Фериус даже не взглянула на меня, только выпустила дым колечком.
– Похоже, он сделал тебе хорошее предложение, малыш.
– Он говорит, что мне нужно уехать с ним завтра.
Очередное колечко.
– Тогда начинай собирать вещички.
– Тебе все равно? Тебе все равно, что я уеду и мы, наверное, больше никогда не увидимся?
Не успела она ответить, как Рейчис мягко спустился по лестнице и принюхался к Фериус.
– Ей не все равно, идиот. Она в любую минуту разревется.
Фериус отмахнулась от него и положила курительную соломинку на широкий подсвечник.
– Извини, Келлен.
Я думал, что она скажет что-то еще, но она молчала, и я спросил:
– Извинить за что?
Она вздохнула.
– Малыш, я знаю, что тебе страшно, и не зря. Ты хочешь поступить правильно, но страх заставляет тебя искать способы защититься. Поэтому ты хочешь овладеть магией, или найти амулеты, или кого-то, кто научит тебя драться – кого-то, кто покажет тебе, как и куда направить твой гнев, как ты направляешь взрывчатые порошки, когда творишь эти твои заклинания.
– Разве это неправильно – бояться людей, которые пытаются меня убить? И уметь от них защититься?
– Страх и гнев, – она откинулась на спинку стула и потерла глаза, словно от усталости. – Страх и гнев – это нормально, малыш. Просто это не путь Полевой Ромашки.
– А что тогда ее путь?
Она долго смотрела мне в глаза, не улыбаясь и не усмехаясь.
– Радость.
– Радость? – я расхохотался. – Какая же это «радость», когда человек раза в три крупнее тебя бьет тебя так, что может оставить калекой, а то и хуже? Какая же это «радость», когда ты достаешь свои стальные карты и выходишь против магов, которые могут одним заклинанием сжечь тебя заживо?
Она вдруг встала со стула.
– Пойдем, – сказала она и направилась к двери.
– Что? Куда?
Она остановилась, но не обернулась.
– Ты все время задаешь вопросы, малыш, а я на них отвечаю, но тебя это никогда не устраивает. Рози думает, это потому, что я не считаю тебя достойным обучения, так что давай я спрошу: ты хочешь пойти по пути Полевой Ромашки, Келлен?
– Я… Я хочу для начала понять, что это такое.
– Сойдет, – сказала она, открыла дверь и вышла в ночь. – Пойдем по этому пути вместе.
34Урок танцев
Мы отъехали на несколько миль от города, подальше от огней и людей, от всех примет цивилизации. Ночной воздух был прохладным, и я дрожал. Я с неловкостью осознал, как быстро привык к горячей еде и мягкой постели. Конечно, не все стыдятся своей любви к роскоши.
– Хочу ванну, – ворчал Рейчис, перебираясь с моего правого плеча на левое и обратно, словно надеясь таким образом убедить нас повернуть обратно.
– А он-то на что жалуется? – спросила Фериус.
– Тебе лучше не знать, – сказал я, пытаясь избавить Рейчиса от позора. Не стоило и пытаться.
– Я хочу принять горячую ванну, пес ее задери, – повторил он. – Ах да, и сдобного печенья. Целую гору. И скажи папашке Сенейры, чтобы на этот раз не жмотился.
– Ты же понимаешь, что это их сдобное печенье? А я-то думал, что белкокоты – воры и убийцы, а не избалованные сопляки!
Рейчис вдруг замолчал, и я понял, что совершил огромную ошибку. Он спрыгнул с моего плеча на переднюю часть седла и повернулся ко мне, смерив меня убийственным взглядом. Его мех стал черным как ночь, и на нем проявились темные серые полосы.
– Повтори, – тихо прорычал он. – Повтори, чтобы я точно знал, что не ослышался.
Это может плохо кончиться.
– Я не хотел…
– Эй, малыш, – сказала Фериус, поймав мой взгляд. Обычно она не обращает внимания, когда Рейчис хамит, но сейчас она ухмылялась. – Хочешь, покажу смешной фокус?
– Ээээ… по-моему, тебе лучше не… – не успел договорить я.
Рейчис повернулся и рявкнул на нее, но она не обратила на него никакого внимания.
– Надо же, – сказала она, глядя на Рейчиса. – Только посмотрите на этот мех! Такой гладкий и сверкающий. Словно расплавленное серебро течет могучим потоком.
– А как же, – сказал он, вдруг начав увлеченно рассматривать правую переднюю лапу.
– А какие когти! Каждый словно смертноносное лезвие, выкованное лучшим кузнецом Берабеска!
Мех на загривке Рейчиса почти улегся, он поднял подбородок, а усы немного подернулись.
– По крайней мере, она не слепая. Пожалуй, глаза я ей пока оставлю.
Но Фериус еще не закончила.
– А какие мускулы! Только посмотрите на эти лапы! Зуб даю, все белкокошки мира смотрят только на него.
Рейчису будто было слегка неловко выслушивать эти настойчивые похвалы.
– Ладно, ладно. Я красавчик. Келлен, скажи этой аргоси, чтобы она угомонилась.
Но она не успокаивалась.
– А про морду лучше даже не говорить, – она наклонилась и всмотрелась в него. – Как у льва, только красивее. Благородная, отважная…
Рейчис дернулся и встряхнулся. Я заметил, что с его мехом происходит что-то странное. Черный цвет бледнел, серебряные полосы исчезали.
– Келлен, пусть она уже заткнется.
– А какие глаза. Проницательные. Это сразу видно. И мудрые. Словно глубокие озера лунного света, прекрасные, как драгоценные камни. Точно бриллианты.
Мех Рейчиса продолжал менять цвет, бледно-серый переходил в белый, а белый – в какой-то другой… его окружила розовая дымка.
– Проклятье! – выругался он.
Фериус расхохоталась.
– Каждый раз срабатывает.
– Что ты с ним сделала? – спросил я.
Она указала на шкурку Рейчиса, которая теперь была почти вся розовая.
– У белкокотов цвет меняется от окружающей обстановки, а еще в зависимости от настроения. Вот так они краснеют.
– Проклятье! – прорычал Рейчис, едва не упав с лошади – так отчаянно он вертелся, стараясь рассмотреть свою шкурку. Он сморщил мордочку от напряжения и выглядел так, словно отчаянно пытался справить нужду.
– Черней обратно! – он посмотрел на свою все еще розовую филейную часть. – Я сделан из стали. Я – чудовище. Я – ужас, летящий на крыльях ночи, – он беспомощно посмотрел на меня. – Я уже почернел, да?
Я подумал, что лучше сказать, а потом вспомнил, как на протяжении всего нашего «делового партнерства», на которое Рейчис соизволил согласиться, он при каждой возможности смеялся надо мной, воровал у меня и не раз кусал.
– Ты все еще розовый, – припечатал я.
Пока Рейчис отчаянно старался снова почернеть, Фериус сказала:
– На этом закончим урок, малыш.
– Какой урок?
Она остановила коня и изящно спешилась.
– Ты сказал, что хочешь идти путем аргоси.
Я слез с коня и указал на Рейчиса:
– Это? Это и есть путь Полевой Ромашки?
– Ага.
– Значит, когда кто-то захочет меня убить, я просто должен хвалить его, пока он сам не капитулирует?
Она ухмыльнулась.
– Ну или потанцевать с ним.
Она разожгла небольшой костерок и жестом пригласила меня присоединяться.
– Давай, малыш. Пора изучать второй талант.
– Рози сказала, что второй талант аргоси – оборона.
– Слова, малыш. Ты действительно хочешь цепляться к словам?
Ладно, во всем этом был какой-то странный смысл. Фериус никогда не нравилось говорить на языке насилия, а может, у нее просто были свои слова, обозначающие семь талантов аргоси, как «путь Воды» и «путь Грома».
Я подошел к ней и принял, как мне казалось, приличную бойцовскую стойку, радуясь, что наконец научусь сражаться, как аргоси. Потом я увидел улыбку у нее на лице, и мой оптимизм превратился в панику.
– Погоди… танцевать – это же метафора, да? Вроде как «Танцевать со мной – это танцевать со смертью»?
– Малыш, танцевать – это значит танцевать.
– Но… – есть кое-что, чего иностранцы не знают о джен-теп: мы не танцуем. Никогда. В нашей культуре нет ни одного танца. Магам танцы ни к чему. Кроме того, это непристойно.
Рейчис злобно ухмыльнулся мне, радуясь, что пришел мой черед смущаться.
– Вот сейчас будет здорово, – ввинтил белкокот.
Фериус велела мне взять ее за руку и положила мою вторую руку себе на талию.
– У разных народов на континенте сотни танцев, но их все можно свести к семнадцати основным фигурам. Начнем с самой легкой – шадели.
Она была так близко, что мне стало не по себе. Фериус была, наверно, лет на двадцать старше меня, ну и от мыслей обо всех этих танцах я ужасно нервничал. Я уже собирался дать задний ход, когда Рейчис проверещал:
– Он сейчас струсит!
– Заткнись, – сказал я и крепче сжал руку Фериус. Я никак не мог ударить в грязь лицом перед зверем, который приветствует своих сородичей, нюхая их под хвостом.
– И что теперь? – спросил я у Фериус.
– Просто следуй за музыкой.
– За какой музыкой?
Фериус свистнула – прозвучала одна-единственная чистая нота, словно флейтист проверяет свой инструмент. Потом, без преупреждения, она перешла на мелодию, распевая каждый звук вверх-вниз по незнакомой мне гамме, ведя меня по пыльной пустыне. Конечно, у джен-теп есть музыка, но она по большей части для похорон, для придворных собраний и тому подобного. Эта мелодия была другая. Быстрая и бойкая. Мне уже казалось, что я понимаю танец, как вдруг я споткнулся, и Фериус пришлось меня поддержать, чтобы помочь сохранить равновесие.
– А помедленнее нельзя? – спросил я.
– Это медленно, малыш, – она продолжала танцевать, даже не насвистывая, отчего мне казалось, что музыка все еще звучит у меня в голове.
– Расслабься, – продолжала она. – Дай ногам самим делать нужные движения. Аргоси верят, что танцы живут внутри каждого существа и просто ждут, чтобы их выпустили на волю.
Рейчис злорадно заверещал.
– Эй, Келлен, внутри тебя я видел только один танец – он похож на предсмертную судорогу длиннохвостого песчаного крота!
– Шшшш, – шикнула на него Фериус. Она, конечно, не поняла, что он сказал, но, наверно, когда он надо мной потешается, по тону это легко понять. – Еще один звук – и я расскажу тебе историю про белкокотов, от которой ты порозовеешь на месяц.