– В том времени я встретил мальчика, который утверждал, что таких титанов на свете несколько штук. Но мёртв, кажется, только наш. Только Перуфан.
– От чего он умер? – спрашивает Брас.
– Надеюсь однажды выяснить.
– И всё это было... в прошлом? – снова спрашивает Варис.
– Сколько раз тебе ещё повторять? Я отправился на много веков назад, когда Дарграга ещё не существовало.
– Назад во времени?
– Неужели это так сложно понять? Представь, что по времени можно путешествовать так же, как по пустыне.
– Я не могу этого представить, – говорит брат.
– В таком случае просто поверь моим словам. Я отправился туда, куда невозможно добраться ногами. И увидел, что чёрный хребет – на самом деле позвоночник гигантского существа, что прямо в этот момент находится под землёй. Если ты возьмёшь лопату и начнёшь копать вниз, то увидишь гигантские пластины его чешуи.
– Ты не шутишь? – спрашивает Арназ. – А то я слушаю тебя и не могу понять, смеяться мне или ужасаться.
– Поверь, я сам до сих пор не могу прийти в себя. Всё что ты видишь сейчас – одно больше существо. Вот это, – указываю на ближайшую скалу. – Вон то, – указываю на дальнюю скалу. – А так же вообще всё вокруг, – указываю на всю землю под ногами. – Одно гигантское существо. Я говорю это и понимаю, насколько абсурдно звучат мои слова. И это при том, что я сам видел, как оно движется. Представляю, с каким скепсисом сейчас слушаете вы.
– Что ты собираешься делать с этим знанием? – спрашивает Брас.
– В будущем я хочу выяснить как можно больше о титанах. Сколько их, как они выглядят, как их зовут. Собрать как можно больше информации. У меня не хорошее предчувствие на этот счёт.
Как только я окажусь достаточно далеко на западе, где может быть цивилизация и библиотеки, постараюсь найти о них как можно больше, узнать отчего умерла рептилия и, если будет такая возможность, увидеть тех, что ещё остались в живых.
Насколько же большой этот мир, если в нём существуют такие гиганты.
И насколько он болен, если такие гиганты умирают.
– Может, будешь уже ходить на двух ногах, как все нормальные люди? – спрашивает Вардис.
Не так давно я понял, что могу поднимать самого себя в воздух с помощью голубой жемчужины. Левитировать над поверхностью, не касаясь земли. Летать, парить, перемещаться по воздуху точно шарик с гелием. Пока это возможно всего несколько секунд раз в час, но однажды это время увеличится. Все жемчужины привыкают к своему хозяину и дают больше силы со временем.
Теперь я каждый час поднимаю самого себя в воздух и перемещаюсь усилием воли. Оттачиваю искусство владения таким полезным Даром. Могу полностью убрать свой вес, могу убрать лишь половину, чтобы высоко прыгать, могу убрать три четверти веса, чтобы чувствовать себя лёгким.
– Ты просто завидуешь, – говорю. – Ты-то летать не умеешь.
– Нервируешь просто.
Он завидует. Невозможно не завидовать такому.
– Как думаете, достаточно насобирали? – спрашивает Арназ, протягивая плетёную корзинку, которую у нас называют просто «кошик».
– Мало, – говорю. – Тут явно не хватит на две тысячи человек.
С жалобным хныканьем парень идёт дальше к горам собирать необходимые корешки. Все мы устали во время бесконечной подготовки к празднику, но что поделать – такова судьба тех, кто хочет прекратить вековую вражду. Уже завтра к нам придут гости, а к вечеру здесь соберётся толпа, которой ещё не видела эта сторона хребта.
Если всё пройдёт как надо, деревни сделают первый шаг к нормальному сосуществованию. Надеюсь, градус ненависти среди жителей поубавится и люди перестанут думать о том, как друг друга поубивать. Но для этого нужно устроить нормальный праздник, чтобы всем понравилось.
– Нам нужно насобирать как можно больше корней, – говорю. – Чем больше – тем лучше. Пусть кретины с другой стороны увидят, насколько мы крутые и гостеприимные. И насколько хорошо мы умеем веселиться. Говнопраздник мы можем устроить в любое время.
– Да, только перед хорошим праздником – целая неделя жёсткой работы, – замечает Арназ.
– Тяжёлая ноша тех, кто приглашает других к себе. Сначала неделю убираешься, драишь каждый угол, а потом очень скромно замечаешь, что времени было мало, поэтому пришлось довольствоваться лёгкой уборкой.
– Почему было не устроить праздник в Фаргаре? У них больше домов, больше места, чтобы предоставить ночлег гостям. К тому же им бы пришлось готовить еду, а не нам.
– В Фаргаре отнеслись бы к нему наплевательски. Нам нужна не просто пирушка, а грандиозное представление.
Арназ вздыхает. Он всегда был ленивым, предпочитал чесать языком и исчезать, когда появляется работа.
– Неужели это надо мне одному? – спрашиваю. – Больше никто не хочет себе нормальных соседей за хребтом?
– Хотим, – отвечает Брас. – Просто мы не очень верим в эту затею. Они убивали нас целыми поколениями, а теперь пытаемся всё исправить за несколько дней.
– Пусть мы не решим все проблемы, но шаг в нужном направлении – уже хорошо, – говорю.
Завтра мы начнём гуляния.
Завтра мы устроим самые большие соревновательные игры среди четырёх деревень.
Я планирую занять первое место в фехтовальном чемпионате.
Глава 3
Толпа, идущая к деревне.
Светловолосые люди, спускающиеся с хребта. Многие годы жители Дарграга бросали свои дома и убегали в разные стороны, когда видели орду незнакомцев. Обычно это означало вторжение и смерть всех, кто был недостаточно расторопен.
Сегодня же к нам идёт мирная делегация и все вокруг чувствуют себя странно.
Жители Фаргара приближаются медленно и нерешительно. У них на лицах читается вопрос, правильно ли они всё делают. Действительно ли им можно подойти к нам и нет ли вы этом какого-то подвоха. Неуверенные улыбки, переглядывания.
Впереди всех идёт Дверон. Как всегда хмурый и считающий, что всё происходящее – чушь собачья.
– Гарн, – произносит, подойдя достаточно близко. – Каждый раз тебя вижу и думаю, почему в деревне с таким количеством еды встречаются такие костлявые люди. Тебе надо больше есть.
– А ты всё такой же одноглазый, – говорю. – Кушай больше ягод – полезны для зрения.
Короткая улыбка на лице мужчины. Это был первый раз на моей памяти, когда он позволил себе не быть унылым дерьмом.
– Познакомься со старостой Дарграга, – указываю на старика сбоку от меня.
– Добро пожаловать в Дарграг, – произносит Саргот с притворным добродушием.
В другой ситуации старик посчитал бы хорошей идеей устроить праздник между деревнями, но так как его придумал я, то он ходит с ещё более недовольным видом, чем Хоб.
Дверон кивает старику.
– Разве не ты – староста этой деревни?
– Староста? – спрашиваю. – Посмотри на меня, разве я могу быть старостой?
– Действительно.
– Дверон, – говорю. – Ты будешь ночевать на полу в моей комнате. Твоя дочь – в комнате с моей сестрой и матерью. Остальные пусть самостоятельно выбирают себе дом. Каждая семья готова принять по пять-шесть человек. Тесно, но потесниться можно.
– Идите за мной, – говорит Буг. – Я покажу место, где вы остановитесь.
Дверон с дочерью заходят в Дарграг через центральные врата, остальные жители Фаргара следуют за ним.
Я знал, что к нам придёт много людей: именно таким праздник и затевался. Но увидеть нескончаемый поток гостей, появляющийся из-за хребта единой колонной... впечатляющее зрелище. В Фаргаре живёт больше полутора тысячи человек. Даже если сюда придут три четверти из них, а я рассчитываю, что будет больше, то их количество окажется в два раза больше, чем местных. И это не говоря о жителях Орнаса.
– Оружие оставляйте на складе у входа в деревню! – кричу. – В ближайшие дни вам запрещается его носить! Можете не беспокоиться, мы хорошо за ним присмотрим!
– Оружие налево! – кричит Вардис.
– Оружие налево! – повторяет Хума.
В ближайшие дни жители Дарграга будут выполнять роль полиции и следить за порядком в деревне. Только они будут носить с собой мечи и дубинки. Не хватало нам, чтобы люди из Фаргара столкнулись с Орнасом, когда напьются и вспомнят старые обиды.
– Всю принесённую еду на соседний склад! – кричу. – Вы будете питаться с общего стола, не разделяя пищу на свою и чужую.
– Еду направо! – кричит Вардис.
– Еду направо! – повторяет Хума.
Стоим у входа и следим, чтобы каждый гость выполнял установленные правила. В какой-то момент под полой рубашки я замечаю небольшой медный нож, засунутый за пояс у крупного, лысого бородача.
– Эй! – говорю. – Это касается всего оружия.
– Я с этим ножом никогда не расстаюсь, – отвечает, насупившись, фаргаровец.
У мужчины на голове – розовый шрам, успевший затянуться, но не побелевший от времени. Кажется, его оставило одно из наших копий. Представляю, каково ему идти в деревню, которая совсем недавно нанесла им сокрушительное поражение.
– Никаких исключений, – говорю.
– Я даже сплю с этим ножом, – заявляет бородач.
– Нож на склад, ублюдок! – выкрикивает Хоб, доставая меч из ножен. – Пока кишки не выпустил!
– Тише, Хоб.
Мужчина в смятении делает несколько шагов назад. Кажется, он готов развернуться и убежать обратно в горы, если мы проявим ещё хоть каплю агрессии.
– Мне этот нож подарил отец перед смертью, – говорит. – Он с ним на охоту ходил.
– Ладно, – говорю. – Можешь его оставить, но я буду следить за тобой, понял?
Смотрим, как бородач заходит в деревню, после чего Хоб подходит очень близко и произносит тихо, чтобы никто не услышал наши пререкания.
– Гарн, мало того, что ты привёл этих уродов в наши дома, так ты ещё и оружие им разрешаешь носить.
– Я всё понимаю, – говорю. – Но сам подумай: что он может сделать одним своим ножом, когда у нас двести человек охраны в броне и с мечами.
С разгневанным сопением Хоб отходит обратно на своё место и смотрит на прибывающих с ещё большей ненавистью.