— Провинциальный злой дух, леди Фитц? Мне это нравится. В этом есть что-то брейгелевское…
Я откашлялся, надеясь отвлечь внимание и прекратить эту сцену. Будь я женщиной, я постарался бы симулировать обморок — это помогло бы. Пен открыла рот, собираясь что-то сказать, но леди Фитц властным жестом остановила ее.
Еще более дрожащим голосом леди Фитц воскликнула:
— Как всегда, вы пытаетесь уйти от ответственности, переводя разговор на другую тему! На этот раз я не потерплю уверток. Мы должны прояснить…
Голос ее сорвался на визг. При следующих ее словах мы с Пен в ужасе переглянулись, а Слим Бэнг неуклюже попятился к двери Чедвик, поколебавшись, сел. На лице преподобного Сватлова отразилось неодобрение. Сестра его, казалось, не слушала — не из-за порядочного воспитания, а от полнейшего равнодушия к происходящему; она как будто спала.
Леди Фитц разразилась такими грязными ругательствами, что даже самая наглая торговка рыбой покраснела бы, услышав их. А закончила она самым страшным, по ее представлениям, оскорблением: «А еще я слыхала о неграх с ирландскими фамилиями».
В ответ послышался двойной грохот: Бэнг выронил поднос, а Мактиг, вскочив, опрокинул стул.
Очень осторожно, словно боясь задеть карточный домик, Мактиг обошел стол и подошел к леди Фитц. Она тяжело дышала и улыбалась с какой-то злобной радостью. Пальцы ее так крепко сжали руку Бурилова, что тот сморщился и попытался вырваться, не сводя, однако, глаз с Мактига.
Эмоции, доведенные до предела, могут перейти в свою противоположность. Леди Фитц ненавидела Мактига и потому ждала его со звериным восторгом.
По-прежнему улыбаясь, она прошептала:
— Ну… ударьте меня! Вы… осмельтесь коснуться меня, осквернить меня… — и с дрожью устремилась к нему. Бурилов потянул ее назад.
Мы с Пен застыли, парализованные отвращением. Чедвик с холодной усмешкой разглядывал свою чашку, на лице Сватлова было прежнее выражение легкого неодобрения, Флора по-прежнему не обращала ни на что внимания.
Мактиг замер.
— Нет, леди Фитц, я не окажу вам чести, коснувшись вас. И хоть я не виновен в тех извращениях, которые вы только что так красочно описали, признаюсь, что я не ангел. Но Слима Бэнга не трогайте! Если бы вы не обошлись с ним так грубо и пренебрежительно, я бы вообще не заговорил с вами.
Она дрожала, на губах ее запенилась слюна. Мактиг продолжал:
— У нас в Штатах есть поговорка, которая вам идеально подходит. Но она вульгарна, а так как свою норму вульгарности я уже перекрыл, я ее перефразирую. Вы — человек, такой же, как все мы, понятно? Включая Слима. И в жару вы не больше остальных пахнете шанелью номер пять. Понятно?
Бурилов издал низкое звериное рычание. Мактиг не обратил на него внимания.
— К вашему сведению, леди Фитц, негр — вовсе не глупый суеверный персонаж из пошлой комедии, как думаете вы, с вашими ограниченными сословными взглядами. Археологи нашли следы негритянской цивилизации, на многие тысячелетия предшествующей рождению Христа. Эта цивилизация такая древняя, что история в ней переплетена с мифами, особенно после того, как завоеватели уничтожили все записи.
Эта цивилизация могла поспорить с достижениями египтян или ацтеков еще до того, как англы появились в Британии. В сущности, египетская культура считается производной от негритянской. И еще в пятнадцатом веке в черной Либерии были университеты, в которых европейцы почитали за честь учиться.
Пен обошла вокруг стола и властно положила руку на плечо Мактига. Он сбросил ее.
— В Египте негры встречались среди фараонов, в Индии — были черные раджи. В католических святцах есть цветные святые. Любимый поэт Гарун-аль-Рашида и друг Мухаммеда Биллали были неграми. Возможно, вы также знаете эти имена: Туссен-Лувертюр с Гаити[6]; Бриджуотер, наперсник Бетховена; Дорант, первопроходец юго-западных территорий Штатов; Александр Дюма и Пушкин тоже родом из негров. Благодаря храбрости черных солдат Конгресс в 1787 году принял закон, запрещающий ввоз рабов. И рабы не были блохастыми дикарями, как считают невежды. Среди них было множество известных ученых. Нет необходимости упоминать великих цветных артистов, художников и других деятелей искусства наших дней.
— Майк, — взмолилась Пен, но не так настойчиво, как раньше; очевидно, она считала его слова справедливыми. Она удивленно взглянула на леди Фитц, которая ловила каждое слово рыжего ирландца, как жаждущий ловит капли воды. Возможно, это была одна из тех экзотических ситуаций, которыми так наслаждалась англичанка.
Слим Бэнг наклонился, подбирая обломки посуды; он слушал, одобрительно кивая. Мактиг добрался до финиша:
— И в заключение, леди Фитц, если вы извинитесь перед Слимом, я извинюсь перед вами. Больше того, я на самом деле буду считать себя виноватым.
Новый рык Бурилова вывел леди Фитц из транса. Она могла бы сесть, не обращая внимания на Мактига, и тем самым эффектно поставить его на место. Или уйти. Но она не сделала ни того, ни другого. Очевидно, она жаждала все новых острых ощущений, для чего обратилась к Бурилову:
— Алексей, будьте мужчиной! Избавьте меня от этого! Я сойду с ума!
Мактиг отступил.
— Не стоит взывать о помощи, леди Фитц. Я сказал все. Ничто не мешает вам уйти.
Бурилов усадил леди Фитц и, шагнув к Мактигу, слегка коснулся пальцами его щеки. Ирландец напрягся, готовый ответить, и отнюдь не легким прикосновением, но заметил, что Бурилов в результате удара упадет на леди Фитц или на Флору, и только поэтому не ударил
Леди Фитц спрятала лицо в ладонях. Чедвик встал, обнял ее за плечи и повел к двери. Интересно, что до этого момента он не вмешивался, и я решил, что он делал это сознательно. Слим Бэнг торопливо ушел со своим подносом.
— Ха! — хрипло сказал Бурилов. — Вызываю вас на дуэль, во имя чести леди! И немедленно!
Пен потянула Мактига за руку, но он снова высвободился и оживленно парировал:
— Отлично! На кулаках!
Бурилов кичливо раздулся.
— Вы думаете, я мужик и буду драться на кулаках? — И облегченно добавил: — Я забираю свой вызов. Вы его недостойны!
И тут Мактиг ударил его, сильно и расчетливо, так что Бурилов отлетел к столу. Леди Фитц закричала, вырвалась из рук Чедвика и убежала. Пен вскрикнула и слепо бросилась ко мне. Бурилов полежал, потом приподнялся на локте и потрогал свою челюсть.
Мактиг ледяным тоном произнес:
— Я могу столь же ясно выразить и остальные свои чувства.
Пен подбежала, чтобы помочь русскому встать. Мактиг небрежно облокотился о стол; тем не менее, он дрожал. Бурилов встал, понял, что больше ему ничто не угрожает, и величественно вышел.
Пен негромко сказала:
— Ну, Майк, надеюсь, вы удовлетворены.
— Да, и нисколько не сожалею. Она напрашивалась, он тоже, — ответил он.
Сватлов пробормотал:
— Понять — значит простить!
Мактиг взорвался:
— О, дьявольщина! Мы все понимаем преступников, давайте же простим их, очистим тюрьмы и усовершенствуем общество!
Сватлов огорченно посмотрел на него. Я сказал:
— Но, Майк, оскорбляя леди Фитц, вы делаете только хуже Очевидно, у нее параноидальные тенденции, иначе она не отождествляла бы себя с Богом. Если вы от нее не отвяжетесь, у нее возникнет мания преследования.
Он не успел ответить. Флора сонно сказала:
— Африка! Африка спит…
Какое отношение имеет Африка… — начал Мактиг, поворачиваясь к ней. Она напряженно смотрела вперед, видя, очевидно, что-то внутри себя. Невозмутимо она продолжала:
— Построивший башню до звезд должен освежить свои силы во сне. И поэтому Африка спит. Народы других континентов ограбили и продолжают грабить эту башню, разбирают ее на камни, чтобы построить собственные дворцы. Они смеют насмехаться над Спящим, который лежит у подножья башни; они издеваются над ним, забыв, что их сооружения возведены из краденых камней.
Они не знают силы этих похищенных обломков; собирая их, они видели лишь их внешнюю сторону. И искусство Африки символично, в нем заключены священные неразгаданные тайны. Новые дворцы планируются не так, как прежние, но так будет не всегда…
Мы слушали, как зачарованные.
— Знать историю — это понять, что Время подобно колесу. Знак на ободе, прошедший мимо, вернется. Прошедший час снова пробьет, Африка проснется, чтобы вознестись над народами-грабителями, и сделает это благодаря украденным символам. Никто не подозревает, какая сила в них заключена. И тогда наступит Время Освобождения, Черный Час Африки!
Голос ее понизился до шепота.
— Колесо времени Африки, черное колесо черного человека, шлифует лицо черного континента, его спицы — секунды боли, крови и жертв. И многие руки ведут это колесо, не только мои! Руки… на черном колесе…
Неожиданно она прервала эту тираду, и взгляд ее потерял сосредоточенность. Она подняла руки и посмотрела на свои тонкие пальцы. Мы приблизились к ней.
— Но это невозможно, — вполне естественным тоном сказала она. — Мои руки не лежат на колесе, они здесь, передо мной. И мне все равно, что с Африкой!
Она вскочила, будто только что увидела нас.
— Простите… кажется, я мечтала вслух.
Мы все еще находились под впечатлением ее слов, иначе заверили бы ее, что она нам нисколько не помешала. Она неуверенно сказала:
— Я не обращала особого внимания на свои слова. Просто что-то пришло мне в голову, и я сказала… словно что-то процитировала.
Она быстро повернулась к брату. Он успокоил ее:
— Было очень интересно, моя дорогая.
Пен сказала:
— Вы, должно быть, заходили в каюту Большого Джима.
Взгляд Флоры затвердел:
— Что вы имеете в виду?
Мактиг вмешался:
— Вы упомянули черное колесо.
— Вы хотите сказать, что оно действительно существует? В каюте капитана Бенсона? Как удивительно!
Она задумалась.
— Интересно, кто написал то, что я цитировала. — Она апатично пожала плечами. — Не могу вспомнить.