Мечники застыли, словно каменные изваяния.
Хоко снова щёлкнул пальцами, и рядом с ним вырос крепкий мужик с дубинкой у пояса. Судя по бугрящимся мускулам, переломанным ушам и кривому носу, когда-то этот человек выходил на поединочный круг, а сейчас, по всей вероятности, был нанят домом старшим в охрану.
— Чем обязаны? — спросил евнух, деликатно отступая на полшага и давая многоликой возможность пройти. — Что бы ни привело вас сюда, знайте: в нашем доме не происходит ничего противозаконного.
— Вот печать далера, — сухо сказал Стиг. — Нам дозволено всё здесь осмотреть. Прикажи своим людям, чтобы никуда не выходили и никого не выпускали, пока мы не уйдем.
Он протянул Арну глиняный оттиск с шёлковой лентой.
Евнух почтительно поклонился, не глядя передал печать служанке и кивнул своему мордовороту:
— Ашват, делай как приказано: везде проведи, всё покажи, проследи, чтобы никто не возмущался.
Охранник кивнул и коротко свистнул, подавая сигнал своим людям.
Многоликая не слушала разговоры мужчин. Если же сказать вернее — её эти разговоры не занимали. Пока велась беседа, храмовая дева внимательно оглядывалась, словно к чему-то прислушиваясь. В выражении её глаз не было любопытства, лишь сосредоточенность, будто она искала потерянную вещь, которая, как доподлинно известно, должна находиться где-то здесь, под этой самой крышей. Эная прошлась по залу. Следом за ней неотступно следовали двое мечников. Вот многоликая отдернула одну из занавесок. Голая рыжая девица, устроившаяся верхом на посетителе, испуганно ойкнула и замерла, не зная, что делать — то ли продолжать то, за что ей заплатили, то ли скатиться на диван.
Стиг помог ей — швырнул покрывало, чтобы шлюха с клиентом прикрылись и не оскорбляли взор гостьи. Впрочем, Эная смотрела сквозь людей.
— Это не здесь, — сказала дева Храма, круто развернулась и пошла назад к выходу.
Про себя Стиг подумал, что сестра привела их в дом удовольствий в самый удачный час: ночные посетители, даже припозднившиеся, уже разошлись, а вечерние ещё не стянулись. Потому девки в большинстве своем отдыхали от трудов и не бегали туда-сюда, тряся прелестями. Да и полупьяные мужики со спущенными штанами не сидели на каждом диване.
Хоко Арн с недоумением следовал за гостями и такими взглядами одаривал выглядывавших из альковов любопытных шлюх, что они почитали за лучшее исчезнуть.
Возле входных дверей, у самого порога, многоликая снова замерла, прислушиваясь к чему-то и, по всей видимости, этого не слыша. Легкая тень набежала на прекрасное лицо, и дева Храма небрежно тряхнула кистями рук. С тонких пальцев по воздуху медленно поплыла золотая пыль.
Евнух шумно сглотнул, следя глазами за струящейся мерцающей кисеёй. Та плыла над полом, взвихряясь и распадаясь, словно клочья тумана. Однако уже через миг стянулась в общий поток, уплотнилась и потекла вверх, вдруг превратившись в переливающийся силуэт стройной полуголой девушки с длинными ногами и копной вьющихся волос. Девушка, странно изогнувшись, спешила к лестнице.
— Госпожа, это… — начал было Арн, но старший мечник негромко и предостерегающе поцокал языком. Евнух осёкся.
Эная не слушала смотрителя борделя, она поднималась за мерцающим видением. Стремительно прошла длинным коридором, не обращая внимания на жавшихся вдоль стен шлюх, завернула за угол и замерла перед запертой дверью.
Золотой призрак проплыл сквозь створку. Эная кивнула оцепеневшему Хоко. Тот встрепенулся, сдернул с пояса связку ключей, отпер дверь и уже собрался было идти следом за многоликой, но один из мечников удержал его за плечо и отстранил.
Немолодой уже мужчина лежал на кровати, стиснув бедра прыгающей на нём стройной чернокожей девки. Увидев вошедших, он резко отшвырнул от себя шлюху и испуганно сел, запахиваясь в покрывало. Потное лицо побледнело, рот открылся и закрылся:
— Сэлли, ты…
Однако уже через миг взгляд посетителя дома прояснился.
На мужчину не обратили внимания, а голую шлюху, которую он с себя сбросил, цепко ухватил за локоть мечник.
Пока это происходило, золотой силуэт продолжал бродить по комнате. Эная наблюдала. Призрачная девушка склонялась к кому-то, с кем-то говорила, провела кого-то на ложе… Многоликая видела всё, что происходило, но не видела главного — мужчину, который был в этой самой комнате, с этой самой девкой.
— Кто вчера покупал тебя? — повернулся Стиг к чернокожей. — Говори.
Та хлопнула зелёными глазищами и ответила растерянно:
— Мужчина покупать. Молодой, сильный. Хорошо платить. Очень хорошо. Как звать — не знать. Ничего не рассказать, сделать своё и уйти. Я звать, чтобы приходить ещё. Очень щедро платить, не делать боль. Но сказать — дорого.
— Зачем он сдвигал кровать? Почему ты лежала одна? — жёстко спросила Эная.
Шлюха развела руками:
— Мужчины странный. Они то одно хотеть, то другое. То сверху, то сзади, то снизу. Что в их голова, я не знать. Он двигать кровать, чтобы ему не мешать. Потом смотреть окно. Я думать, он бояться, что кто-то глядеть, сказать жене. Тут стоить дорого, он не быть богат.
— Почему ты его испугалась? — спросил Стиг.
Чернокожая скривила полные губы:
— Он двигать кровать, быть… как то сказать… — она пощёлкала пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
— Испуган? — попытался угадать Стиг.
— Нет! — возмутилась шлюха. — Не испуган.
Она снова пощёлкала пальцами:
— Быть… распалён, вот! Хотеть женщина. Очень хотеть. Я бояться: он делать боль, — девка качнула шелковистым бедром и мечтательно закатила глаза: — Но он не делать, совсем. И платить очень хорошо. Много.
Эная задумчиво смотрела на шианку.
— Он тебе понравился? — спросила она.
Та мечтательно улыбнулась:
— О, да… так хорошо платить редко…
Стиг хмыкнул:
— Куда он пошел, знаешь? Что-нибудь он тебе говорил?
Чернокожая опечалилась и потеребила в руках длинную кудрявую прядь:
— Нет. Сказать, я слишком дорогая шлюха.
Многоликая повернулась к евнуху:
— Сколько он заплатил?
— Половину серебряного талгата, — без запинки ответил Хоко. — Госпожа моя, он очень спешил, был возбужден. Мне показалось, деньги ему не важны, важнее было… уединиться.
— Половину серебряного? — удивился Стиг. — Что такого в этой шлюхе, что за неё заплатили как за крепкую лошадь?
Арн развёл руками:
— Ничего. Он её даже не выбирал, схватил за локоть и поволок наверх, а плату мне сунул не глядя. Это очень много. Мы боялись, что он… позволит себе лишнего с девушкой. Но когда поднялись следом и прислушались, то ничего… э-э-э… плохого там не происходило. Нелани с ним разговаривала, и он был спокоен.
Девка, о которой говорил евнух, горделиво улыбалась.
— О чём ты беседовала с ним? — спросила Эная. — Ты болтала очень много. О чём?
Чернокожая пожала плечами:
— Не помнить. Он быть распаленный. Такой мужчина надо угомонить, иначе он делать боль. Я говорить о том, как он хорош и как я в восторг, что он меня купить, я мять его тело, чтобы он стать добрее, я лежать с ним, пока он отдыхать, а потом я делать ему хорошо, когда он захотеть. И всё без боль.
Эная задумчиво прошлась по комнате. Заведение было самым дорогим в городе. Здесь следили и за девушками, и за обстановкой, и за чистотой, и за красотой. Мужчина, который так заинтересовал многоликую, вряд ли нарочно выбрал «Четыре луны», просто уходил от преследования. Но как он почувствовал, что за ним идут? И как успел скрыться? Впрочем, понятно как. Если даже магия храмовой девы его не чувствует, то что уж говорить о мечниках.
— Идём, — кивнула Эная Стигу.
Брат склонил голову и отступил, пропуская многоликую вперёд.
— А мне не платить? — послышался удивленный голос.
— Что? — Стиг обернулся.
Шлюха смотрела на него с обидой.
— Мне не платить, за что я сказать? — с разочарованием спросила она.
Евнух цыкнул от двери на наглую девку, но та и ухом не повела. Мечник усмехнулся, пошарил на поясе и бросил ей медяк. Шианка ловко поймала монетку и улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
— Если он придёт снова и ты пришлёшь за нами в Храм, получишь два серебряных талгата, — сказал Стиг.
Зеленые глазищи вспыхнули:
— Я прислать, если он приходить! Ты хорошо платить!
Ну ещё бы.
* * *
Стиг не часто встречался с Безликим, и его это вполне устраивало. Сложно смотреть в глаза тому, чьи черты не угадываются. Вне храма Истр был незаметен, его лицо уже не казалось зыбким, как отражение на воде. Оно просто не запоминалось. Вообще. Увидишь и забудешь. Магия, дающая множество преимуществ. Однако она же просит высокую плату.
Когда-то Истр умрёт. Но в тот же день он возродится в одном из храмов. Возможно даже, в самом Стиге. Впрочем, какой сосуд выберет себе отлетевшая душа, угадать невозможно. Вместилищем может оказаться любой из храмовых мечников старше двадцати. И не имеют значения ни местоположение храма, ни заслуги, ни ловкость, ни ум, ни способности к магии. Выбор был необъясним и мог пасть на кого угодно. Возродится Безликий, умрёт мечник, но для того, чтобы первый снова мог жить в ином воплощении. Так было и так будет, на этом держится сила и власть Дальянии, поэтому перед ней склоняются другие страны и земли. Нет ничего сильнее магии бессмертного Безликого. Убить его невозможно, отыскать тоже. Он может ходить, где хочет, не боясь быть узнанным.
— Мы не нашли того человека, — сказал Стиг. — Эная не смогла поймать его в Сеть, не смогла увидеть даже тогда, когда мы отвели ее туда, где его потеряли — в дом удовольствий в квартале пурпурных лестниц. Даже шлюха, которую он покупал, ничего ценного не рассказала.
Истр улыбнулся.
— А ведь это прекрасно, Стиг, ты так не думаешь? — спросил он мечника.
Тот с непониманием спросил:
— Что именно прекрасно? Что человек сумел скрыться или что мы не можем его отыскать?
— Азарт, — пояснил Безликий. — Предвкушение. Любопытство. Я разговаривал с далером, а тот узнавал у покровителей Ночных Теней — не случалось ли чего странного и противозаконного в Миль-Канасе за последние сутки. Ничего. Тишина. Если не считать того, что кто-то побил человека Лароба на поединочном кругу. Не нужно отращивать вторую голову, дабы понять: Лароб попытается отыграться. У него давнее соперничество с Сальхой. А человеку, который побил его бойца, наверняка нужны деньги, сколь бы странным он ни был. На поединочные круги идут сначала за деньгами и только потом за славой. Думаю, на днях будет бой с хорошими ставками. Я попросил далера, чтобы нас известили о том, где этот бой пройдет. Ваше дело — не упустить нужного нам человека снова. Его необходимо задержать хотя бы потому, что он не подвластен магии.