Да уж, с таким контингентом не расслабишься. Значит, док вполне может оказаться прав. И о чем это нам говорит? Если развить да еще присовокупить здоровую паранойю, да еще в теорию заговора поверить… Не-эт, хрень полная!..
– А вот реакция господина Тарасова оказалась куда беднее. – Док задумчиво потеребил пальцами подбородок. – Боюсь, тут у меня уверенности вообще нет. Очень быстро взял себя в руки. Скользнул внимательным взглядом, еле заметно ухмыльнулся и принялся демонстративно пожирать ее глазами. Вот только внимание сосредоточил не на лице, а на несколько иных, э-э-э, частях тела. Что вполне естественно для мужчины в расцвете сил.
– Так вы, Дитрих, ни в чем не уверены?
– Скажем так, процентов на семьдесят… Если взять за аксиому тот факт, что эти двое встречались и ранее, я бы сказал так: Тарасов девушку узнал сразу же, но на контакт не пошел. А вот госпожа Ланге, такое ощущение, была не уверена. Как будто ей достаточно давно показали фото, мельком. А Тарасов, в свою очередь, тщательно изучил ее досье.
– То есть точно утверждать вы не беретесь, – заключил я.
– Именно. Но вы, Пауль, все же примите к сведению.
– Несомненно, – заверил я собеседника. – И еще один вопрос, док. А зачем вы мне это все рассказали?
– Как зачем? – удивился медик, и тут же задумался: – И правда, зачем? Видимо, еще не до конца изжил старые профессиональные привычки. Вы же не станете отрицать, что господин Тарасов имеет, э-э-э, специфический статус? И все странности, с ним связанные, необходимо донести до компетентных лиц. Капитан ничего такого напрямую не приказывал, конечно, но все же…
Угу. Нет у Пьера такой привычки – уточнять очевидное. Надзор подразумевался, и этого достаточно. Да и док не дурак, а вот я пока все еще периодически тупил.
– А почему мне?
– А кому? Пьеру? Так вроде Тарасов именно ваш подопечный…
– Я все понял, спасибо, доктор!
Развивать ситуацию вчера я не стал, просто ушел из медблока. В конце концов, что я должен был делать? Завалиться к Тарасову в палату и прямо спросить, откуда он знает Женьку? Предсказать его реакцию на такой идиотизм не составило труда. У самой девушки я интересоваться тоже не стал, уже по несколько иной причине. Может, и допустил преступную халатность, но, как мне кажется, еще не все потеряно. Особенно сейчас, когда представился удобнейший случай убедиться в правоте (или неправоте) дока Шульца. Я, конечно, не такой крутой специалист, но все же имею представление, с какой стороны подойти к задаче. Психолог я, или погулять вышел? Ладно, ладно, не психолог. Но недалеко ушел, если дражайшему шефу верить.
– А у нее неплохая техника, – ткнул меня в бок Тарасов, остановившись на безопасном расстоянии от вошедшей в раж девушки. – И растяжка хорошая…
– Ага, она говорила, что в детстве таэквондо занималась, – блеснул я знанием деталей биографии собственной помощницы. – Но на тренировках мы раньше не пересекались. И вообще, хорош пялиться, а то слюной захлебнешься.
– Ты о себе лучше беспокойся. Оп-па! – Напарник восхищенно покачал головой, оценив нырок под бьющую «руку» и молниеносную «вертушку» в голову. Я, признаться, и сам залюбовался. – А девчонка молодец!
– Угу, – кивнул я и сглазил: Женя что-то услышала, потеряла концентрацию и нарвалась на простейший правый прямой в живот.
Отскочила от тренажера, с трудом выпрямилась, восстановив дыхание, и с вызовом уставилась на непрошеных гостей. Мол, из-за вас все.
Я торопливо подошел к пострадавшей девушке, не забыв потянуть за собой напарника – дескать, не издевательства ради, а знакомства для.
– Ты как? – поинтересовался я по-русски, и, что характерно, Тарасова это совсем не удивило.
Женька, как я и ожидал, в очередной раз обдала меня волной презрения и вопрос проигнорировала. Гордячка, мать ее! Спокойно, Паша, не закипай!
– Знакомьтесь, – как можно беззаботнее подтолкнул я вперед напарника. – Тарасов, Александр. Будет жить на офицерской палубе, но проходит по пассажирскому списку, так что прошу любить и жаловать. А это моя помощница, Евгения Сергеевна…
А это что еще за?.. Взгляд мой совершенно случайно упал на лицевую часть все еще бестолково размахивавшего конечностями «механического боксера», и я сначала с изумлением, а потом и с обидой, плавно перерастающей в ярость, разглядел пришпиленную к ней распечатку с собственной физиономией. Твою мать! Я, конечно, знал про этот весьма действенный метод снятия напряжения, но перегибать-то зачем?!
– Женька, ты совсем охамела?! – перевел я на нее бешеный взгляд. – Вообще берегов не видишь? Да я тебя!..
В конце концов я бы сдержался, уверен. Подумаешь, кулаки сжал так, что они побелели. Подумаешь, замахнулся! Ведь не врезал же?.. По правде сказать, еще и потому, что не успел. Девушку, видимо, тоже прорвало – я заметил лишь ее сузившиеся глаза, и уже в следующее мгновение услыхал хруст собственного носа – локтем она саданула от души, и, что самое печальное, весьма метко. Я рухнул на пятую точку, не в силах осознать произошедшее, плюс ко всему из глаз хлынули слезы – совершенно неконтролируемая реакция на удар – и ярость, удушающая ярость! Все это вкупе не позволило мне адекватно среагировать на угрозу – клятая девчонка на достигнутом останавливаться явно не собиралась, вознамерившись добить меня высоким экс-киком, но не успела – Тарасов, наконец, решил нарушить нейтралитет, облапил ее за плечи и буквально отшвырнул в сторону. Как показала практика, напрасно.
Ослепленная яростью Женька теперь набросилась уже на него. Вернее, попыталась – выбросила немыслимо быстрый сайд-кик, целясь ему в грудь, но Тарасов, не будь дурак, чуть ли не плашмя рухнул на бок и подбил ее опорную ногу. Время для меня остановилось, и я как завороженный наблюдал за немыслимым Женькиным кульбитом – та, вместо того чтобы рухнуть на спину, ушла во вращение всем телом, почти распластавшись в воздухе, и приземлилась на колено с опорой на одну руку. Доля секунды растянулась на последовательность стоп-кадров, чередовавших Женьку в ярко-красной майке и темно-синих велосипедках с затянутой в черную броню гибкой фигурой, скрывавшей лицо за зеркальным забралом глухого шлема. Мозг пронзило электрическим разрядом – не может быть! Не верю!! Как она могла!!! Но цепочка фактов, подтвержденная услужливо предоставленным памятью изображением, упрямо говорила, что моя доверенная помощница, девочка-отличница Евгения Сергеевна и девица-спецназовец из ангара в Амьене, где имела место разборка Пьера с какими-то подозрительными бандюганами – один и тот же человек. Ошибка была исключена.
Растерянность мгновенно сменилась волной обиды, вслед за которой снова накатила всепоглощающая ярость, и я взвился с места, наплевав на сломанный нос, ручьем льющуюся кровь и затрудненное дыхание – сейчас я готов был разорвать вероломную девицу на куски голыми руками. Действовать я начал вовремя – вовсе не собиравшийся драться с Женькой всерьез Тарасов увернулся от роскошного хука, но сразу же нарвался на хай-кик и почел за благо разорвать дистанцию. Именно в это мгновение я и обрушился на девушку, как на японца, тогда, на Босуорт-Нове. Очередной приступ накатил отменно не вовремя, мозг полностью отключился, предоставив телу возможность действовать на собственное усмотрение, и я лишь самым краешком сознания воспринимал происходящее. Надо отдать Евгении должное – первый, самый яростный натиск она отразила, не получив ни одного прямого удара, даже сама попыталась огрызнуться, за что тут же и поплатилась – я достал ее чун-цюанем в живот и сразу же добавил хлесткий сметающий удар внутренним ребром ладони снаружи-внутрь. От него она закрылась, подставив предплечье, но пропустила мой коронный цэчуай в диафрагму. Девушку буквально смело, и она отлетела к той самой пластиковой перегородке, что отделяла «единоборческий» сектор от баскетбольной площадки. Хлипкое сооружение затряслось от удара, Женька же медленно сползла на пол и сжалась в позе эмбриона в бессильной попытке прикрыться. Ослепляющая ярость не позволила мне остановиться на достигнутом, и я прыгнул, сокращая дистанцию… но остановился в полушаге от испуганной девушки. С глаз как будто спала пелена, да и дышать стало легче – приступ прошел также внезапно, как и навалился. Приступ, но не обида…
– Ты! – Я обличающе ткнул в Евгению пальцем. – Как ты могла?! Твою мать, моя доверенная помощница – коп! Засланный казачок! А я все думаю!.. Ты зачем вообще к нам?..
Последнее, что я запомнил – что-то массивное, летящее на меня слева, потом тяжкий удар по голове, и темнота…
Где-то в гиперпространстве,
борт лайнера «Магнифик», 8 июля 2541 года, вечер
– Очнулся, болезный?
Опять он. Ну что за невезуха? Это уже становится традицией – едва продрав глаза, натыкаться на довольную рожу Тарасова. Кстати, а чего это башка трещит? До сих пор от похмелья не отошел? Нет, тут что-то другое. Точно, тренировка же!
– Славно размялись, – хмыкнул между тем несостоявшийся напарник и отчетливо мне подмигнул. – Тут с тобой док поговорить хочет.
Какой еще док? И где я, собственно? Попытка пошевелиться отдалась в голове волной тупой боли, и я спешно расслабился, буквально растекся по мягкому ложу. Не похоже, что я до сих пор нахожусь в спортзале. Скорее, больничная палата, по белейшему потолку судя. Ага, точно. Вот и док Шульц нарисовался собственной персоной.
– Меня он уже пожурил по-отечески, – все никак не затыкался Тарасов, – вот теперь тебе внушение сделать хочет. Насчет тренировки.
Мне показалось, или он на что-то намекал? При чем тут вообще тренировка? И в этот миг вернулись воспоминания, заставив меня болезненно сжаться и застонать от страшного предчувствия…
– Ну, ну, Пауль, не все так плохо! – Медик заботливо склонился надо мной и посветил в глаз микроскопическим фонариком. – Реакция нормальная. Не переживайте, все обошлось. Нос я вам срастил, но впредь его постарайтесь беречь – еще одного похожего надругательства он не переживет, будете всю оставшуюся жизнь со свернутым ходить. А вот с сотрясением мозга немного сложнее. Еще пару часиков может периодически подташнивать, и голова кружиться будет.