В конце концов Рози поставила ногу в стремя и села на лошадь.
– Прощай, Келлен из джен-теп, – сказала она мне. – Надеюсь, когда-нибудь ты найдешь путь, который подходит тебе.
Я смотрел, как она пустила лошадь неторопливой рысью и удалилась от нас по дороге.
– Теперь мне уже не так совестно, – подал голос Рейчис, который все еще сидел у меня на плече.
– Совестно? За что?
– Я вроде как спер у нее кое-какое барахло, – наверное, он ожидал, что я начну его бранить, потому что немедленно добавил: – Ну, не так уж и много. Пару монет, маленького резного слона, потому что он круто выглядит, ну и флакончик с истощающей травой. Никогда не знаешь, когда он пригодится.
– Что он говорит? – спросила Фериус.
Я перевел, и, наверно, в моих словах слышалось полнейшее отсутствие вины за воровство Рейчиса.
– Нет смысла ее ненавидеть, – сказала Фериус.
– Да? И почему же?
Она вздохнула.
– Потому что ненависть бесплодна. Потому что Рози не виновата. Потому что, может быть, она в конце концов окажется права, – Фериус повернулась и пошла обратно в дом. – А в основном потому, что обычно во мне хватает ненависти за двоих.
40Поцелуй
В ту ночь я проснулся от того, что под дверью моей комнаты кто-то плакал, так тихо, что вначале я решил, что мне это приснилось, но в конце концов проснулся окончательно и понял, что это не просто мое воображение. Я как можно бережнее подвинул Рейчиса, чтобы выбраться из постели, а потом натянул штаны и рубашку. Открыв дверь, я увидел Сенейру, которая сидела, обхватив руками колени.
– Сенейра?
– Извини, – в ее голосе звучало невыразимое страдание. – Просто сейчас так больно.
Я встал на колени рядом с ней.
– Линии?
Она кивнула, и даже в почти полной темноте я увидел, как вихрятся под кожей черные линии у нее вокруг глаза.
– Я не знала, что делать, – прорыдала она. – Я пришла просить у тебя помощи, но никак не могла собраться с духом, чтобы постучаться, и уйти тоже не могла. Я не понимаю, что со мной не так. Келлен, почему это с нами происходит? Почему они убили Тайна и Ревиана? Что я сделала не так…
– Ты тут ни при чем, – сказал я, чувствуя, как во мне закипает гнев. Я заставил его отступить. От гнева обострялись мои собственные приступы, и Сенейре от него толку бы не было. «Но я найду тебя, Дексан, и ты у меня заговоришь», – подумал я про себя. – Ты слышишь голоса? – спросил я уже спокойнее.
Она снова кивнула.
– Они такие громкие, Келлен. Они… им нравится причинять мне боль. Я не могу от них закрыться. Они словно… они словно играют со мной. Я чувствую их. Ощущаю, как они скребутся внутри моего мозга, – она изо всех сил сжала кулак, и мне пришлось разжать ее пальцы, чтобы она не впилась ногтями себе в ладони и не поранила себя. – Келлен, пожалуйста, останови их!
– Я не знаю как, – сказал я. Никогда еще я не чувствовал себя таким бесполезным.
– Пожалуйста!
– Прости меня, Сенейра! Прости, но я ничего…
– Поцелуй ее, – прожурчал Рейчис.
Я повернулся и увидел, что он сидит на своей мохнатой попе у меня за спиной и глаза у него блестят в полутьме.
– Не сейчас! – крикнул я ему.
– На этот раз я серьезно, Келлен. Что бы с ней ни происходило, тебе надо разорвать эту связь, стряхнуть тех, кто копается у нее в мозгах, пока они не…
– Что ты понимаешь в магии? – спросил я. – Ничего. Ты – чертов белкокот. Ты только и умеешь, что убивать, воровать и…
– Послушай, – прорычал Рейчис, и шерсть у него встала дыбом. – Говорю тебе, я их чую. Линии вокруг ее глаза. Их используют, чтобы добраться до нее. Они питаются ее болью и страхом. Тебе нужно ее встряхнуть.
– Не буду я ее ц… – я остановился как раз вовремя.
– Что он говорит? – спросила Сенейра, запуская пальцы в волосы.
– Ничего. Он просто идиот. Попробуй расслабиться.
– Не могу, – сказала она, раскачиваясь взад-вперед. – Пожалуйста, если ты хоть что-то можешь сделать… Чары, трюки… мне нужно, чтобы это прекратилось!
Я оглянулся на Рейчиса. Я знал, что он говорит всерьез, потому что в кои-то веки он не угрожал мне местью за оскорбления. Я с неохотой перевел Сенейре его слова.
– Это… это какая-то… нет, ты не стал бы шутить на эту тему. Ты не такой, – она снова согнулась пополам, когда приступ усилился. – О боги земли и воздуха…
Внезапно она протянула обе руки, обхватила мое лицо, притянула меня к себе, и наши губы соприкоснулись, но так резко и быстро, что никакой чувственности в нашем поцелуе не было. Но в нем было столько боли, словно он родился из чистого отчаяния.
Я окунулся в этот поцелуй целиком, изо всех сил пытаясь дать ей хоть какую-то ниточку утешения в болезни, которая ее терзала. Я ощущал напряжение в лице Сенейры, чувствовал, как она стискивает зубы. Странный это был поцелуй – всего второй настоящий поцелуй в моей жизни.
Медленно, очень медленно напряжение слегка ослабело, дрожь прекратилась. Я попытался отстраниться, спросить, не утихает ли боль, не умолкают ли голоса. Но Сенейра не отпускала, ее руки все еще держали меня, а мои руки обвивали ее талию.
Я услышал, как ушел Рейчис, оставив нас наедине. Сенейра посмотрела на меня, и я увидел, что пятна вокруг ее глаза перестали шевелиться, морщинки на лбу разгладились. И у нее на лице я прочел кое-что еще, и я знал, что в моем лице она тоже заметила перемены. Мы снова поцеловались, но на этот раз совсем по другой причине.
То, что началось в отчаянии и муке, превратилось в нечто совсем иное, и следующие несколько часов мы просто сидели на полу в коридоре, иногда целовались, иногда говорили о людях, которых она потеряла, и о том, что они для нее значили. Иногда мы просто обнимали друг друга, связанные странными черными линиями вокруг наших глаз, болью и страданием и отчаянной потребностью чем-то их вытеснить.
Вместе.
41Меткий маг
На следующее утро мы с Фериус спорили в моей комнате, как лучше разобраться с Дексаном, а Сенейра пыталась поддерживать хрупкий мир между нами. Получалось не очень.
– Малыш, мы не можем просто ворваться к нему, размахивая кулаками. Надо все продумать. Подожди, пока мы…
– Времени нет! – крикнул я – и зря, потому что как раз в это время я наполнял мешочки порошками для моего заклинания, а тут нельзя допускать небрежность. – Дексан сказал, что сегодня вечером уезжает из города, поэтому надо поймать его, пока он не сообразил, что мы его вычислили, и не смылся.
– Как ты его вообще найдешь? – спросила Сенейра.
– Да, малыш, – подхватила Фериус. – Городок достаточно большой, чтобы…
Я поднял правую руку. Я все еще чувствовал, как чары, которые он вживил мне под кожу, тянут меня к Дексану.
– Он хотел, чтобы я стал его партнером, помните? Эти чары приведут нас прямо к нему.
– И что потом? – спросила Фериус, жестом указав на мои мешочки. – Ты собираешься победить его магией? Келлен, он занимается этим куда дольше тебя.
– Да, но у меня для него будет сюрприз, – я повернулся к Сенейре. – У тебя есть какие-нибудь перчатки на мою руку? Может, у твоего отца или…
Она кивнула и вышла из комнаты.
– Малыш, что происходит? – спросила Фериус.
Вместо ответа я пошел за бархатным мешочком, в котором Рейчис хранил свои ворованные сокровища.
– Эй! – крикнул белкокот, глазам не веря, что я копаюсь в его вещах.
– Мне нужно только это, – сказал я и вытащил флакончик истощающей травы, который он украл у Рози. – Я не дам Дексану сотворить ни одного заклинания.
Как только стемнело, мы с Фериус и Рейчисом последовали за чарами, вживленными в мою ладонь. Они привели нас на петляющую дорогу, которая вела через город в район, где на улице не было почти никаких фонарей или других источников света. Там, в здании, снаружи казавшемся заброшенным, мы и нашли Дексана, готовившегося уехать из города.
– Ты солгал мне, – бросил я.
– Да? И о чем же, парень?
– Обо всем.
Без всякого предупреждения я врезал ему по физиономии. Обычно я не люблю этим заниматься, поскольку это вредно для рук, а мне они вроде как нужны для творения заклинаний, но я здорово разозлился, а кроме того, я принял меры предосторожности.
Дексан потер лицо.
– Парень, ты что? Хочешь со мной подраться, как какой-то неотесанный мужлан?
– С кем поведешься. Долгое пребывание в Семи Песках дает о себе знать. Кстати, и эта штука у тебя на лице тоже скоро даст о себе знать.
Он поднес руку к щеке, потом перевел взгляд на перчатки у меня на руках.
– Проклятье, парень, врезать другому меткому магу перчаткой, обмазанной истощающей травой? Это жестоко.
Я снял перчатки и опустил руки в мешочки у себя на поясе.
– Ты исправишь то, что сделал с Сенейрой и остальными, Дексан.
– Я бы с удовольствием, парень, но моим клиентам это не понравится.
– И кто же они такие? – поинтересовалась Фериус.
Дексан покачал головой:
– Извини, но не могу тебе сказать.
– Думаю, можешь, – сказал я, держа в каждой руке по щепотке порошка, – в противном случае ты познаешь то, что испытал Ревиан перед тем, как взорваться в облаке пламени.
Дексан поднял руки.
– Ладно, парень, твоя взяла, – и тут он расплылся в улыбке. – А нет, не взяла, – он сделал маленький жест двумя пальцами обеих рук и произнес заклинание из трех слогов, в котором я узнал более мощную форму моих собственных чар. В следующее мгновение мы с Фериус и Рейчисом отлетели к задней стене комнаты и рухнули на пол.
– Не расстраивайся, парень, – сказал Дексан. – Ты придумал неплохой план в общем и целом. Истощающая трава на перчатке, которой ты мне врезал, – гениальный штрих, – он поднял руку и вытер лицо. С него стерлись не только зеленоватые пятна истощающей травы, но и почти прозрачная восковая пленка.
– Ты намазал лицо месдетом, чтобы защититься от травы… но как ты узнал, что…
Он пожал плечами.
– Скажем так, и я способен на гениальные штрихи.