За прошедший год я уже привыкла, что Джабраил постоянно что-то умалчивал. Но все равно считала его своим другом. Единственным другом. Джинн обитал в моей комнате, невидимый для остальных. Он воплощался, лишь когда мы были наедине. Постепенно восстанавливая свои силы и при этом отказываясь от моей помощи, Джабраил уже вполне походил на тех могучих существ, которых я видела изображенными в манускриптах. И пусть древние записи и окружающие люди твердили, что джинны – зло, я этого мнения не разделяла. Так у меня появился первый и единственный друг.
– Я говорю, сколько ты еще будешь терпеть их насмешки? – повторил Джабраил, так и не дождавшись ответа.
– Будто бы у меня есть другой выбор, – я села рядом с ним на тахту. – Давай не будем опять об этом, пожалуйста. Сегодня кое-что произошло.
– Появился он? – полуутвердительно спросил джинн, черные глаза блеснули.
– Да, все случилось так, как ты говорил, – я кивнула. – Первый человек, вошедший в мой шатер, показал мне в видении храм Сиапех.
– Тебя это расстраивает? – от Джабраила невозможно было что-то утаить. – Я думал, ты уже смирилась со своей участью.
Смирилась. Правда, не так просто оказалось привыкнуть к мысли о собственной смерти в давно потерянном древнем храме. По словам джинна, именно такая судьба ждала, согласно проклятию, освободившую его предсказательницу. Утешало лишь то, что моя гибель будет вроде как во спасение многих.
– Дело не во мне, – я вздохнула. – Этот человек... Дагнар...
– Немыслимо, – мрачно перебил джинн, сверля меня пристальным взглядом. – Только не говори мне, что ты на радостях влюбилась.
– Это не имеет значения, – стушевалась я, стараясь не задумываться о возможной правдивости его вывода. – Просто Дагнар хороший, я бы не хотела, чтобы он умирал.
– А ты видела его смерть?
– Нет, но учитывая, что на его отряд напали полчища ифритов, она неминуема.
– Значит, все-таки ифриты вернутся... – Джабраил с досадой поморщился. – И как скоро это произойдет?
– Совсем скоро. В лучшем случае год или два у нас еще есть в запасе.
– Мало. Слишком мало, – джинн взмыл под потолок. – Ты еще не готова, и дороги к затерянному храму мы не знаем...
– А в полной версии твоего проклятья, которую ты так упорно не хочешь мне озвучить, об этом не говорится? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Может, ты просто и сам толком в напророченном не понимаешь?
Но Джабраил на уловку не поддался.
– О пути к Сиапех нет ни слова. Но раз уж судьбе было угодно воплотить на первый взгляд столь невероятную нашу встречу, думаю, она и дальше нас не оставит.
Джинн исчез. Видимо, чтобы хорошенько поразмыслить в одиночестве.
– А я не хочу покорно брести за судьбой, – я насупилась. – Теперь не хочу.
Погасив свечи и раздевшись, я забралась на кровать. Сквозь открытое окно напротив виднелись макушки садовых деревьев и бледный серп Литаира, поднявшегося в звездную вышину. Прохладный ветерок чуть колыхал прозрачный балдахин и гулял по комнате, которая в полумраке выглядела еще меньше, чем обычно. Я вздохнула. К невеселым мыслям добавлялся еще и голод, ведь весь день ничего не ела. Но уж лучше было еще пару часов потерпеть, пока все улягутся спать, чем лишний раз видеться с 'семьей'.
Закрыв глаза, я прошептала окружающей темноте:
– Матерь Природа, судьба ведь твое дитя, прошу тебя, будь ко мне милосердна. Пусть встреча с Дагнаром не останется лишь знаком о затерянном храме. Пусть...пусть... – я лихорадочно вздохнула, пытаясь отогнать вдруг вспыхнувшую жалость к самой себе. – Мне и так осталось жить совсем немного, так подари мне хоть чуточку радости...
Усталость прошедшего дня все же взяла свое, я моментально уснула, даже несмотря на голод.
Глава вторая
По привычке проснувшись еще до рассвета, пока все спали, я спокойно поплавала в купальне, в блаженной тишине позавтракала и поспешила прочь из дома.
Единственный день в неделю я была свободна от тяжкой обязанности торчать возле своего шатра на площади. Обычно в выходной я до самого заката гуляла по городу. Все, лишь бы не видеть других предсказательниц. Они, конечно, тоже дома не сидели, но судьба берегла меня от нежелательной встречи.
Пусть я и не бывала в других городах, но заранее не сомневалась, что Ардалла – прекраснейшее из творений человеческих рук. Ее называли величественной, благословенной, 'древней обителью вечных царей'. Как гласили летописи, во время войны с ифритами она была разрушена до основания, и руины занесло песками подкрадывающейся пустыни. Устоял лишь один единственный храм Второго Рождения, от него-то и начали вновь возводить столицу. Построенную буквально на руинах Ардаллу прозвали двухэтажной: внизу – смерть, вверху – жизнь. Но я не видела ничего зловещего в том, что под домами и мостовой покоился разрушенный город. Кому как не черной предсказательнице чувствовать смерть, но там, внизу, таилась лишь память. Память занесенных песком камней, которых уже не мог коснуться человеческий взор. Память о величайшей скорби и величайшей победе.
А наверху царила жизнь. За это я и любила Ардаллу. Широкие мостовые перемежались узкими улочками, по которым и арба не смогла бы проехать. Сонные особняки богачей утопали в роскоши садов, невзрачные дома бедняков ютились друг другу как преданные друзья. И тех, и других одинаково щедро одаривал дневным светом Нарайян и тихо убаюкивал серебристым сиянием Литаир. Но главное, базар! Огромный, шумный, он мне казался самим сосредоточием кипящей жизни города. Я могла день напролет бродить среди лавочек в людской толчее, слушая громкие крики зазывал и споры купцов, вдыхая будоражащие ароматы пряностей и готовящейся в харчевнях еды... Меня мало интересовало пестрое изобилие товаров, я просто хотела чувствовать себя частью толпы, таким же человеком как все. И пусть узнавая по характерным для предсказательниц перчаткам, прохожие меня сторонились, чтобы не обжечься случайным прикосновением. Я старалась не обращать на это внимания.
Несмотря на ранний час, базар уже кишел как муравейник. Я рассчитывала гулять здесь до заката. Пусть эмирхан и щедро содержал предсказательниц, лично мне доставалось совсем немного. Старейшина Наджиль холодно поясняла, что большего я из-за своей бестолковости не заслужила. Впрочем, у меня и расходов особых не было. В основном все тратила на сладости, ведь дома мне никогда лакомств не доставалось.
Но сегодня я оказалась лишена даже этой маленькой радости. Истончившиеся перчатки требовали замены, да из дорогого ганийского шелка. Почему-то только эта ткань сдерживала обжигающий эффект клейма, и я могла не бояться, что случайно задев руками кого-нибудь в толпе, вдруг причиню боль. Потратив на отрез черной ткани все сбережения, я задумчиво побрела к ювелирным рядам.
Здесь посетителей еще не наблюдалось. Видимо, состоятельные жители просыпались ближе к полудню, а простолюдинам драгоценности просто были не по карману. Я сама-то в первый раз забрела сюда совершенно случайно. И сейчас вот пришла во второй.
Дверь знакомой лавки гостеприимно скрипнула, пропуская меня в царящую внутри прохладу. Вкрапления светящихся кристаллов на постаментах расцвечивали изящные украшения, и блики света отражались на оббитых пурпурным бархатом стенах. Снаружи лавка выглядела на манер золотой шкатулки, и внутреннее убранство вполне соответствовало этому образу.
– Госпожа предсказательница, – ко мне спешно подошел Алиб, – очень рад видеть вас в столь ранний час!
Невысокий, округлый и румяный торговец буквально светился доброжелательностью. Теперь-то точно искренней.
– Доброго утра, Алиб, – я улыбнулась.
– Вы, наверное, к господину? – он бросил взгляд в сторону ведущей на второй этаж лестницы. – А его нет пока.
– Зехир уехал? – меня это даже испугало.
– Нет-нет, что вы, – Алиб аж руками замахал. Видимо, тоже ужаснулся такой перспективе.
– Просто вы сегодня очень рано, господин обычно приходит чуть позже, – пояснил он. – Но вы присядьте, подождите, я подам вам чудеснейшего чаю.
Я опустилась на мягкий диван у входа. Алиб отдавал указания насчет чая мальчишке лет десяти, который судя по сходству с торговцем, приходился тому сыном. Мой задумчивый взгляд блуждал по залу, пока не замер на центральном постаменте. Тот пустовал, и мне казалось это немым укором. Видимо, равноценной замене ожерелью, именуемому 'Поцелуем ночи' и считавшемся самым драгоценным в лавке, так и не нашлось. Я виновато вздохнула. Мысли сами собой улетели к моему первому визиту сюда...
Это было около месяца назад. Потратив все золотые монеты, которые успела скопить, на новые туфельки и пару гребней из слоновой кости, я неспешно брела меж торговых лавок, пока лабиринт огромного базара вдруг сам собой не вывел меня к ювелирным рядам. Сквозь стеклянные витрины мерцали драгоценные камни, так и приглашая полюбоваться, и, не удержавшись, я зашла в первую же лавку.
– О, госпожа предсказательница, – кругленький румяный торговец, видимо, по характерным для нас перчаткам сразу понял, кто перед ним, – что вам будет угодно? Быть может серьги с рубинами? Или эмалевые браслеты чудной красоты? О, у нас к тому же есть чудесные золотые нити, они изумительно вплетутся в ваши черные локоны!
– Благодарю, – я виновато улыбнулась, – я бы хотела просто посмотреть, если вы не против.
Судя по недовольно шамкнувшему губами торговцу, он был против. Но то ли из вежливости, то ли из уважения к роду предсказателей великодушно произнес:
– Прошу вас, госпожа, любуйтесь. Но поверьте, любое из наших великолепных украшений будет несравнимо прекрасней на вас, чем на этих постаментах.
Возможно. Но мне бы пришлось не меньше года копить на самый простой золотой браслетик. Пусть другие предсказательницы вполне оправдывали слухи о нашем богатстве, но я, увы, этим похвалиться не могла. Снова с трудом отогнала приступ жалости к себе. Вспомнилось, как на прошлой неделе Лаяна хвасталась изумительными изумрудными сережками. Я не считала драгоценности чем-то необходимым, но сейчас при виде всего этого великолепия почувствовала себя безнадежно обделенной.