Рейчис посмотрел на меня.
– Я подумал, что, может, если я тебя укушу, ты забудешь про боль в глазу. Помогло?
Я покачал головой, вылез из постели и потащился к двери. Куда бы я ни смотрел, я видел кровь, а прожилки в настенных деревянных панелях словно корчились и свивались, пытаясь когтями продрать себе путь наружу.
– Куда ты? – спросил Рейчис.
– На улицу, – я едва мог говорить. – Нужно на улицу.
Я услышал, как он спрыгнул с кровати, чтобы пойти за мной.
– Нет, – сказал я. – Ты остаешься здесь.
Он, кажется, немного обиделся. Когда я добрался до конца сада, боль уже начала проходить, а видения отступали. Деревья уже стали деревьями, а не перекрученными многорукими монстрами, которые старались высвободиться из кандалов. Небо было черным, а не красным, и гладкая галька под ногами на ощупь была приятной и нежной, а не полем острых лезвий. Я почувствовал такое облегчение, что не сразу заметил, что я в саду не один.
– Ты тоже чувствуешь, да? – спросила Сенейра.
Она сидела на корточках рядом с клумбой синих и желтых цветов, обхватив руками колени и раскачиваясь взад-вперед.
– Плохо? – спросила она.
Я кивнул.
– А ты как?
– Паршиво.
Я сел рядом с ней и откинулся назад, опершись на локти и глядя в небо, чтобы убедиться, что звезды – все еще звезды, а не тысячи разъяренных пчел, которые собираются меня изжалить. Я был в полном изнеможении – еще один дар, который принесла с собой Черная Тень.
– Знаешь, что хуже всего? – спросила Сенейра. – Даже не боль и не голоса – хотя от них мне хочется кричать, пока я их не заглушу. Хуже всего то, что, когда все заканчивается, я уже ничего не чувствую.
– Это как?
Она слегка пожала плечами и покачала головой.
– Я ничего не чувствую. Ни счастья. Ни грусти. Когда я думаю о моих друзьях, или об отце, или даже о Тайне… они мне как будто чужие, как будто у меня даже нет семьи, – она повернулась и посмотрела на меня. – У тебя тоже так?
Я не ответил, потому что не мог. Мне и так всегда казалось, что у меня нет семьи, так что откуда мне знать, хуже стало от Черной Тени или нет?
– Я ущипнула себя, – продолжала Сенейра, показывая запястье. Было слишком темно и было не видно, есть там синяк или нет. – Сильно ущипнула, просто посмотреть, почувствую или нет.
– И как?
– Нет. В смысле, боль я почувствовала, но это было неважно.
– Сколько это продолжается? – спросил я. – Эта нечувствительность.
Она легла на землю рядом со мной.
– Может, час. Иногда дольше. И даже потом… жизнь кажется… какой-то тусклой, словно я вижу мир в серых тонах. Еда на вкус… нормальная, наверное, – она взяла меня за руку и провела моими пальцами по своей ладони. – Даже это. Я чувствую, но так, словно это происходит с кем-то другим.
Звук шагов белкокота по половицам в доме донесся до меня за мгновение до того, как мохнатая морда Рейчиса появилась в проеме двери черного хода.
– Поцелуй ее, – сказал он.
– Забудь об этом.
– Забудь о чем? – спросила Сенейра.
– Ни о чем.
Она посмотрела туда, где на ступеньке черного хода сидел Рейчис.
– А, твой… деловой партнер.
– Поцелуй ее, Келлен, – протрещал белкокот, нюхая воздух. – На этот раз я не шучу. В глубине души она этого хочет.
– Что он сказал?
– Ничего, он просто… – и тут мне в голову пришла одна мысль.
Я встал, протянул ей руку и помог ей подняться.
– Что такое? – спросила она.
Одной рукой я взял ее за правую руку, а вторую положил ей на поясницу.
– Танец.
– Танец?
Я кивнул, потом сообразил, что надо было, наверное, спросить, прежде чем хватать ее.
– Ты…
Она пожала плечами.
– Хуже не будет.
Музыки у нас не было, и я уверен, что по любым стандартам танцор из меня никакой – Рейчис с большим удовольствием постоянно мне это твердит, несмотря на свои собственные нелепые попытки. Но почему-то, когда следующие несколько минут мы с Сенейрой кружились по саду, я почувствовал, что в ней что-то меняется. Вначале мне показалось, что она застыла от неловкости, но, когда я решил остановиться, она покачала головой и потянула меня за собой. Тогда я понял, что мне показалось, будто она напряглась, просто потому, что первые несколько минут она была почти бечувственной. А теперь она снова ожила, и в ее движениях были цель и решительность, словно мы оба плечом к плечу шли в атаку. Это было не счастье. Скорее упрямая решимость быть счастливыми.
Через некоторое время в ней опять что-то переменилось, она стала легче, свободнее. Иногда мы теряли ритм, то она спотыкалась, то я наступал ей на ноги, и тогда она смеялась, и мы начинали заново. Я не знаю, сколько времени мы танцевали, но первые лучи рассвета уже показались на горизонте, когда она остановилась, притянула меня к себе, обняла и долго не отпускала.
– Спасибо, Келлен, – сказала она, потом разжала руки и убежала в дом.
Я стоял в полном одиночестве, пока Рейчис не подошел ко мне и не спросил:
– Идешь по пути Полевой Ромашки, а?
– Может быть, – ответил я. – Шаг или два сделал точно.
36Дом под защитой
Я проспал все утро и большую половину дня, и мне снились танцы. Вначале картины были радостные, но, когда музыка стихла, Сенейры рядом уже не оказалось, и я стоял совсем один в пустыне и думал, может, это тоже часть пути Полевой Ромашки.
Я снова проснулся от боли, хотя на этот раз болел не левый глаз, а правая рука. Посмотрев на нее, я увидел легкую припухлость примерно полдюйма в диаметре прямо посередине ладони, словно под кожу вживили монетку, кто-то привязал к ней ниточку и теперь тянул за нее. Я встал с постели, потревожив Рейчиса, который несколько раз выругался и снова захрапел, он называл это «подремыванием».
Припухлость на руке беспокоила меня. В смятении я подошел к окну. Через несколько секунд блуждания по комнате и исследования разных ощущений у меня сложилась теория о том, что происходит. Я оделся и направился вниз по лестнице на улицу.
Меня тянуло прочь от дома Сенейры, вдоль по улице, по переулкам, через мост. Примерно через десять минут я нашел источник этого притяжения: Дексан Видерис ждал меня, сидя на скамейке посреди небольшого скверика.
– Ты вроде говорил, что сам меня найдешь, – заметил я.
Он пожал плечами.
– Так проще.
Я посмотрел на свою ладонь.
– Что ты со мной сделал? Вчера, когда мы пожали друг другу руки, ты втиснул мне в ладонь какие-то чары.
– Это временно, – сказал он. – Выветрится само по себе через пару дней.
– Интересная штучка, – сказал я, гадая, как это работает.
Дексан ухмыльнулся.
– Только одно из множества умений, которыми я поделюсь с тобой, мой юный ученик.
– Дексан, я…
Улыбка погасла.
– Ты отказываешься? – он встал со скамейки. – Проклятье, Келлен, это было хорошее предложение!
– Я знаю, – оправдывался я, остро сознавая, насколько лучше была бы моя жизнь, если бы Дексан помогал мне предотвращать приступы Черной Тени, учил меня своим штучкам и рассказал о способах выживания в приграничье. Но я не мог заставить себя бросить Сенейру. Кто поможет ей во время ее приступов?
– О демоны, – сказал Дексан, заметив выражение моего лица. – Я по глупому выражению у тебя на физиономии вижу, что никто не научил тебя третьему правилу метких магов
– А именно?
– Не тупей от любви.
– А есть такая любовь, от которой не тупеют? – спросил я.
Дексан ухмыльнулся.
– Пожалуй, нет, – он положил руку мне на плечо. – Ладно. Слушай, парень, если собираешься помочь этой девчонке, тебе нужно кое-что знать.
– Что именно?
Ему вдруг стало неловко.
– Я нарушаю свое собственное правило, но этот парнишка… Ревиан, кажется? Ну тот, за которого должна выйти красотка, по которой ты сохнешь?
– Да, Ревиан.
– Держись от него подальше. А еще лучше, держись подальше от его семьи.
– Почему?
– Потому что они задумали что-то масштабное. – Он кивнул на северную часть города: – Это их особняк, там на холме? Когда Лер-данет попытался нас с тобой прикончить, я решил пойти посмотреть, не могу ли я немного прижать его в ответ, но на этом доме самые мощные защитные чары, какие я только видел. Если кто-то вроде нас с тобой туда попадет, от нашей магии нам толку не будет ни на грош. Сомневаюсь, чтобы Лер-данет или второй домашний маг могли творить там заклинания.
– Это не значит…
– Ладно, парень, не тупи. Зачем накладывать такую сильную защиту, когда есть свои карманные маги? Только если есть причины действительно кого-то опасаться.
– Думаешь, что они и есть цель?
Дексан покачал головой:
– Нет, ты не понимаешь. Я думаю, это именно они наняли тех, кто наслал Черную Тень на твою девчонку и ее брата. А потом решили, что раз они под защитой, то и платить никому не надо, и поэтому тот, кто заразил девочку, заразил и ее жениха тоже. Потому что только так и мог заставить родителей раскошелиться.
– Но тогда… – я схватил его за руку. – Ты мог бы нам помочь. Если мы найдем того, кого они наняли, мы сможем…
Дексан стряхнул мою руку.
– Я тебе уже говорил, парень, никогда не лезь в дела других метких магов. Особенно если они сильнее тебя. Обычно это стоит жизни.
– Ладно, – сказал я. – Но если… если я найду способ разделаться с тем, кто навел проклятие, ты останешься и вылечишь Черную Тень у Сенейры и ее брата… и у Ревиана тоже?
Вид у Дексана был неуверенный, он посмотрел на заходящее солнце.
– Предлагаю сделку, парень. Мне еще надо кое-что собрать, поэтому, если ты со всем разберешься до завтрашнего вечера, я подожду и помогу девчонке и всем, кому смогу. – Он протянул руку: – Договорились?
Я уже почти пожал ему руку, но не мог не спросить:
– Ладно, но как я найду тебя, если…
Внезапная острая боль, пронзившая ладонь, ответила на мой вопрос.
– Просто следуй за болью в руке, парень, – сказал Дексан, уходя. – Я всегда говорю, любовь и боль – это звенья одной цепи.