— Цыц, замолчали все, — резко осадила она мысли. — Я тут главная! Вернее у вас главная. В общем, хватит, прошу тишины.
Автобус повернул на улицу Мирную.
— Сейчас он выйдет и пиши пропало, — ехидно пробормотала самая непослушная мысль.
Мужчина встал у дверей, прислонившись к поручням, и был на расстоянии вытянутой руки от Натали. Мысли перебрались на спину к ней и подтолкнули. Натали протянула руку и коснулась рукава куртки «талисмана». Ей показалось, что мужчина обернулся на секунду раньше, чем она ощутила ткань куртки под кончиками пальцев. Он посмотрел на нее удивленно, а она проговорила: " Вы меня не знаете, но я езжу каждый день с вами в автобусе. Я написала рассказ, в котором Вы — главный герой. Посмотрите в контакте, меня зовут… (тут Натали быстро сказала, как ее найти)…
Сказать, «мужчина опешил» — всё равно, что промолчать. Такого выражения лица Натали не видела никогда. Смесь удивления, паники, восхищения и чего-то неуловимого.
Автобус остановился. Мужчина вышел, так и не сказав ни слова, но пока автобус отъезжал, он не отрывал от Натали глаз. Глаза оказались голубыми.
— Ха-ха, — шепнула самая веселая мысль. — Хоть цвет глаз посмотрела.
Сердце Натали готово было выскочить из груди, так сильно зачастило оно где-то под второй пуговицей пальто. Она перевела дыхание.
Завтра увидимся, а может, он прямо сегодня зайдет в социальную сеть и найдет её. Только рассказывать о том, что было дальше, она не будет. Секрет!
Один день из жизни кошки
Около моего уха пронеслась Серафима, оттолкнулась от головы, лапой задев лоб, прыгнула на подоконник. Отлично, теперь я — трамплин для кошки.
В который раз задаю себе вопрос: «Зачем приволокла в дом это существо на четырех лапах?» Ответ завис, где-то глубоко внутри.
Помотала головой, открыла глаза, поняла, что я снова в своем нарисованном мире. Надо вставать. Для чего я проснулась?
Серафима мяукнула, ласточкой вспорхнула с окна и побежала выполнять утреннюю миссию каждой здоровой кошки. Вот зачем я проснулась, успеть убрать лоток до того момента, как с окружающих стен полетят клочки обоев.
Сима, выполнив свое предназначение, да еще убедившись, что я с ворчанием пошла в ванну, сделала сальто с переворотом оттолкнувшись от стены в комнате, сгрохотала по полу всеми шестнадцатью когтями и снова взгромоздилась на подоконник.
Начались «соловьиные трели» соседки, перемежающиеся с визгом соседа. Опять воспитывает жену. Что она нашла в этом увальне с гусиным интеллектом, я так и не поняла? А куда мне? Мне б с собой разобраться?
Поставила вариться яйцо, налила чай, зачем-то в блюдечко, как в детстве…
Ой, я почти совсем его не помню. Наверно, всё хорошо было, поэтому и не помню? Говорили, я была тогда удивительно умной девочкой: читала «Кую Ябу» на потеху всех родных, сама себе под нос рассказывала волшебные сказки и никому не мешала.
Один момент только в памяти отложился. Мама прилетела из Вологды в Тарногу на самолете, остановилась напротив дома через дорогу и ни шагу. В тот год черемуха, что росла во дворе бабушкиного дома, болела. Ветви были укутаны в паутинные локоны так густо, что дерево напоминало мохнатое чудовище, а по забору, по всему забору ползали жирные белые червяки.
— Наташенька, открой маме калиточку, — борясь с рвотными позывами, увещевала меня мама.
Я, держала пригоршню червяков, улыбалась во всю ширь и отвечала, радостно так:
— Мамочка, смотри какие они красивые, беленькие. Не бойся их, иди сюда.
Эх, знать бы тогда, что червяки в руках — ерунда, по сравнению с червяками в человеческих мозгах, которые так и норовят вылезти из одной головы и просверлить дырку в другой. Если бы знать?
Потом, после того как бабушка впустила маму в дом, ее там ждало второе бедагоре.
Беру маму за руку и зову ее присесть:
— Мама, подём седём на диван.
Ну, это уж тетя моя постаралась. Она с Лохты, а это иностранное государство посреди Тарногского района. Там робят, а не работают, там робяты, а не ребята, цюдо, а не чудо, цистый, а не чистый и прочие интересные словечки…
Яйцо, поставленное на плиту, пока пила чай, вроде сварилось. Слила воду, очистила, на тарелку выложила и пошла зачем-то в комнату. Сима насторожилась, увидев хозяйку. У меня тоже холодок по спине пробежал, но я не обратила внимания, видно бежал быстро. Поставила тарелку на спинку дивана. Сима своими рыжими глазами уперлась в блюдце. В чем подвох?
— Так, дорогая, только не…, — строго начала я.
Как в замедленной съемке, Серафима, взлетела в воздух и, прыгнув через спинку дивана на подоконник, задела лапами яйцо… Вы когда-нибудь наблюдали полет яйца в пространстве с ускорением? Нет? Вы много потеряли. А полет женщины за яйцом? О, тогда вы в этой жизни вообще ничего не видели. Я не успела. Стукнувшись о стену, предмет, когда-то бывший таким вожделенным, распластался по полу, содержимое вытекло, и в него с размаху приземлились и я и Сима. А вы что думаете, кошка всегда мне помогает, особенно упасть. Это ее второе предназначение.
Да ну его, этот завтрак. Устраиваюсь поуютнее на диване, сижу, укутавшись в плед, допиваю забродивший от смеха чай и вновь погружаюсь в воспоминания…
Почему-то на ум пришел ДК Офицеров, в центре Вологды, сейчас его, конечно, там нет, но дом-то остался. Так вот мы туда на танцы с подругами бегали. Такие три «полуграции» с претензией на неотразимость, заправившиеся шампанским до краев.
В тот вечер, мы были особенно прекрасны, видимо, поэтому уверены в себе, орали песни под сверкающим крутящимся шаром и даже не знали, что на пороге вскоре появится моя судьба — вариант первый.
Это был контрольный выстрел в голову лучами яркого света от его улыбки. Думаете, я с ума сошла и брежу? О, нет! Просто у этого высокого стройного парня были два передних золотых зуба, и в них неким волшебным образом отразился свет всех софитов. Кто на какую удочку попадается, моим крючком были зубы. Прямо помешательство какое-то…
Серафима, вцепившись зубами в руку, дала мне знать, где мое место. Видимо я увлеклась, накручивая ее хвост на свой палец…
Его «червяки» быстро вползли в мою голову. Я узнала, что бревно в постели, что дольше 20 минут на праздниках делать нечего, что я не могу смотреть ни на самих мужчин, ни на шляпы мужчин, ни на актеров мужчин. Наверно, ему нужна была слепоглухонемая жена, но я не догадывалась, как в нее превратиться, поэтому… научилась летать, находить углы там, где их нет… да Бог с ним…
Главный подарок судьбы он сделал и безукоризненно. Сокровища мои уже большие, сами себе хозяева. Правда про маму иногда забывают, но теперь у меня есть Сима.
Кошка, как будто услышав мои мысли, встрепенулась. Внимательно посмотрела на меня и вдруг выгнула спину, уши встали торчком, глаза обалдевшие, как отскочит, да с шипением.
Интересно, какая сущность над моей головой сейчас пролетела? Наверно мужа моего бывшего. Он сейчас без зубов, седой, вечно пьяный, зрелище то еще. Да, так и до инфаркта можно довести кошку своими мыслями. Пойду, корм ей насыплю. Надо же как-то отблагодарить, за отпугивание сущностей от моей непутевой головы. Ага! Видимо, это ее третье предназначение?
— Иди, ешь, Симорон…
Бежит… Пять минут отдыха у меня есть… может быть…
Пяти минут не получилось, сытая, эта дама еще опаснее. У нее от счастья помутнение в голове. Стены ей кажутся легко преодолимыми, поэтому она резво начинает прыгать на них, разрывая когтями, точно она пантера, а перед ней мясо. Устав, пытается сделать подкоп или просто жалобно мяукает, скорбно рассказывая стене о своей нелегкой доле. У меня смутное чувство, что Сима давно хочет, чтобы я сделала ремонт. Она у меня экономная, обои решила содрать сама, а если, получится, то и плинтуса тоже.
Я хватаю ее в охапку, крепко прижимаю к себе и глажу трудягу за ушком. Тут же осознаю свою прямую обязанность, которую забыла за своими мыслями.
Кто будет кошку гладить? Я!
Мысли опять закопошились. Как-то под вечер раздался звонок в дверь. Пришёл бывший с другом. Это я потом узнала, что мне хотели жестоко отомстить и привели в дом соблазнителя. Думали, он меня в себя влюбит, потом бросит, а муж утешит. Ошиблись малость. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда, коснулись душами и поняли, что друг без друга нас уже нет. Быший ушел, растерянный, а он остался… чтобы помыть посуду… а потом приносил каждый день мороженное, цветы, фрукты…
Мы дико ссорились, а потом мирились, разбегались и сходились — оглашенные. Я знала, когда он придет. За пять минут до звонка мне снился сон, что он на пороге. Потом звучал звонок в голове и, наконец, наяву. Когда он пел, вокруг нас сгущалась аура, наша общая аура…
Всё не вечно, время развело или Бог, чтобы мы не рехнулись от счастья. Перезванивались часто…
Я его спросила, однажды, как он сможет жить без меня. Долго молчал, потом ответил, что постарается.
Чмоканье Серафимы вывело из воспоминаний. Задрав ногу, как йог и, положив ее на голову, кошка с наслаждением насасывала свой хвост. Куратор кошки сказала, что это психическое отклонение, рано отняли от маминой титьки. А вот так со стороны глянешь, не зная таких нюансов, и подумаешь, что единственное, чем питается кошка это ее хвост. Мне бы так ноги задирать. Раньше на мостик вставала, «рыбку» делала, «березке» просто все завидовали.
Теперь мостик скрипит, рыбка вяленая, а березка превратилась в дуб….о чем это я?
В ту ночь я не могла уснуть, вертелась, даже плакала пару раз. Будущий муж — вариант два, не мог меня угомонить.
Мы были в деревне на празднике, уже домой возвращались. Звонит подруга.
— Сидишь, — говорит.
— Еду… что случилось?
— Он умер, слышишь? Инфаркт. Слышишь, его больше нет…
Я спросила, как он будет жить без меня, а он и не стал. Доканали мы его. Отпевали в яблоневый спас, поп просил не плакать, чтобы ему было уйти легче. Я не плакала, я его просто не отпустила.