— Ты снова пялишься, — проворчала она, лежа в спальном мешке у костра, даже не потрудившись открыть глаза. Как она это делала?
— Извини, — сказал я.
— Эй, Келлен, — протрещал Рейчис, — спроси, а может, она…
— Не начинай.
Присутствие девушки — и особенно то, как неловко я чувствовал себя рядом с ней — стало для белкокота источником бесконечного развлечения. Он предлагал мне непременно поиграть с Сенейрой в брачные игры, утверждая, что их практикуют в развитых странах по всему миру, но я был уверен, что он сам их придумывал. Когда я сказал, что мне нравится девушка, он напомнил, что мои шансы снова увидеть Нифению в своей почти наверняка короткой жизни были практически нулевые.
— Ты сегодня еще зануднее, чем обычно, — процедил белкокот, спрыгнул с моего плеча и удалился в темноту. — Пойду убью какую-нибудь зверушку.
— Это, знаешь ли, называется охотой.
— Не при моих методах.
Я улегся в третий раз за ночь и попытался уснуть. Поерзав с минуту, я понял, что сегодня заснуть мне не судьба. И не только потому, что земля была жесткая, а ночь холодная. В голове постоянно что-то зудело, и я постоянно был на взводе. С тех пор, как маг шелка показал мне ордер-заклинание, я, закрывая глаза, всякий раз гадал, кто же придет за мной в следующий раз.
Еще хуже было то, что из-за Рози и Сенейры я не мог поговорить об этом с Фериус. Когда мы только покинули земли джен-теп, всякий раз, особенно по ночам я начинал нервничать, тогда Фериус вдруг заводила разговор, придумывала какую-нибудь историю или рассказывала о каком-нибудь насекомом или растении, которые — подумать только! — подвернулись ей под руку прямо здесь и прямо сейчас. Но теперь она каждую ночь сидела напротив Рози, они играли в карты и не говорили почти ни слова. Я и от этого дергался.
В конце концов у меня появилась привычка прогуливаться по пустыне всякий раз, как я не мог уснуть. В этих местах песок был по большей части синий, и поэтому мне представлялось, что я иду по прибрежной морской воде. Но мне это нравилось — если уйти достаточно далеко от костра, казалось, что от ветра песок вокруг меня вздымается волнами. Если долго в него всматриваться, начинали угадываться картинки: животные, корабли, лица… они появлялись на несколько мгновений, а потом ветер уносил их прочь, и их сменяли новые. Иногда, при слабом ветре, рисунки подолгу не исчезали, и какое-нибудь лицо почти оживало — у него открывались глаза и слегка шевелились губы.
Чаще всего во время таких прогулок я видел лицо сестры, Шеллы. Иногда, если я смотрел на песок под нужным углом, я представлял себе Шеллу, будто западный ветер прямо из земель джен-теп сложил из миллиона песчинок ее лицо. В глазах глубокая сосредоточенность, выражение, как обычно, нахмуренное — я снова ее разочаровал. Конечно, это мое воображение играло со мной шутки, когда устаешь, в тусклом свете звезд и луны почудится все что угодно. И все равно я не переставал думать, что бы сказала мне сестра, окажись она здесь.
Как выяснилось, гадать не было особой необходимости.
— Наконец-то, — сказал образ Шеллы, вихрясь в песке у моих ног. — Я уже думала, что до тебя никогда не дойдет.
12ПОСЛАННИЦА
Я быстро перебрал в голове все возможные объяснения своему видению: еще один маг шелка? Маловероятно — не могут же они толпами бродить по приграничью. А кроме того, раз испытав, как они забираются мне в голову, я был вполне уверен, что узнаю это ощущение снова. Может быть, я сошел с ума — вполне естественная реакция, когда тебя снова и снова пытаются убить. Но это было как-то слишком просто.
Была, конечно, и третья возможность, но она пугала меня еще больше.
— Это я, дурачок, — сказала Шелла, и песчинки сложились в легкую усмешку.
— Как?.. Как ты это делаешь, Шелла?
Улыбка шевельнулась и стала еще более заметной.
— Нравится? Я сама придумала заклинание. Ну конечно, были прецеденты, но я уверена, что я первая сумела спроецировать свой образ так далеко.
Когда я учился, теория магии давалась мне очень легко, так что я попытался сообразить, как она это сделала. Сначала я подумал, что, раз я слышу ее голос, значит, она использует магию шелка, чтобы вложить свои слова мне в голову, но заклинания шелка не действуют на больших расстояниях, а кроме того, голос Шеллы звучал как шепот.
— Магия дыхания, — сказал я наконец. — Ты используешь ветер, чтобы донести до меня свой образ и голос.
Лицо кивнуло.
— Дыхание и немного магии песка, чтобы решить проблему времени. А иначе речь доходила бы с задержкой, а это раздражает. Сложнее всего было узнать, где ты. К счастью, я нашла немного твоей засохшей крови на рабочем столе отца и смогла настроить заклинание на тебя.
Она так легко говорила о том, как мои родители привязали меня к столу и навсегда закрыли мне доступ к пяти из шести форм магии, и я вспомнил, почему ушел из дома.
— Что тебе нужно?
— Не надо так. У меня ушла куча времени, чтобы заклинание сработало. Оказывается, ветер должен дуть строго определенным образом, так что не знаю, как часто смогу это делать.
— Тогда зачем тратить столько сил?
Песок снова шевельнулся, и выражение лица Шеллы приняло обиженный вид.
— Я беспокоюсь за тебя, Келлен. Мне нужно знать, что у тебя все хорошо.
— У меня все отлично.
Внезапно ветер усилился, и голос Шеллы зазвучал сердито:
— Ничего у тебя не отлично! Мама глушит зелья, чтобы следить за тобой с помощью заклинаний поиска — ты это знаешь? Она видела, как тебя побил этот мальчишка. Она проплакала несколько часов и грозилась уйти, если отец не вернет тебя домой.
— И что сказал на это великий и благородный Ке-Хеопс?
Пауза и дуновение ветра, от которого образ стал таять.
Я подумал, что заклинание нарушилось, но мгновение спустя песчинки снова сложились в лицо моей сестры.
— Келлен, ты же знаешь, что он не может рискнуть и уехать прямо сейчас. Совет еще не сделал его Верховным магом клана. Ему нужно быть осторожным и ждать, пока остальные лорд-маги наконец не дадут нашему дому престиж и власть, которых мы достойны.
— Удачи ему, — сказал я, надеясь разозлить Шеллу. Мой народ не верит в удачу.
Песок ее бровей выгнулся дугой.
— Тебе на нас наплевать? Ты даже не спросил, как у нас дела. Pa-Мет вообще-то все еще жив. Он слаб, но у него есть друзья в Совете. Теннат с братьями поклялись уничтожить тебя и всех, кто тебе помог.
— Нифения… — я не хотел произносить ее имя вслух, но мне нужно было спросить. — У нее все хорошо?
Шелла долго колебалась, и я понял, что она размышляет, чего может от меня добиться в обмен на информацию. Но она на самом деле совсем не такая жестокая, какой любит притворяться.
— У мышки все хорошо. Теперь ее зовут Нифарья, помнишь?
Нифарья. Я и забыл, что она уже получила свое имя мага, пройдя испытания. Теперь она могла начать новую жизнь, позаботиться о матери и освободиться от власти отца.
Надеюсь, что ты будешь счастлива, Ниф, пусть и не со мной.
Шелла, видимо, почувствовала мою слабость.
— Она теперь встречается с Панэратом.
— С Паном?
Панакси был моим лучшим другом — в общем-то, моим единственным другом. Но все изменилось, когда я перешел на сторону Фериус и узнал правду о своем народе. Джен-теп не прощают предательств. Панакси был мне почти как брат, но теперь он был Пан-Эрат, верный маг джен-теп, а я был предателем.
— Его семья стала еще могущественнее, и его бабка предложила… защиту Нифарии и ее матери, если они объединят оба дома.
— То есть Нифения собирается замуж за Пана?
Лицо из песка кивнуло.
— Через год… если только ты не вмешаешься.
Ее тихий шепот зазвучал почти умоляюще.
— Келлен, возвращайся домой. Тебе опасно находиться в приграничье. Возвращайся и служи своему народу, чтобы мы смогли тебя защитить.
Я едва не рассмеялся.
— Защитить меня? И как, интересно, «мой народ» собирается меня защищать, если в Совете лорд-магов кто-то ухитрился сотворить ордер-заклинание и поймать меня?
— Что? Быть того не может. Никто бы…
— Шелла, я своими глазами видел этот ордер.
— Это… — образ из песка словно задрожал. — Я узнаю, что происходит. Обещаю, Келлен. Если это сделал Ра-Мет или кто-то из его сторонников, тогда он нарушил вендетту, запрещающую вражду между нашими домами. Его изгонят из Совета.
Снова начала проявляться слабая улыбка.
— Если я смогу это доказать, всю его семью изгонят из земель джен-теп.
— Шелла, не делай глупостей. Pa-Мет опасен. Если он узнает, что ты суешь нос в его дела, он…
Она слегка фыркнула, и песчинки поднялись с земли, словно подхваченные порывом ветра.
— Я не боюсь Ра-Мета, Келлен. Ты ведь его одолел, разве нет?
Не дожидаясь ответа, образ Шеллы исчез, а я остался стоять как идиот, разговаривая с безлюдной пустыней.
13ГОЛОСА
Когда я вернулся к костру, Фериус и Рози все еще были погружены в свою игру в карты. Рейчис все еще охотился — или убивал, как он выражался. Сенейры не было.
— Где она? — спросил я у аргоси.
Фериус отвлеклась от своих карт.
— Ее нет?
Она начала вставать, но Рози положила руку ей на плечо.
— Дитя иногда предпочитает одиночество, когда начинаются приступы, а это неизменно происходит ночью.
— Приступы? Какие приступы? — не понял я.
Рози запрокинула голову и посмотрела на меня.
— Разве у тебя не проявляются признаки Черной Тени?
Были, конечно, но относительно редко, может, раз в месяц или два, если я позволял себе слишком разозлиться — и уж точно не каждую ночь!
— Оставь ее в покое, — предупредила Рози. — Она должна выдержать это одна.
Послушать аргоси, так страдать в одиночестве — дело естественное и благородное, но мне невыносима была одна мысль о том, что у меня Черная Тень. Боль и жуткие видения, которые вдруг являлись мне… Когда это происходило, мне меньше всего хотелось быть одному.