тайна, держа его за руки, и смотрели друг на друга, испытывая одновременно облегчение от того, что снова вместе, и чувствуя вину, которой ни один не заслуживал. Мы с Фериус сели на пол, привалившись к холодной стене палаты. Мне не особенно нравилось, как моя наставница смотрит на меня.
– Почему ты спрашиваешь?
Она пожала плечами и в третий раз потянулась к внутреннему карману жилета за курительной соломинкой, но спохватилась, что, пожалуй, курить в комнате больного ребенка – не самая лучшая идея.
– Бояться – это нормально, – сказала она, снова уронив руки на колени. – Ты устал. Ты уже много месяцев не спал в уютной кровати. Люди из твоего собственного народа открыли на тебя охоту, а все остальные готовы к ним присоединиться, если узнают, что у тебя – Черная Тень.
Она усмехнулась, жестом указав на Сенейру и ее отца, и сказала уже тише: – А теперь ты встретил эту девочку, и у нее проблем выше крыши, но всякому видно, что она тебе нравится, и ты не уверен, как…
– Фериус? – прервал я ее. – Ты не сделаешь кое-что для меня? Кое-что важное.
– Да, малыш?
– Обещай, что никогда, никогда не будешь давать мне советы по амурным делам.
Фериус хмыкнула.
– Боюсь, что не могу этого сделать.
– Почему нет?
Она протянула руку и потрепала меня по плечу.
– Потому что видно, что в амурных делах ты полный профан.
Рейчис высунул голову из ящика в шкафчике, куда он незаметно проскользнул.
– Аргоси права, Келлен. Над твоими манерами еще работать и работать.
– Давай лучше воруй медицинские инструменты, и делай это молча, – шикнул я. Наверно, зря, потому что мне и так уже пришлось с ним поцапаться, когда он хотел украсть скальпель, только лишь из-за того, что он был «блестящим и красивым». Рейчис, разгуливающий с острым как бритва скальпелем в пасти – без этой проблемы мир вполне может обойтись.
– Когда вернется Рози? – спросил я, лишь бы Фериус с Рейчисом отвлеклись от предметов, которых я бы предпочел не касаться. Вторая аргоси бормотала что-то про поиски других жертв Черной Тени, а потом исчезла, оставив нас с подавленной Сенейрой.
– Кто знает, – сказала Фериус. – Идущая по пути Шипов и Роз обычно сторонится семейных сцен.
– Погоди… ты хочешь сказать, что она уехала насовсем? Вот просто так? Даже не попрощавшись?
– Прощания – это не путь аргоси, малыш.
По какой-то причине у меня от этого холодок пробежал по спине, и я подумал, вдруг и я однажды утром проснусь – а Фериус исчезла, не сказав ни слова и не оставив даже записки. Я обдумывал, как бы выпытать у нее ответ на этот вопрос, не выставляя себя беспомощным младенцем, но тут Сенейра застала меня врасплох. Я даже не заметил, что она стоит рядом с нами.
– Мы сегодня останемся с Тайном, – сказала она. – Если хотите, можете переночевать у нас дома.