— Я полностью согласен с Мышонком, — вырывается у Сонни.
— Как я понимаю, ответ — да, — подводит итог Нюхач.
Кайзер Билл лежит на краю проселка с закрытыми глазами, подбородок, грудь, живот влажные от крови. Воздух по-прежнему серый и липкий, тела весят не меньше тысячи фунтов, байки катятся на свинцовых колесах. Сонни останавливает байк рядом с Кайзером Биллом, ногой не так уж и нежно бьет по ребрам.
Кайзер открывает глаза, стонет.
— Сонни, твою мать! Ты меня пнул. — Он приподнимает голову и замечает, что залит кровью. — Что случилось? Меня подстрелили?
— Ты вел себя как герой, — отвечает Сонни. — Как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно. Куда меня ранили?
— Откуда мне знать? — отвечает Сонни. — Вставай, пора выметаться отсюда.
Остальные проходят мимо. Кайзеру Биллу удается подняться, а потом, ценой невероятных усилий, поднять и байк. Он толкает его к выезду с проселка, удивляясь как жуткой головной боли, так и количеству крови в его теле. Когда выходит из-под деревьев и присоединяется к друзьям на шоссе № 35, неожиданно яркий свет бьет по глазам. Земля начинает уходить из-под ног, он вновь едва не теряет сознания.
— Думаю, я не ранен, — говорит он.
На Кайзера никто не обращает внимания. Док спрашивает Мышонка, не хочет ли тот сразу поехать в больницу.
— Только не в больницу. Больницы убивают людей.
— По крайней мере позволь мне взглянуть на твою ногу.
— Хорошо, смотри.
Док приседает. Прикасается к ноге удивительно нежными движениями. Мышонок морщится от боли.
— Мышонок, — говорит Док, — таких собачьих укусов мне видеть не доводилось.
— Так и такую собаку ты никогда не видел.
— Рана очень странная. Тебе нужны антибиотики, и немедленно.
— Разве у тебя нет антибиотиков?
— Конечно, есть.
— Тогда едем к Нюхачу, и там ты сможешь колоть меня, сколько влезет.
— Как скажешь, — отвечает Док.
Глава 20
Примерно в то время, когда Мышонок и Нюхач предпринимают первую, неудачную попытку найти проселок и щит с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», Джек отвечает на трель сотового телефона, надеясь, что звонит Генри Лайден, сообщить о результатах экспертизы записи разговора по линии 911. Конечно, будет здорово, если Генри удастся опознать голос, но Джек на это мало рассчитывает. Рыбак-Бернсайд старше Потей, и Джек сомневается, что он ведет активную социальную жизнь. Что Генри может, так это подметить тончайшие нюансы голоса и многое рассказать о его обладателе. Джек верит, что его друг слышит недоступное другим, пусть вера эта столь же иррациональна, что и вера в волшебников. Он не сомневается, что Генри Лайден укажет одну-две важные детали, которые смогут сузить фронт поисков. Впрочем, Джека будет интересовать все, что удастся выудить Генри из записи на магнитной ленте.
А вот если звонит кто-то еще, Джек намерен как можно быстрее закруглить разговор.
Но голос, который он слышит в трубке, меняет первоначальные планы. С ним хочет поговорить Фред Маршалл, и Фред тараторит что-то бессвязное, поэтому Джек просит его не спешить и начать по новой.
— Джуди стало хуже, — говорит Фред. — Она… что-то бормотала, бушевала, обезумела, как раньше, бросалась на стены… Господи, на нее надели смирительную рубашку, тогда как она только хотела помочь Таю. Все это из-за той пленки. Господи, как мне с этим справиться? Джек, я хотел сказать, мистер Сойер, извините, сам не знаю, что говорю, я так тревожусь.
— Только не говорите мне, что кто-то послал ей запись разговора на линии 911.
— Нет, нет… при чем тут линия 911? Я говорю про кассету, которую сегодня передали в больницу. Адресованную Джуди. Верите, они дали ей прослушать запись? Мне хочется задушить доктора Спайглмана и эту медсестру, Джейн Бонд. Что на них нашло? В больницу поступает кассета, а они говорят, миссис Маршалл, вам тут прислали очень миленькую запись, подождите, я сейчас принесу магнитофон. И это в отделении для душевнобольных! Они даже не удосужились предварительно прослушать запись. Послушайте, я не знаю, чем вы сейчас заняты, но я был бы вечно вам благодарен, если бы вы позволили мне заехать за вами, чтобы отвезти вас в Арден. Вы могли бы поговорить с ней. Вы — единственный человек, кто может ее успокоить.
— Заезжать за мной не надо, потому что я уже еду туда. Что было на кассете?
— Не понимаю. — Смятение Фреда Маршалла только усиливается. — Почему вы едете в больницу без меня?
После секундного раздумья Джек выбирает ложь.
— Я думал, вы уже там. Жаль, что это не так.
— Мне бы хватило ума прослушать пленку, прежде чем нести ее Джуди. Вы знаете, кто ее прислал?
— Рыбак.
— Откуда вам это известно?
— Он любит общение, — отвечает Джек. — Что он там наговорил?
— Вы скажите мне, и тогда мы оба будем в курсе. Я знаю только то, что рассказала мне Джуди, а потом доктор Спайглман. — У Фреда Маршалла начинает дрожать голос. — Он издевался над ней. Можете в это поверить? Он сказал: «Вашему мальчику очень одиноко». А потом: «Он все просит и просит, чтобы ему разрешили позвонить домой и поговорить с мамочкой». Только Джуди говорит, что у него какой-то странный иностранный акцент или дефекты речи, поэтому сразу его понять нелегко. Еще он сказал: «Передай привет своей мамочке, Тайлер», — и Тайлер… — Голос Фреда обрывается, он несколько раз всхлипывает, прежде чем к нему возвращается дар речи. — Тайлер, Тайлер, похоже, так напуган, что может только звать на помощь. — Из трубки доносится рыдание. — И он плакал, Джек, плакал. — Фред Маршалл более не может сдержать чувства и плачет навзрыд. Джек слушает эти печальные звуки, доносящиеся из трубки, и у него щемит сердце. Ему очень жаль Фреда Маршалла. Наконец тот успокаивается. — Извините. Иногда мне кажется, что смирительную рубашку следовало надеть на меня.
— На пленке больше ничего не было?
— Нет, это не все. — Фред шумно вдыхает, прочищая мозги. — Он похвалялся, что собирается сделать. «Быть нофые убийштфа и нофые убийштфа. Мы фше отлишно пофешелитша». Спайлгман процитировал мне этот бред. Я буду косить детей Френч-Лэндинга, как пшеницу. Кошить как пшенишу. Кто так говорит? Что это за человек?
— Если б я знал, — отвечает Джек. — Может, он специально говорил так, чтобы нагнать больше страху. Или изменить голос. — «Он никогда не стал бы менять голос, — думает Джек. — Он слишком доволен собой, чтобы прятаться за акцент». — Я возьму пленку в больнице и прослушаю ее сам. И позвоню вам, как только узнаю что-нибудь новое.
— И еще, — продолжает Маршалл. — Я, наверное, допустил ошибку. Уэдделл Грин заезжал чуть больше часа тому назад.
— Любое общение с Уэнделлом Грином — ошибка. Так что случилось?
— Вроде бы он все знал насчет Тайлера и только хотел услышать от меня подтверждение. Я подумал, что ему рассказали Дейл или детективы из полицейского управления. Но Дейл еще не делал о нас официального сообщения, не так ли?
— У Уэнделла есть целая сеть осведомителей, которые снабжают его информацией. Если ему что-то известно, так только от них. Что вы ему сказали?
— Практически все, — отвечает Маршалл. — И о пленке тоже. Господи, какой же я кретин. Но я думал, это нормально… я думал, что со временем все об этом узнают.
— Фред, вы что-нибудь говорили обо мне?
— Только то, что Джуди вам доверяет и мы оба благодарны вам за помощь. Вроде бы я сказал, что вы собираетесь навестить ее во второй половине дня.
— Вы не упомянули бейсболку Тая?
— Вы думаете, я псих? Это ваши с Джуди дела. Если я чего-то не понимаю, то не собираюсь говорить об этом с Уэнделлом Грином. По крайней мере я заставил его пообещать, что он будет держаться подальше от Джуди. Конечно, его репутация всем известна, но я думаю, что он не такой уж подонок, как о нем говорят.
— Не стоило вам с ним говорить, — вздыхает Джек. — Я с вами свяжусь.
Как только Фред Маршалл отключается, Джек набирает номер Генри.
— Я, наверное, буду у тебя позже, Генри. Сейчас еду в Лютеранскую больницу округа Френч. Джуди Маршалл получила пленку от Рыбака, и если мне ее отдадут, я привезу ее тебе. Что-то там странное… на пленке Джуди. Вроде бы он говорит с иностранным акцентом.
Генри отвечает, что Джек может не торопиться. Он еще не слушал первую пленку, а теперь подождет, пока Джек привезет ему вторую. Возможно, он услышит что-то полезное, если прокрутит их одну за другой. Во всяком случае, скажет Джеку, тот же это человек или нет.
— За меня не волнуйся, Джек. Вскоре миссис Мортон должна отвезти меня на KDCU. Сегодня Джордж Рэтбан зарабатывает на масло к моему хлебу — шесть или семь рекламных объявлений.
«Даже слепой видит, что сегодня вечером вы собрались угостить вашу невесту, жену, любовницу, лучшую подругу отменным обедом, и если вы действительно хотите продемонстрировать своей пассии любовь и уважение, привезите ее к „Кузен Баддис Риб Криб“ на Саут-Вабаш-стрит в самом центре Ла Ривьеры».
— Пассии, значит?
— Именно так. Джордж Рэтбан любит обобщения.
Смеясь, Джек говорит Генри, что обязательно заглянет к нему, и вжимает в пол педаль газа, увеличивая скорость «доджа» до семидесяти. А что сделает ему Дейл? Штрафанет за превышение скорости?
Он паркуется перед фасадом в больницу вместо того, чтобы ехать на стоянку, и шагает к дверям, думая о Долинах и Джуди Маршалл. Ситуация меняется все быстрее, но в центре событий — Джуди Маршалл… нет, Джуди и он. Рыбак выбрал их сознательно, в отличие от трех первых жертв. Эми Сен-Пьер, Джонни Иркенхэм и Ирма Френо — обычные дети примерно одного возраста, на их месте мог оказаться любой другой ребенок, но Тайлер — сын Джуди Маршалл и этим выделяется среди остальных. Джуди заглядывала в Долины, Джек путешествовал по ним, а Рыбак живет там, как раковая клетка — в здоровом организме. Рыбак послал Джуди магнитофонную запись, Джеку — тошнотворный подарок. Находясь у Тэнзи Френо, он понял, что Джуди — его ключ и дверь, которую может открыть этот ключ, и куда может вести эта дверь, как не в Запределье Джуди?