— Когда луна убавится на треть, я хочу, чтобы ты стал моим мужем, — сообщила вдруг эта девочка и с неожиданной властностью приказала: — Дай руку.
Мечник утратил дар речи. Сперва он, конечно, едва не рассмеялся, но в последний момент, оценив серьёзное выражение глаз собеседницы, понял, что смех в этот миг стал бы большой ошибкой.
— Стиг?
— Да, госпожа… — он, словно завороженный, протянул ей руку.
А потом в полнейшем недоумении смотрел, как девочка, чьего имени он не помнил, снимает с запястья шёлковую тонкую плетёнку и захлёстывает её вокруг его одеревеневшей руки.
Это было полнейшей нелепостью! Пытаясь вернуть себе власть над происходящим, Стиг осторожно спросил:
— Прекраснейшая, прости мой вопрос, но… знают ли о твоем выборе старшие жены?
Он всё ещё пребывал в сильнейшем потрясении.
— Нет, — беспечно дёрнула плечами девочка. — Это моё решение. И я способна принять его без старших жён.
Драгова сила, она ещё и не сказала никому! Стиг едва не застонал, представив, как старшие многоликие будут выговаривать ему, дураку, что так легко подчинился. И да, их ничуть не смутит, что храмовый воин не может отказать многоликой. Эти бабские штуки кого угодно сведут с ума!
— Госпожа моя, но, если окажется, что рано… — он попытался воззвать к её здравому смыслу. В конце концов, их никто не видел, ещё можно обратить всё в шутку…
Но вместо того, чтобы смутиться, задуматься или растеряться, девочка свела на переносице тёмные тонкие брови и отчеканила:
— Стиг, ты слишком много себе позволяешь. Ты сомневаешься в моем выборе?
Драгова сила… Да за что ж ему это всё! То сестра, то эта пигалица!
— Нет, госпожа, лишь хочу напомнить, что не могу считаться вашим мужем, пока…
— Ой, всё! — топнула она ногой в шёлковой туфельке. — Ты уже мой муж. Какая разница, когда я скажу об этом старшим жёнам — сейчас или чуть позже?
— Госпожа, только старшие жены могут дать разрешение на брак. Если они сочтут, что вам ещё рано…
Девочка прожгла его таким взглядом, что Стиг поневоле осёкся.
— Они не сочтут. Не учи. Меня. Женскому.
Собеседнику не осталось ничего иного, как опустить голову и сказать:
— Простите, госпожа.
— Не вздумай снять, — кивнула она на плетёнку.
— Я бы не осмелился, госпожа, — ответил мечник, с трудом подавляя вздох и гадая, чем ему обернется своеволие юной дурочки.
— То-то же. Идём в сад. Нам нужно получше узнать друг друга, — удовлетворенно произнесла собеседница.
— Я бы очень хотел, госпожа, но у меня есть поручение от Безликого, — Стиг не терял надежды вырваться из маленьких цепких ручек прекраснейшей, отыскать Энаю и рассказать ей о случившемся, чтобы понять, в насколько сложной ситуации оказался. Сестра-то, наверное, придумает, как его выручить.
Да, конечно, многоликая выбирает мужа сама. Но исключительно тогда, когда старшие жены сочтут, что она к этому готова телом и разумом. К тому же такая юная дева должна была выбрать не Стига, а кого-то из молодых мечников.
— Поручение? — девочка снова нахмурилась. — Оно было твоим до появления жены. Передай другому! Почему я должна тебя учить?
И снова она была права! Его молодая жена неплохо знала правила, которым подчинялись храмовые воины. Будь его поручение действительно важным, он бы даже не остановился разговаривать с ней, а извинился и пошёл дальше…
Стиг прикрыл глаза, отыскал среди мерцающих переплетений Сети нить, соединяющую его и одного из братьев. Слегка коснувшись нити мыслью, мечник отправил поручение готовиться к выходу в город.
— Вы правы, моя госпожа, — он открыл глаза и посмотрел на собеседницу. — Идемте гулять в сад.
С этими словами Стиг протянул девушке ту самую руку, запястье которой теперь обвивала шёлковая плетёнка. А ведь у Стига уже давно не было храмовой жены. Да и не должно было быть!
Многоликая счастливо улыбнулась, положила свою ладонь в его и легко спустилась по ступенькам. Мечник повёл её в тень платанов, чувствуя себя рядом слишком высоким, слишком большим и слишком старым. Ещё ему было невыносимо скучно, потому что он знал: сейчас эта взбалмошная девочка начнёт щебетать глупости, а ему придется их с почтением слушать.
— Расскажи о себе, — тут же оправдала его ожидания собеседница.
— Что вы хотите знать, госпожа? — снова подавляя вздох, спросил мужчина.
— Зови меня по имени. Ты — мой избранник, — тут же жестко приказала спутница.
Стиг замолчал. Что ему ей ответить? Что он запамятовал, как её зовут? А может, и не знал никогда. Мало ли при храме юных глупых дев, всех не упомнишь…
— Госпожа, скажите прямо, как к вам обращаться, и я буду называть вас именно так, — после недолгого молчания ответил мечник.
— Хорошо, называй меня Аурикой, когда мы наедине, — позволила она.
— Как скажешь, Аурика. Что ты хочешь знать?
Она начала загибать пальцы, перечисляя:
— Сколько тебе лет, сколько у тебя детей, сколько было храмовых жен, сколько родных братьев.
Ему очень хотелось зевнуть, но вместо этого пришлось вежливо отвечать:
— Мне двадцать семь, у меня двое сыновей, было три храмовых жены и есть родной брат. Его зовут Карай.
— Ой! — обрадовалась она. — Я знаю Карая! Он однажды провожал меня на прогулку по городу. Вы с ним совсем-совсем не похожи.
— Все так говорят, — улыбнулся Стиг.
— Но ты меня обманываешь, — погрозила собеседница пальцем.
— В чём? — искренне не понял он.
— Храмовых жен у тебя было не три, а четыре, — чёрные глазищи прожгли мужчину насквозь. — Ири была первой.
Стиг сухо ответил:
— Она не успела стать моей женой.
— Очень жаль, — беспечно ответила Аурика и уточнила: — Так у тебя нет ни одной дочери?
— Ни одной.
— Не расстраивайся, — по-прежнему беззаботно произнесла она. — Я подарю тебе дочь.
Ему от этой глупой болтовни стало совсем тошно:
— Хорошо, Аурика. Спасибо. А теперь и ты ответь на мой вопрос.
— Давай! — обрадовалась она. — Какой?
— Почему ты сделала такой выбор? Я не самый молодой, у меня нет дочерей, а моя третья жена и вовсе не смогла от меня родить. По обычаю ты должна искать мужа среди молодых воинов…
Она фыркнула:
— По обычаю! Кто сказал, что, если действовать по обычаю, всё будет правильно?
— Ну… — он не нашёлся, что ей возразить, а объяснять было очень долго и, наверное, бессмысленно. — Обычай для того и нужен, чтобы его соблюдать.
— Не всегда. Но давай я тебе всё-таки отвечу. Или тебе интереснее говорить про обычаи? — Аурика лукаво заглянула собеседнику в лицо.
— Нет, я бы хотел услышать ответ.
— Ладно. Ты — очень красивый, — простодушно сказала она. — У нас будут красивые дети. А ещё ты очень грустный.
— Грустный? — Стигу казалось, у него даже голова начала болеть от этой пустой болтовни.
— Да. Но это не важно. Ты на самом деле весёлый, но грустный всегда. Я подарю тебе дочь, и всё пройдёт. Если захочешь, я назову её Ири.
Собеседник остановился, словно споткнулся.
— Ты… — у него замерло в груди. — Ты это видела? Что у нас будет дочь?
— Да, — с прежней беспечностью ответила девочка. — И ты останешься со мной.
— В благодарность? — уточнил Стиг.
— Нет, — искренне удивилась она. — Ты будешь меня любить. Когда люди вместе, они любят друг друга.
— Не всегда, — он снова пошёл вперёд. — Люди должны нравиться друг другу.
Он мог бы ещё добавить, что людям должно быть друг с другом интересно или хотя бы не скучно, но, разумеется, не стал.
— Ну да, ты мне нравишься, — успокоила его Аурика. Она не допускала, что он может ничего к ней не испытывать.
— Прекраснейшая, — остановился Стиг. — Это не совсем так работает.
— Я тебе не нравлюсь? — тут же уточнила она.
— Нравишься. Ты очень красивая, — искренне признал собеседник.
— Тогда что ещё нужно? — многоликая снова неспешно направилась вперёд.
— Вряд ли на такой вопрос есть точный ответ, — сказал Стиг.
— Тем более, — Аурика пожала плечами. — Разберёмся с этим позже. Сначала нужно дождаться, чтобы луна убыла на треть. Ты полюбишь меня. Все будет хорошо, не бойся.
— Я не боюсь.
— Стиг, — неожиданно жёстко сказала девочка, и лицо её изменилось — стало старше. — Ири пропала пять лет назад. Она не вернётся. Теперь у тебя есть я. И не смей ходить со скучающим видом и смотреть на меня как на ребёнка. Я. Твоя. Госпожа. Понял?
Он опешил. Даже не сразу смог ответить. Стоял и смотрел на неё, пытаясь определить, что перед ним за создание.
— Ты меня понял? — с нажимом уточнила девочка.
Ему пришлось, внутренне скрипнув зубами, ответить:
— Да, госпожа.
А ещё Стиг отметил про себя, что Аурика, видимо, нарочно подвела его к лестнице на верхнюю террасу сада и теперь встала на три ступеньки выше, как тогда в ротонде. Из-за этого он был вынужден смотреть на неё снизу вверх.
— Склонись и поблагодари, — с металлическими нотками в голосе сказала многоликая.
И мечнику не осталось ничего иного, как преклонить колено и ответить, согласно заведённому обычаю:
— Спасибо, что выбрали меня, госпожа.
А после коснуться поцелуем краешка её шёлкового платья.
— То-то же, — она опять стала беспечным ребёнком. — Я хочу, чтобы ты проводил меня в город после полудня.
— Хорошо, госпожа.
— Аурика.
— Хорошо, Аурика.
— Стиг, — она снова прямо и пристально посмотрела ему в глаза. — Я понимаю твоё желание после нашей встречи пойти к сестре, рассказать ей о случившемся и попросить совета. Но на твоем месте я бы не стала этого делать, — она взяла собеседника за затылок, притянула к себе и прошептала ему на ухо: — Эная слишком сильно любит себя, чтобы тревожиться за тебя.
Он молчал и смотрел на неё, не зная, что ответить. И лишь через пару мгновений произнёс:
— Я понял, прекраснейшая.
— Хорошо, тогда можешь поцеловать не подол платья, а меня, — приказала она.