одную линию, очи метали молнии, руки скрестились на груди. Он походил на скульптуру античного бога в гневе. Видимо, незваные гости нарушили какой-то протокол.
Несчастный Мэнни старался объяснить:
— Думаю, барон не посмел бы, но в силу возраста поддался…
— А ты не думай, — ледяным тоном возразил Константин, — в следующий раз выстави нахалов вон!
Мануэль склонился, но я успела заметить, как побелели его щёки.
— Как прикажете, господин. А сейчас?..
— Сейчас… Распорядись подать вино и лёгкие закуски в гостиную. Я скоро буду. И накройте для Кары в столовой, — он окинул меня взглядом и хотел сказать что-то ещё, да передумал.
Мы поднялись по лестнице на третий этаж и разошлись каждый в свою сторону. Он — к хозяйским спальням, я — в гостевое крыло. Не передать словами, какую радость после путешествия по пустыни может доставить горячая ванна и чистая одежда! Я плескалась около получаса, и мне не было стыдно. Не мудрствуя лукаво, облачилась в любимые брюки и рубашку, спустилась вниз.
В столовой ко мне присоединилась Ханна, и под горячее рагу я слушала рассказ о хлопотах в имении за прошедшие два дня. Я догадалась, что хотел сказать Константин, перед тем как отправился приводить себя в порядок. Наверняка собирался попросить не отсвечивать. Ведь, даже подобрав легенду, внешность и манеры не скроешь. В доме работали преданные люди, иначе секрет Сэм не являлся бы таковым. Но представители высшего общества были совсем другим делом. Им повод для сплетен лучше не давать.
Я и не планировала. Честно говоря, меня настолько вымотала дорога, условия и в первую очередь диалог с чужестранным интриганом, что я бы не смогла изворачиваться ни секунды более, а посему стремилась очутиться в своих покоях как можно скорее, но из-за переутомления и сытного ужина едва переставляла ноги по треклятым ступеням.
В пролёте второго этажа меня заставили замереть доносившиеся из кабинета звуки. Комната, в которой Константин и Бальтазар допрашивали нас с Ником, была ближайшей к лестнице. Дверь в рабочее помещение, как я поняла, не закрывалась никогда. Я услышала строгий голос Кольдта:
— Почему вы не дождались меня в гостиной, леди Камейо?
— Вас не было так долго, альтеор, — произнёс низкий, грудной голос. — Отец уснул в кресле. Служанка сказала, что вы здесь. Неужто вы имели намерение работать в такой час?
— Смотритель гарнизона передал документы. Я занёс их в кабинет лично.
— Конечно, конечно. Ещё раз простите, что вторглись в ваши владения. Мы бы никогда так не поступили, но в дороге барону стало нехорошо, и я решилась потревожить ваших домочадцев. Затем отец вспомнил, что собирался проконсультироваться с вами насчёт угодий возле Юнайского леса, и мы остались. Надеюсь, вы не сердитесь?
О, конечно, он злился, но умел прикрывать истинные чувства тонким слоем учтивости и благодушия.
— Разумеется, нет, леди. Очень рад, что барону сделалось лучше. Для меня нет ценности выше, чем благополучие подданных нашего Дома. Вернитесь к отцу, дорогая, я спущусь через минуту.
— Прошу вас, альтеор… Константин… — женский голос стал ещё более низким, в нём появилась лёгкая хрипотца. — Называйте меня Клементиной, как в старые добрые времена. Вы помните?..
— Кхе-кхе! — раздалось сзади, и я подскочила на месте.
На лестнице стоял господин Скотт с дымящейся чашкой на подносе.
— Мэнни, как вы напугали меня! — я пыталась говорить беззаботно, но дышала как марафонец после забега.
— Не желаете ли кофе? — как ни в чём не бывало спросил управляющий.
— О нет, спасибо, нет! — быстро ответила я и посторонилась, пропуская его на этаж.
— Если передумаете, вы знаете, где меня найти. Доброй ночи, госпожа!
— Доброй ночи… — сказала я в пустоту, ведь Мануэль уже скрылся в кабинете.
Позабыв об усталости, я неслась вверх, будто за мной гналась орда пустынных кочевников. Я надеялась, что, когда отгорожусь дверью, станет легче, но ошиблась.
Привалившись спиной к закрытой створке, я старалась выровнять дыхание. Лицо и шея полыхали, глаза щипало, и кололо в носу. В поиске успокоения зашагала по комнате, сжимая холодные руки.
Любопытство, не самая приятная моя черта, сыграло со мной злую шутку. Он разговаривал с этой Клементиной так обходительно, так мягко. В памяти как назло всплыл эпизод на кладбище, когда Константин велел мне заткнуться, и как сказал, что я могла бы составить конкуренцию его солдатам, и как в пещере приказал спать. Интересно, если бы я не была его проводником на Землю, отдал бы он меня Исдаровому аязу, чтобы укрепить отношения с Мальдезером и через меня контролировать их? Я разозлилась. Не на него, нет, на себя из-за того, что меня это волновало. И от догадки, почему меня это задевает, разнервничалась ещё сильнее.
Как бы я ни держалась, как ни делала вид, что мне всё нипочём, нужно было признать, что за столь короткое время я каким-то невероятным образом прикипела к Константину. Мои глаза всё чаще останавливались на нём, и им нравилось то, что они видят. Я внимала его словам, и ушам нравилось то, что они слышат. Я придвигалась ближе, чтобы уловить аромат свежескошенной травы, и обонянию нравилось то, что оно ощущает. Мне стало страшно. Девочки из моего мира называли это «химией», но мне не хотелось давать этому чувству ни имени, ни шанса. Ни одна моя привязанность не закончилась хорошо.
В дверь негромко постучали. Сердце забилось испуганной птичкой в клетке. Я не двинулась с места.
— Кара, открой, пожалуйста. Я знаю, что ты там.
Меня накрыло волной паники. Я не могла представить, что будет, если впущу его, и, не удержав эмоции в узде, нанесла знак печати на дверь. По её периметру пробежало серебристое свечение. В коридоре стояла тишина. Он знал, что знак действует не более тридцати секунд на других и намного меньше или вообще нисколько на него, и мог бы запросто войти при желании. По ту сторону двери раздались шаги. Он ушёл, а я осталась собирать себя по кусочкам.
Я впервые испытала ревность и могла с уверенностью сказать, что это худшее из чувств. Чего я никак не могла от себя ожидать, так это того, что брошусь на кровать, закушу подушку и от души разрыдаюсь. Вместе со слезами тело покидало скопившееся внутреннее напряжение. Мне становилось легче, и я была даже благодарна Константину за последнюю каплю в море моей боли.
Глава 21. Первые капли дождя
Говорят, утро вечера мудренее.
Брешут.
Рука оказалась под животом и затекла. Одежда перекрутилась и врезалась в кожу. Подушка, волосы, — всё было влажным. Немного ныли виски и в области переносицы. Зверски хотелось пить.
Стук-стук-стук!
Впору было сигануть в окно, но я смогла только перевернуться на спину и жалобно застонать.
— Кара, это я! — сказали за дверью тоненьким голосом.
— Сэм?! Сэм!!! Никуда не уходи, я сейчас! — заорала я, барахтаясь в кровати как опрокинутый жук.
В сражении с покрывалом победа осталась за мной. Так же храбро я одолела расстояние до двери и поборола зам о к.
— О Солис! — воскликнула Саманта, отпрянув в глубь коридора. — Ты жутко выглядишь! Неужели Мальдезер настолько плох? Не отвечай, и так вижу. Жди здесь! — неожиданно закончила она и умчалась в неизвестном направлении.
Через пятнадцать минут, которые я провела, гадая, что задумал этот ребёнок, на пороге вновь возникла Сэм. На тарелке в её руках лежали два мокрых мешочка с травами, два кружка огурца и разрезанная пополам картошка.
— Это что, салат? — поинтересовалась я.
— Нет же, глупая, — обиделась девочка, — это для тонуса кожи! Хм, с чего бы начать?..
С огурцами на веках я раскинулась звёздочкой на одной части кровати, другую заняла Сэм. Лёжа на животе, уперев подбородок в ладони и активно болтая ногами, она делилась подробностями своей жизни в наше отсутствие. Я со всем соглашалась, когда не дремала, но внезапно Сэм произнесла нечто такое, что заставило меня навострить уши.
— Папа ещё не вставал. Вчера были гости, знаешь?
Я упала духом.
— Наверное, потому и спит.
— Наверное, — Сэм пожала плечами. — Странно вообще-то. Уехали ночью, хотя могли остаться, у нас же полно комнат. Так не принято.
— Правда? — я приподняла огурцы, чтобы взглянуть на неё.
Она погрозила мне пальцем и вернула корнеплоды на место.
— Правда. Такого раньше не случалось. Папа не очень любит светскую жизнь, но друзья, бывало, гостили по несколько дней. Ночью от нас ещё никто не уезжал. Может, вспыхнул пожар, и они бросились домой, ну, чтобы потушить? Или забыли покормить животных? Или в очаге — кашу?..
— Может… — рассеянно сказала я.
С груди словно сняли наковальню. Отступала головная боль. Прыгать с третьего этажа расхотелось. Зато захотелось кофе и есть. Однако огурцы пришли в негодность, а картошка была сырой. Я созрела для того, чтобы спуститься в столовую.
— Ты уже завтракала?
— Не-а. Папа спит. Ты не в форме. А я не хотела без вас. Хотя Пенни говорит, там блинчики, — мечтательно вздохнула Сэм.
Я улыбнулась.
— Обожаю блинчики! Подождёшь пять минут? Я мигом переоденусь.
Девочка закатила глаза.
— Конечно, не идти же так.
В гардеробной кто-то аккуратно развесил вещи, которые перед отъездом в Мальдезер принесла Ханна. Я провела рукой по плечикам. Кончики пальцев коснулись чего-то нежного. Простое, лёгкое платье цвета слоновой кости, с квадратным вырезом, узкими рукавами и трапециевидной юбкой пряталось в самом углу. Его, кажется, ни разу не надевали. И правильно делали. Светлая кожа слилась бы с нарядом. Но то ли дело я.
Когда я вышла в спальню, Сэм захлопала в ладоши.
— Какая ты красивая, Кара!
— Спасибо. Поможешь застегнуть пуговицы?
— Ага.
У меня не было туфель. Пришлось надеть старые кожаные полусапожки, но их всё равно не было видно за юбкой в пол. Вместо любимого «колоска» заплела две свободных низких косы. Отросшая чёлка ниспадала на скулы. Я сдула её с лица и удивилась — благодаря заботе Сэм у девушки в зеркале из-под глаз исчезли мешки.