вал. С детства все части тела у него выросли, за исключением детородного органа: его штучка размерами не превышала мизинец. Нечем ему было заниматься сексом. А вот Джек Сойер жил в Лос-Анджелесе, не так ли? Так может, он сам убил этих шлюх, а вину возложил на Торни?» Репортер все расписывает действия бывшего лейтенанта Сойера прошедшим вечером, и Ванда Киндерлинг, шипя от злобы, хватает стакан со столика у кровати. Заливает вспыхнувший в животе огонь большим глотком водки.
Горг, которому бы самое время заглянуть в гости к Ванде, она бы встретила его с распростертыми объятиями, новости не смотрит и не слушает, потому что находится далеко-далеко, в Запределье.
В своей кровати в «Макстоне» Чарльз Бернсайд наслаждается снами, но не собственными, а другого существа, из другого мира, которого ему никогда не увидеть. Одетые в лохмотья, истощенные дети бредут на окровавленных ножках мимо языков пламени, вращают гигантские колеса, которые, в свою очередь, вращают колеса еще большего размера, а уж те питают энергией двигатели уничтожения, вознесенные в черно-кровавое небо. В воздухе стоит резкий запах расплавленного металла, чего-то отвратительного, вроде мочи дракона, и отчаяния. Ящероподобные демоны с длинными хвостами немилосердно хлещут детей.
Грохот, треск, тяжелые удары рвут барабанные перепонки. Таковы сны лучшего друга и любящего хозяина Берни, мистера Маншана, и они бесконечно радуют старика.
Пройдя коридор крыла «Маргаритки», миновав уютный холл и маленькую приемную, где стоит стол Ребекки Вайлес, заглянем в кабинет Шустрика Макстона. Последнего волнуют куда более прозаичные проблемы. Маленький телевизор на полке над сейфом показывает, как карикатурный коп, Бешеный Мадьяр Храбовски, молодецким ударом ручного фонарика укладывает на асфальт Уэнделла Грина, но Шустрик не наслаждается этим незабываемым зрелищем. Он должен найти тринадцать тысяч долларов, которые задолжал своему букмекеру, а у него — только половина необходимой суммы. Вчера очаровательная Ребекка Вайлес съездила в Миллер и сняла со счета большую часть денег, и он может использовать две тысячи долларов с собственного счета, при условии, что вернет их до конца месяца. Остается добрать еще шесть «штук», ради чего придется серьезно поработать с бухгалтерскими книгами. К счастью, творческое отношение к бухгалтерии — хобби Шустрика, и, начав обдумывать возможные варианты, он видит, что возникшие трудности определенно можно преодолеть.
В конце концов, он пришел в этот бизнес прежде всего, чтобы воровать как можно больше, не так ли? Помимо услуг, оказываемых ему мисс Вайлес, воровство — единственное занятие, которое приносит ему радость. Объем украденного значения не имеет: как мы видели, Шустрик одинаково счастлив, кладя в карман и полторы сотни долларов, отобранных у родственников своих пациентов в день Клубничного фестиваля, и десять или пятнадцать долларов государственных денег. В компьютере у него двойная бухгалтерия, и он без труда может снять деньги со счета компании, не вызвав подозрений аудиторов, которые должны прийти с проверкой примерно через месяц. В случае если аудиторы потребуют сведения о передвижении средств по банковских счетам, у него есть в запасе два-три отвлекающих маневра, которыми он может воспользоваться. Жаль, конечно, что аудиторы приходят так скоро… будь у Шустрика побольше времени, он бы заштопал все прорехи. «Потеря тринадцати тысяч — не проблема, — думает Шустрик. — Проблема в том, что он проиграл их в крайне неудачный момент».
Для того чтобы принять верное решение, Шустрик подвигает к себе клавиатуру, дает команду компьютеру распечатать счета прошлого месяца по обеим бухгалтериям. К тому времени, как придут аудиторы, бумагорезательная машина уже превратит эти странички в сечку.
Давайте переместимся из одной формы безумия в другую.
После того как владелец трейлерного парка «Холидей» трясущимся указательным пальцем указал Джеку, где найти Тэнзи Френо, Джек направляет свой пикап к ее «Эйрстриму», последнему и самому неухоженному в ряду из четырех домов на колесах. Вдоль двух других растут цветы, около третьего — ярко-зеленый навес, под которым стоят стол и стулья из пластика. Их обитатели предприняли хоть какие-то попытки благообразить свои жилища. Про четвертый трейлер такого не скажешь. Вокруг только вытоптанная земля да сорняки.
Шторы опущены. Трейлер окружен аурой безнадеги, пустоты и, пожалуй, соскальзывания. Он даже выглядит не таким, как остальные. Беда изменила его обводы, как изменяет внешность человека, и когда Джек вылезает из пикапа и идет к шлакоблокам, лежащим перед дверью, его сомнения усиливаются. Он уже не уверен, что стоило приезжать сюда. Джек вдруг понимает, что не может дать Тэнзи Френо ничего, кроме жалости, и от этой мысли ему становится как-то не по себе.
Потом в голову приходит мысль, что сомнения маскируют истинные чувства, дискомфорт, который он испытывает, глядя на дом на колесах. Он не хочет входить в него. Но выбора у Джека нет — только вперед. Его глаза находят коврик перед дверью, самый обычный коврик (привет из реального мира, который уже начинает исчезать вокруг него), поднимается на верхнюю ступень лестницы, стучит в дверь. Изнутри — ни звука. Может, Тэнзи еще спит и не хочет просыпаться? На месте Тэнзи он бы как можно дольше оставался в постели. На месте Тэнзи он бы оставался там не одну неделю. Борясь с желанием развернуться и уйти, Джек стучит вновь, спрашивает:
— Тэнзи? Вы встали?
— В каком смысле? — отвечает ему женский голос.
— Проснулись? Я — Джек Сойер, Тэнзи. Мы виделись вчера вечером. Я помогаю полиции и сказал вам, что загляну утром.
Он слышит приближающиеся к двери шаги.
— Вы — мужчина, который подарил мне цветы. Очень симпатичный мужчина.
— Это я.
Щелкает замок, поворачивается ручка. Дверь приоткрывается. В щели появляется часть бледного лица и блестящий глаз.
— Это вы. Заходите, только быстро. Быстро. — Она отступает в сторону, открывает дверь пошире, чтобы он мог протиснуться хотя бы боком. Как только он переступает порог, захлопывает дверь, запирает на ключ.
В трейлере темно, свет чуть пробивается по периметру шторок. Одна тусклая лампа горит над раковиной, вторая, такая же тусклая, на маленьком столике. Рядом с ней — бутылка кофейного ликера, грязный стакан, украшенный изображением персонажа мультфильма, и альбом. В круг света, отбрасываемый лампой, попадает половина низкого кресла, стоящего у стола.
Тэнзи Френо отталкивается от двери, два коротких шага, и она уже рядом с Джеком. Вскидывает голову, складывает руки под подбородком. Затуманенный взгляд тревожит Джека. Даже если говорить о нормальной психике в широком смысле этого понятия, женщина, которая стоит перед ним, явно не в себе. Джек не знает, что ей сказать.
— Вы не хотели бы… присесть? — Гостеприимным взмахом руки она указывает на деревянный стул с высокой спинкой.
— Если вы не возражаете.
— Чего мне возражать? Я сяду в свое кресло, так что вы можете занять этот стул.
— Спасибо. — Джек садится, наблюдая, как она возвращается к двери, чтобы проверить замок. Убедившись, что дверь надежно заперта, Тэнзи широко улыбается и направляется к креслу, грациозно, как балерина. Когда она устраивается в нем, Джек спрашивает:
— Вы боитесь, что кто-то может сюда прийти, Тэнзи? Кого вы не хотите впускать?
— Да. — Она наклоняется вперед, хмурит брови. — Но это не человек. И я никогда, никогда не позволю ему войти в мой дом, никогда. А вас я пущу всегда, потому что вы очень милый и подарили мне прекрасные цветы. И вы очень красивый.
— Вы не хотите пускать в дом Горга, Тэнзи? Вы боитесь Горга?
— Да, — без уверток отвечает она. — Хотите чаю?
— Нет, благодарю.
— А я немного выпью. Это очень, очень хороший чай. Только пахнет, как кофе. — Она поднимает брови, кидая на него вопрошающий взгляд. Джек качает головой. Не вставая с кресла, Тэнзи на треть наполняет стакан кофейным ликером, ставит бутылку на стол. Теперь Джек видит, что на стакане у нее забавный песик Скуби-Ду. Тэнзи пригубливает ликер. — Слушайте, у вас есть подружка? Я могла бы стать вашей подружкой, особенно если бы вы и дальше дарили мне такие цветы. Я поставила их в вазу. Видите?
На разделочном столике поникшие лилии стоят в стеклянной банке, с которой снята завинчивающаяся крышка. Вне Долин им уготована короткая жизнь. В этом мире, думает Джек, столько отравы, что лилиям с ней не справиться. Все хорошее, что они могут дать этому миру, быстро растворяется в нем. Тэнзи держится только благодаря аромату, который лилии принесли из Долин. Как только он исчезнет полностью, безумие поглотит ее. Безумием Тэнзи наградил Горг, Джек в этом абсолютно уверен.
— У меня есть бойфренд, но он не в счет. Его зовут Лестер Мун. Нюхач и его друзья прозвали Лестера Вонючим Сыром, я уж не знаю почему. От него совсем не воняет, по крайней мере когда он трезвый.
— Расскажите мне о Горге, — просит Джек.
Отставив мизинец от стакана со Скуби-Ду, Тэнзи вновь прикладывается к кофейному ликеру. Хмурится.
— Говорить о нем так неприятно.
— Мне нужно знать о нем как можно больше. Если вы мне поможете, я позабочусь, чтобы он больше не беспокоил вас.
— Правда?
— И этим вы поможете мне найти человека, который убил вашу дочь.
— Я не хочу сейчас об этом говорить. Это так печально. — Свободной рукой Тэнзи смахивает с колен невидимые крошки. У нее перекашивается лицо, в глазах появляется другое выражение. На мгновение возникает отчаявшаяся, беззащитная Тэнзи, которая в любой момент может провалиться в пучину безумия.
— Горг выглядит как человек или что-то еще?
Тэнзи медленно качает головой. Она взяла в себя в руки, вновь может игнорировать свои истинные чувства.
— Горг не выглядит как человек. Отнюдь.
— Вы сказали, что он дал вам перо, которое торчало у вас из-за пояса. Он выглядит как птица?
— Горг не выглядит как птица, он птица и есть. И знаете какая? — Она наклоняется вперед, теперь у нее лицо шестилетней девочки, которая собирается сказать самое ужасное, что может прийти ей в голову. — Ворон. Вот кто он, большой, старый ворон. Весь черный. Но не блестяще черный. — Ее глаза становятся очень серьезными. — Он пришел оттуда, где ночь царит всегда. Это из стихотворения, которое мы учили в девятом классе по указанию миссис Норманди. «Ворон» Эдгара По.