— Вот только… — вмешался в разговор Томас. — Давным-давно, в день, когда умер отец Карла Игниса, и тот стал новым правителем Фламии, Миссандр Тенебрисс в знак сочувствия прислал соседу священный цветок. Его поместили в семейный склеп, где реликвия по сей день бережёт вечный сон фламийских королей.
— И как ты себе это представляешь? — прервал рассказ Ник. — Просто явимся к Фредерику и попросим листочек, крови и пёрышко? А ещё попить из его кубка и поспать на перине?!
Постепенно я начала понимать, что даже при существовании способа вернуться домой возможность испробовать его равняется примерно нулю. Мой энтузиазм пошёл на спад. Его место заняла усталость, клонившая плечи к земле. Ничто не укрылось от наблюдательности оранти, и он поспешил угомонить сына.
— На сей счёт есть соображения. Обсудим это завтра. А сейчас покажи Каре уборную и проводи наверх. Тебе же пока придётся разместиться в сарае, но наверняка бывшего солдата таким не смутишь.
Они тепло обнялись, и Томас, улыбнувшись мне на прощание, зашагал по лестнице вверх. Привычным движением Николас взял меня за руку и провёл через кухню в небольшое помещение. Внутри на малюсеньких ножках стояло само совершенство — латунная ванна, в которую Ник опрокинул несколько вёдер воды из бочки. Сунул в жидкость пальцы, прикрыл глаза — и от водной глади повалил пар, сначала робкий, почти незаметный, затем более плотный. Как сахарная вата, густой.
Я с трудом удерживалась от того, чтобы сорвать себя платье и с воплем радости прыгнуть в нагретую лохань. Задуманное осуществила, как только Николас покинул помещение, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ванна была глубокой, но не длинной, и я сидела внутри, обхватив колени руками, опустив веки на утомлённые глаза. Водные процедуры всегда действовали на меня эффективнее любого терапевтического сеанса, даже лучше разговора по душам.
Хоть и не хотелось шевелиться, я позволила себе побаниться не более десяти минут, а затем при помощи обнаруженного на бортике бруска мыла стёрла с тела грязь. Вернув одежду на законное место, я распахнула дверь.
Рыжий ловко убирал остатки ужина со стола, укладывал посуду в таз с пеной и почему-то покраснел, когда я вошла.
— Не хочу, чтобы матушка утром наводила чистоту, — зачем-то пояснил он, — ей и так готовить на всех.
Я молча взяла из его рук намыленную тарелку и опустила в другой таз, с чистой водой. Насухо вытерла полотенцем. Со второй повторила то же самое, и с третьей, и с четвертой, пока мы не разобрались со всей грязной утварью.
— Молли очень повезло с тобой, — заметила я, удовлетворённо оглядывая результат нашей работы, — как и тебе с ними.
— Знаю, — он снова подхватил мою ладонь, — идём.
На втором этаже друг напротив друга находились абсолютно идентичные двери.
Заметив мою растерянность, Николас пояснил:
— Справа — спальня родителей, слева — моя. Стало быть, тебе налево, ну а мне в сарай.
— Спасибо тебе за всё, Шелли, без тебя я бы пропала.
— Это точно, — хмыкнул он, — вот такой я уНИКальный.
Я рассмеялась и звонко чмокнула рыжего в щёку. И кажется, изобрела оружие почище ледяных копий против него. Бедолага поменялся в лице, щёки его зарделись, и он сбежал по лестнице с такой скоростью, будто за ним гнался пчелиный рой.
— Спокойной ночи! — донеслось откуда-то снизу.
— Сладких снов! — свесившись через перила, пропела я.
В спальне было тихо, слышалось лишь размеренное дыхание Сэм. Я сбросила верхнее платье прямо на пол, на ощупь отыскала кровать. На сей раз не было никаких жутких видений, я погружалась в сон плавно, с наслаждением вдыхая запах молока и мёда, идущий от детских волос. Как хорошо знать, что всё небезнадёжно. Как приятно быть среди тех, кому не наплевать. И как правильно следовать туда, где дом. Тёплый и родной. Настоящий. Я бы возвращалась в такой всегда.
Глава 8. Открытие
Всё-таки хорошо спится на природе. Дышится прекрасно, тело наполняет лёгкость. Птички опять же поют… Вот только откуда им взяться за окном, если квартира находится под самой крышей многоэтажки, и максимум, что можно услышать в спальне, — воркование засевших на карнизе голубей?
Я приподнялась на локте и тут же рухнула лицом обратно в подушку. В голове замелькали кадры последних событий, и я тихонько застонала. Всё, что со мной приключилось, не сон! Всё это было на самом деле, а значит… Где Сэм?!
С первого этажа донёсся звон битой посуды, приглушённый голос Молли и детский смех. Под стук всё ещё встревоженного сердца я огляделась.
Сквозь тонкие занавески пробивался розоватый свет Ока. Я сидела на неширокой кровати с мягким, пружинистым матрасом, парой пухлых подушек и одеялом в цветочек. У изголовья стоял круглый столик на длинной, как у цапли, ноге. Важно подбоченился глиняный кувшин. Секретер у стены напоминал человека с раззявленным ртом. Маленький табурет, наверняка от страха быть съеденным, прятался под его нижней «губой». За дверцей в углу полки хранили одежду. Казалось, стоит отвернуться, и мебель запляшет, запоёт «Вы наш гость». *
Кухня встретила меня утренней идиллией. За столом, в окружении горшочков с маслом, сметаной, орехами, мёдом, вареньем, восседала Саманта. Она опускала оладушки то в одну, то в другую крынку, прежде чем отправить лакомство в рот.
— Фоблое утло! — поздоровалась девочка, не прекращая отлаженной деятельности.
— Доброе, — отозвалась я и обратилась к Молли, крутящейся у очага: — Помочь?
— Не-е-е, — протянула женщина, — какой там! Присядь, сейчас испечётся новая партия. Налей-ка себе лучше травяного чаю. На этой территории единолично правлю я.
Отвесив шутливый поклон, она хитро подмигнула Сэм. Та попыталась улыбнуться — не вышло из-за раздутых, как у хомяка, щёк.
Силясь поднять пузатый чайник, я поинтересовалась у Молли, где мужчины.
— Томас ушёл в церковь ещё на рассвете, а соня пока не вставал. Пожалуй, попрошу тебя сходить в сарай, когда подкрепишься, чтобы и он поел горяченького.
— Ну конефно, — заверила я.
Несмотря на серьёзность моих намерений, кухня наполнилась смехом. Я пожала плечами и отправила следующую пышку в мёд.
Пятнадцать минут спустя я бодро шагала к постройке, обозначенной хозяйкой как «сарай». В моём представлении зваться так могло что-то ветхое, с крупными зазорами между досками, через которые внутрь беспрепятственно попадали осадки, лихой ветер и грызуны.
Сарай Шелли являл собой милый домик с аккуратно сложенным садовым инвентарём. Кроме того, внутри в лучших дизайнерских традициях наличествовал лофт. В него вела приставная лестница, которой мне так и не довелось воспользоваться, ибо, когда я вошла, по ней уже сползал Ник. Проигнорировав четыре нижних перекладины, он спрыгнул вниз и развернулся ко мне, отряхивая руки.
— Ого! — прокомментировала я.
— У меня там матрас, — парень показал большим пальцем себе за спину, — и вообще романтика. А ты чего здесь?
— Так это, — пощёлкала пальцами вспоминая, — госпожа Шелли велела идти завтракать.
— А-а-а, — довольно прищурился рыжий, — что у нас сегодня?
— Оладьи! — я похлопала себя по животу.
— Вижу, ты не избежала матушкиного гостеприимства. Что ж, оладьи — это неплохо. А травяной чай ещё остался?
— Кто первый — того и чай! — выкрикнула я и, крутанувшись на пятках, со всех ног помчалась к основному дому.
Было досадно, что Николас догнал меня и даже перегнал. К тому времени, как я объявилась в кухне, он успел сократить популяцию блинообразных и выдуть всю заварку. Пожалуй, мне пришлось бы отдать ему свой значок ГТО, будь он у меня с собой.
Глава семейства вернулся домой на закате. За вечерней трапезой он внимательно слушал рассказ жены о том, как прошёл её день. К ужасу Николаса, они повспоминали забавные случаи из его детства, и я почувствовала себя отмщённой за проигранный спринт.
После десерта Молли вновь вызвалась уложить Сэм, а мы с Томасом и Ником расположились у камина, заняв те же, что и вчера, места.
— Узнал что-нибудь? — сразу перешел к делу Шелли-младший.
— Кое-что, — признал оранти. — Я навестил Калеба в Эмбертоне. За кружкой мёда тот развлёк старого друга легендой, согласно которой под Пирополем простирается сеть древних катакомб. Считается, что одна их половина заполнена водой, чтобы горожане не погибли от жажды, если вдруг столицу окружат, а другая пуста, и через неё дождь возвращается в реку. Быть может, не только капли горазды ходить тем путём.
— Это правда, — подтвердил Ник. — Для нас проводили инструктаж на случай осады. Если я помню верно, коридоры под восточной частью Пирополя, ближе к которой находится королевский зверинец, свободны от вод. Попасть в подземелье можно через сточные отверстия. Но ориентироваться внутри без схемы? Нет, нельзя, — он покачал головой: — Слишком высок риск заплутать и остаться там навсегда.
Бурная фантазия услужливо подбросила образ скелета, белеющего под толщей земли, истоптанной жителями города, залитого розовыми лучами чужого «солнца». Мне не хотелось умирать. Вообще и в особенности так.
— Хорошо, что в своё время Калеб наткнулся на копию карты в закрытой секции храмовой библиотеки.
Николас поперхнулся и закашлялся, а я нетактично вытаращилась на его отца.
— Томас… — я не понимала, чей голос, жалкий и дрожащий, произносит будто бы по моей воле слова. — Но ведь вы сами говорили, что животных охраняют.
Он усмехнулся.
— Чего только нет в брошюрах, выпущенных к юбилеям городов! В них содержатся прелюбопытные сведения: начиная от даты основания и заканчивая подробным описанием достопримечательностей. Например, зоологического сада с новейшей системой безопасности, благодаря которой каждая клетка защищена заклинанием «стена огня», безвредным для зверя и губительным для вора. Чем не повод для гордости?
— Губительным для вора, отец, — многозначительно сказал Николас, — а в данном случае воры — мы!
— Что значит «мы»? — удивилась я.