ал, стараясь не делать резких движений, и, не оглядываясь, двинул к выходу. Тарасов о чем-то пошептался с медиком и догнал меня уже в коридоре.
— Может, объяснишь, что это было? — вполголоса рыкнул он, убедившись, что вокруг больше никого нет.
— Тебе это зачем? — отмахнулся я.
Мало своих проблем, еще в мои лезет. Неугомонный тип.
— Раз спрашиваю, значит, надо! — отрезал напарник. — И вообще, нужно побазарить. Без свидетелей. Есть такое место?
— А прямо здесь тебя чем не устраивает?
— Похоже, придется тебе еще раз по башке дать, — обозлился мой собеседник. — Для прочистки мозгов.
— Да пошел ты, — лениво процедил я. Даже ругаться не хотелось, не то что «базарить». — Будешь мне еще допрос с пристрастием устраивать. Я чего-то не догоняю, кто из нас пленник?
— Дурак ты, Паша. Можешь валить на все четыре стороны. Мне только одно интересно — как ты с Женькой мириться будешь?
— Да пошла она… тоже.
— А вот это вряд ли… — Тарасов вдруг вероломно насадил меня на чувствительный апперкот, заботливо поддержав, дабы я не рухнул на колени, хватая воздух, и задушевно прогудел в ухо: — Нужно переговорить. И тебе это нужно больше всех. Усек?
— Усек, кха! — Я наконец сумел наполнить легкие воздухом, но дать сдачи был решительно не в состоянии. Вот ведь подлюка, как момент подгадал. — Пошли ко мне.
— А ты уверен, что тебя не?..
— Да хрен знает, если честно. Попрыгунчика заставлю проверить, ежели что, кхе, найдется — он примет меры.
— Ладно, веди.
До моей каюты добирались кружным путем, через пассажирскую палубу и кабинет — дабы перед офицерами не палиться. К тому же чувствовал я себя преотвратно — вернулась тошнота. Удачно Тарасов попал, зар-раза! Впрочем, надо отдать ему должное, всю дорогу он меня заботливо поддерживал, а то бы я в несколько раз дольше тащился, чуть ли не ежесекундно опираясь на стены, чтобы перевести дух.
— Проходи на кухню, — велел я гостю, когда мы наконец ввалились в каюту. — Я сейчас…
Кое-как добрел до ванной, пустил холодную воду и принялся ожесточенно фыркать, плеща в лицо полными пригоршнями. Немного полегчало, и я перебрался в спальню — ставить задачу партнеру. Тот, по своему обыкновению, игрался голографическим «мячиком» и параллельно бродил в глубинах корабельного сервера — Юми с Попрыгунчиком окончательно подружилась, и она позволяла ему если не все, то многое. Привычно смахнув рукой серебристый ажурный шар, я дождался, пока на дисплее отобразится недовольная мультяшная физиономия, и принялся излагать вводную:
— Значит, так, партнер. Запускай «тишину». И не спрашивай, зачем мне это. Просто делай.
Рисованный Тау ощерился и зашипел, соглашаясь. Все, теперь порядок. Даже если мое обиталище буквально нашпиговано подслушивающей аппаратурой, Попрыгунчик легко забьет все возможные каналы «белым шумом» или вовсе нарезкой из телепрограмм — ему, как высокоразвитому искусственному интеллекту, обмануть фиксирующую программу не составляло ни малейшего труда. Знаем, проходили уже. Еще когда я валялся в госпитале — тогда меня не оставляли без присмотра ни на секунду, суицида опасались. А мне периодически хотелось побыть одному, вот и пришлось при помощи Попрыгунчика разработать специальный протокол, исключающий прослушку. Благо не самая стандартная начинка моего планшетника позволяла осуществить и не такое. Скажу вам по секрету — эта модель выпускалась ограниченной партией именно для нужд Дипломатического корпуса и оборудовалась всеми необходимыми средствами подавления. Почему комп у меня не реквизировали — другой вопрос. Или забыли, или решили, что черт с ним — я же не промышленный шпион. Да и по большому счету ничего секретного внутри него и не было, разве что софт проходил по графе «для служебного пользования», и я его с легкой совестью удалил. При свидетелях. Они же не знали, что у меня Попрыгунчик есть.
— Готово, Павел-сан! — бодро доложил искин через пару секунд.
— Хорошо, — кивнул я. — Теперь замени «белый шум» на трансляцию какой-нибудь программы, на твой выбор. И дисплей настенный включи, да звук погромче сделай.
— Не могу, — «улыбнулся» Тау.
— Это еще почему? — возмутился я и тут же схватился за голову — от резкого движения потемнело в глазах.
— А кто питание отрубил? — мстительно напомнил рисованный инопланетянин.
— А, тьфу! Сейчас…
Пришлось приложить еще немного усилий, но результат превзошел все ожидания — Попрыгунчик вывел на настенный экран какой-то музыкальный канал, и я немедленно получил акустический удар: не знаю, что это за стиль, но очень похоже на кузнечный цех. Бывал я однажды в таком, еще на Земле — там делали реплики старинного холодного оружия, более-менее придерживаясь древних технологий. Не знаю почему, но такие клинки ценились куда выше полученных в репликаторах. И это при том, что качеством им значительно уступали. Коллекционеры, одним словом. Кто их поймет?.. Мысленно сплюнув, я отправился на кухню.
Тарасов встретил меня страдальческим взглядом, но от претензий воздержался — сам же просил такое место, где нас никто не услышит, так что теперь бухтеть? Впрочем, и делать вид, что ему нравится, тоже не стал, демонстративно поморщился.
— Зато надежно, — пожал я плечами, проигнорировав его гримасу. — Говори, чего хотел.
— Э-э-э… Даже и не знаю, с чего начать… — замялся гость. — Впервые в такой дурацкой ситуации. Короче, я сейчас тебя буду вербовать.
— Даже так?! — сделал я вид, будто удивился. Осторожно опустился на табуретку — ну его на фиг, сейчас как сказанет что-нибудь этакое, а я уже сижу. Во всеоружии. — И на чью же разведку я буду работать? Учти, за жвачку и кроссовки я Родину не продаю.
— То есть принципиальных возражений нет, вопрос в цене? — ухмыльнулся Тарасов.
Невесело как-то ухмыльнулся, надо сказать.
— Да ладно тебе, все свои.
— Н-да, я почему-то был о тебе лучшего мнения…
— А что ты знаешь о моих мотивах? — нахмурился я. — Может, я мечтаю об абсолютном господстве. Павел Гаранин — Властелин мира! Звучит, а?.. Ничего так задумано?!
— Ага, — хмыкнул гость. — Знавал я одного мерина, Васькой звали… Так вот, тот тоже любил того… думать. В оглоблях. И дед мой, Виталий Кузьмич, ему в таких случаях говаривал — думать вредно! Вот так задумаешься, глядь, а уже поздно — обхезался!
— Это ты на что сейчас намекаешь?
— А я не намекаю, я прямо говорю.
Я дернулся было, но, нарвавшись на жесткий взгляд Тарасова, с независимым видом уселся обратно. Что тут скажешь? Уел. Осталось только сохранять хорошую мину при плохой игре.
— И где же это я… э-э-э… обгадился? — как можно беспечнее поинтересовался я.
Не то чтобы мне прямо так уж хотелось знать… но разговор-то ведь с чего-то начинать надо?..
— С Женькой ты… э-э-э… дал маху, так скажем.
Он еще и дразнится! И как с таким типом работать, скажите на милость?!
— Думаешь, я тебя так жестоко вырубил, чтобы ты ее не добил окончательно? — продолжил гость. — Куда там. Она бы тебя и сама под орех разделала. Я тебе по башке дал, чтобы ты не орал лишнего.
— Значит, я не ошибся? — Обида, несмотря на прошедшее время и полученные травмы, никуда не исчезла, разве что притупилась. Совсем чуть-чуть. — Она коп? Засланная?
— Ты, Паша, как ребенок, ей-богу! Она спецагент. Но не это сейчас главное… — Тарасов коротким взглядом велел мне заткнуться, и я проглотил рвущееся наружу возмущение. — Есть проблема посерьезнее. Я должен решить, что с тобой делать.
— А может, это я сейчас должен решать? — сделал я робкую попытку перейти в наступление.
— Ага, держи карман!
Блин, хоть вой от бессилия! Кто здесь, в конце концов, конфликтолог?! Почему я себя чувствую щенком в компании матерого волкодава? Вроде и не особо давит, и голос не повышает, а поди ж ты! Вот взять сейчас и врезать по горлу. Дешево и сердито. И все концы в воду. Хотя нет, от трупа придется как-то избавляться…
— Но-но-но! — погрозил мне Тарасов пальцем, как нашкодившему коту. — Даже не думай. У тебя на лице все оттакенными буквами написано. Так что ничего у тебя не получится. Как профессионал тебе говорю.
— И что же тебе, профессионал, надо? — криво ухмыльнулся я.
— Вообще-то есть два варианта…
— Один. Труп тебе девать все равно некуда, — с удовольствием срезал я его.
— Да пофиг, если честно, — отмахнулся Тарасов. — Я вашему Пьеру нужен, так что не убьет он меня. А тебе уже все равно будет, где твое бренное тело обретается.
Или не срезал?..
— Ладно, не трясись так, я пошутил.
А кто трясется-то? Не надо выдавать желаемое за действительное. Клиент на контакт пошел, и это есть хорошо, как дипломированный конфликтолог говорю. Причем, можно сказать, вопреки моим усилиям. Н-да, теряю форму, однозначно.
— Короче, устранить тебя — не вариант, — заключил Тарасов. — Поэтому остается второй путь — превратить в союзника.
Ну-ну, продолжайте, больной, мне это очень интересно. Знал бы ты, что именно так я думал касательно тебя не далее как сегодня утром. Остается лишь не спугнуть удачу…
— Короче, ты будешь меня вербовать или нет?!
— Опа! — притворно изумился мой гость. — А я тут перед ним распинаюсь…
Но прищурился нехорошо… Ну да, я подозрительно быстро сдался. Надо на всякий случай рожу унылую скроить да зубоскалить поменьше. Авось мою сговорчивость тогда на стресс спишет. Господи, кого я обманываю?! Это же Тарасов, м-мать…
— Давай ближе к телу… э-э-э… делу то есть.
Фиговый из тебя, Паша, актер. И секунды не продержался, комик хренов. Или я это от страха? А ведь точно, заставил себя уважать, шельма. Лишь бы не приступ, лишь бы не приступ!..
— Насколько я помню твое досье, ты в команде Виньерона без году неделя, так что особо запачкаться не успел, — начал Тарасов, но я его тут же перебил:
— Какое еще досье?!
— Секретное. Не нервничай. Короче, ты в команде недавно, на тебе крови нет…
Ага, блажен, кто верует!
— …и ты не безнадежен. Посему я предлагаю тебе сотрудничество.