Джабраил вздохнул и милостиво произнес:
– Сария, да не переживай ты, насчет яда я...слегка пошутил.
– Какого яда? – Зехир даже побледнел.
– Того самого, который ты якобы мне подсыпал, – я перевела мрачный взгляд на джинна. Даже не попыталась усмирить нарастающую в душе ярость.
– Не стоит злиться, – Джабраил оставался все так же невозмутим. – Я ведь не виноват, что вы, люди, не понимаете хороших шуток.
– Что вообще тут происходит? – у Зехира, похоже, кончилось терпение.
Но мне было сейчас не до объяснений. Сжав руки в кулаках и не сводя взгляда с Джабраила, дрожащим от эмоций голосом произнесла:
– Ты ведь нарочно это... Ты все это нарочно! Нарочно хотел очернить Зехира в моих глазах! Нарочно выставил его подлецом, чтобы я как обычно последовала твоей воле! – моя злость все нарастала. – Ты нарочно с первого дня знакомства внушал мне мысли о неотвратимой смерти! Нарочно твердил о смирении и покорности судьбе! Все, лишь бы я не вздумала допустить и мысли, что могу стать счастливой, что могу жить как-то иначе! – мой голос сорвался на крик.
– Пусть я толком не понимаю, о чем речь, но в любом случае, Сария, безрассудно верить джинну, – вмешался хмурый Зехир, но я его перебила:
– Ты тоже ничем не лучше его! Точно так же преследуешь свои цели, в которых я – лишь способ достижения! Вы оба просто меня используете! А я не могу так больше, понимаете?! Не могу и не хочу! У меня своя жизнь, в которой ни одного из вас я больше видеть не желаю!
Я выбежала из комнаты и поспешила к выходу из дома. Народ на улице торопился по своим утренним делам, и на всхлипывающую меня не обращали внимания. Не зная, куда бреду, я шла наугад, сворачивая с одной улочки на другую. Столько времени сдерживаемые эмоции, наконец, прорвались и, несмотря на эту истерику, мне стало несоизмеримо легче.
Когда за очередным поворотом мне открылся фасад авликесского храма, я даже обрадовалась. Уняв слезы, я медленно поднялась по широким ступеням и сквозь череду колонн направилась к чернеющему входу.
Внутренний зал оказался небольшим. Все пространство скрадывала массивная статуя улыбающейся женщины, приветственно простирающей руки, словно она вот-вот готова была кого-то обнять. Матерь Природу всегда изображали именно так, будто надеялись, что однажды богиня к нам вернется.
Две служительницы в длинных зеленых одеждах кивнули мне, но так и остались стоять по обе стороны статуи. А я опустилась на колени на прохладный начищенный до блеска мраморный пол и закрыла глаза. Обычно приходящие в храм о чем-то богиню просили. Но что могла попросить я? Счастливой жизни с Зехиром, который вдруг чудом меня полюбит? Увы, несбыточное было не по силам даже Матери Природе. И я просто наслаждалась царящей здесь тишиной и прохладой, еще не подозревая, что это последние для меня мгновения покоя.
Несуществующее клеймо предсказательницы обожгло болью настолько нестерпимой, что я не сдержала крика. И в то же мгновение мне показалось, что на меня вдруг обрушился весь храм, такой непосильной была невидимая ноша. Я чувствовала себя крохотным сосудом, в который пытаются вместить всю Великую пустыню. Не выдержав, я упала на мраморный пол, едва удерживая себя в сознании.
– Госпожа, что с вами?! – ко мне подбежали обеспокоенные служительницы.
Я не могла им ответить. На грани невыносимой боли я впервые чувствовала свою душу. До хрупкости слабую, но упорно не сдающуюся. Держась из последних сил, все самое лучшее и светлое во мне не поддавалось обрушившейся мощи.
– Ой, она – предсказательница! – донеся на грани слышимости изумленный голос одной из служительниц. – Вон, видишь, у нее черные ирисы изображены на ладонях!
– Это, наверное, та, что взял в жены сын Маалеха. Нужно...
Дальше я уже не слышала. Мое сознание, не выдержав боли, провалилось в темноту...
Здесь Нарайян сверкал багрово-красным, словно пытался своим яростным светом что-то выжечь. А внизу на потрескавшейся земле виднелся на тонком стебле вянущий цветок ириса. Черные лепестки уже чуть сморщились и были готовы вот-вот опасть. И больше ничего живого вокруг...
Последний цветок упорно держался за жизнь...
?
Глава шестая
Лет в тринадцать я как-то спросила у старейшины Наджиль:
– А зачем мы нужны?
Уже тогда мне казалось странным, что предсказательницам оказывают такой почет, да и эмирхан никогда не скупится на золото. И за что все это? Только за то, что мы способны видеть будущее?
Старейшина не любила, когда ее донимали расспросами. Но все же снизошла до ответа.
– Предсказательницы нужны, потому что мы особенные. Это великое счастье быть не такими как все. Простым людям наш дар кажется истинным чудом, последним воплощением милости ушедшей богини. Для других мы – символ надежды, единственная связь с Матерью Природой.
Она принялась расписывать, как замечательно быть предсказательницей, и я верила. Тогда еще и мысли не допускала, что возненавижу свою участь. И уж тем более не могла предположить, что даже старейшина Наджиль не знает истины...
Боль не то, чтобы поутихла, но я словно бы привыкала к ней. К той мощи, которая обрушилась так внезапно и едва не лишила жизни. Теперь я чувствовала ее как данность, как неизбежную ношу, от которой мне не избавиться.
Приоткрыв глаза, я поднесла к лицу чуть дрожащие ладони. Если смогла бы, может, заплакала от нахлынувшего отчаяния. Но я лишь вновь опустила руки на покрывало. Не хотела гадать, отчего клеймо предсказателей вернулось. Причем, теперь рисунок черного ириса угрожающе пульсировал, словно там, за очертаниями цветка, рвалась на свободу всепоглощающая тьма. И это казалось настолько дурным знаком, что даже мысли о нем причиняли боль.
Пытаясь отвлечься, я обвела взглядом небольшую комнату. Каменные стены без каких-либо украшений и из мебели лишь узкая кровать – похоже, я все еще находилась в храме. Вот только осталось загадкой, как служительницы перенесли меня из зала, учитывая обжигающий запрет на прикосновение к предсказателям.
Единственное окно комнаты было небольшим и располагалось почти под потолком. Само собой, я не могла через него увидеть, что творится сейчас за стенами храма, но судя по багровому отсвету, вокруг бушевал страшный пожар. Но почему-то в тишине, без дыма и без запаха гари.
Дверь отворилась, впуская худощавую служительницу.
– Госпожа предсказательница, вам лучше? – участливо спросила женщина.
Давно уже меня так никто не называл...
Вздохнув, я кивнула. Силы и вправду возвращались. Будто бы откуда-то извне, просачивались сквозь пальцы, успокаивая последние отголоски боли. Я бы даже могла уже встать. Вот только желания не было.
– Госпожа, мы послали за вашим мужем.
Так и хотелось поинтересоваться, зачем. Но, увы, служительницы явно были не в курсе, что Зехиру я не нужна. Наверняка, он сейчас искренне радовался, что я ушла. Пусть у меня не было и мысли, куда теперь податься, но возвращаться бы точно не стала. Как бы ни ныло от тоски сердце. И как оно глупое не понимало, что нет никаких чувств на самом деле. Видимо, ему было без разницы из-за какой любви страдать, настоящей или придуманной.
– Благодарю, – вежливо ответила я и спохватилась: – Скажите, а что творится на улице? Неужели пожар?
Служительница помрачнела. Покачала головой.
– Это Нарайян, госпожа предсказательница. Его свет отчего-то стал багровым. Это началось примерно тогда же, когда вам дурно стало.
Я устало закрыла глаза. Неведомая боль и багровый Нарайян... Такое не могло быть простым совпадением. Спросить бы у всезнающего Джабраила, но джинн после моих обвинительных речей, быть может, больше не объявится.
Дверь снова отворилась. Мне даже не нужно было оборачиваться, и так по радостно екнувшему сердцу знала, что это Зехир. Служительница поспешно вышла, оставив нас наедине.
– Я думала, ты не придешь, – я села на кровати, стараясь незаметно натянуть рукава платья на ладони, чтобы скрыть клеймо. Мне оно почему-то теперь казалось чуть ли не позорным. На Зехира я старательно не смотрела.
– Думала или надеялась? – он мрачно усмехнулся. Все так же стоял возле двери, будто бы ему неприятно было находиться в одной комнате со мной.
– О чем ты? – спросила я как можно равнодушней.
– Ты же устроила скандал и убежала не просто так, – невозмутимо и даже отчужденно произнес Зехир. – Рассчитывала, что я не стану тебя искать, оставлю в покое, и ты, радостная и свободная, отправишься на поиски своего прекрасного возлюбленного.
Несмотря на все его спокойствие, я прекрасно чувствовала сдерживаемую злость. И от того обиднее воспринимались его слова. Видимо, он был уверен, что я такая же как и он сам. И по-прежнему преследую лишь корыстные цели. Правильно все-таки говорил Джабраил, люди – слишком неидеальные существа. Ты что-то совершаешь, а другие почему-то трактуют твои действия настолько по-иному, что весь смысл содеянного искажается. Что ж, если Зехир ждал, что я так поступлю, я решила его не разочаровывать.
– Раз ты и так все знаешь, то зачем тогда пришел? – обида придала мне смелости. – Неловко было отказать служительницам? Можешь не волноваться, больше из-за меня тебя не потревожат, – я встала с кровати. – Спасибо за все и прощай, – направилась к двери, так на Зехира ни разу не взглянув.
Он схватил меня за руку, но ничего не сказал. Мы встретились взглядом, и мне тут же захотелось сжаться в маленький незаметный комочек. Не знаю, что именно так разозлило Зехира, но сейчас в его серо-синих глазах отражалась неприкрытая ярость. Причем, похоже, больше на себя, чем на меня.
– Отпусти, – я старательно скрывала эмоции. Голос даже не дрогнул да и, надеюсь, на лице читалась решительность. Добавила, кое-как изобразив сердитость:
– Ты мне никто, Зехир, так что не смей меня удерживать.
Боюсь, произносить такое для меня было куда больнее, чем для Зехира услышать.
Он мрачно усмехнулся, словно бы даже не удивился.