[4]. В конце концов, деньги у него сегодня были.
В это время посетители, приходившие пообедать, уже разошлись, поэтому Ленуара посадили за отдельный круглый столик у окна. Роскошное заведение украшал подвесной потолок с аллегорическими изображениями богов, колонны и удобные мягкие кресла. Если бы не давка на улице и не мельтешащие перед глазами официанты, то место действительно можно было бы назвать оазисом мира.
От одного взгляда на меню у Ленуара ещё больше разыгрался аппетит. Он заказал себе горячий тост, плов с печенью птицы и соусом кюри, полтарелки шпината с грибами, а на десерт – абрикосы с фигами. Официант принял заказ, поклонился и отправился на кухню. Тем временем сыщик разложил на столе счётную книгу Клуба кобальта и начал её изучать.
На первых страницах книги были вклеены вырезки из научных статей о добыче и переработке кобальта в синий пигмент, о фольклоре, связанном с кобальтом, а затем – на отдельной странице – распечатанный текст манифеста. Обычно в счётных книгах никто так не делает, но Клуб кобальта создавался художниками, поэтому они, видимо, и позволяли себе подобные вольности…
С пятой страницы на сыщика смотрел рисунок какого-то чёртика с подписью «кобольд». Из следующей за ним статьи следовало, что кобольдами в некоторых странах Европы называли домовых, охраняющих своё родное жилище. В германских языках «кобэ» означало «владыка помещения», а вот в греческом языке «кобалос» или «кобала» изначально понимались как «дым», а потом «как лживый человек». Вероятно, ассоциации с дымом и обманом возникали в среде горняков. «Кобольдами, – указывалось в статье, – называли духов, охраняющих сокровища подземных шахт. Считалось, что они обкрадывают такие ценные металлы, как серебро и медь, заменяя их ломким металлом и летучими оксидами мышьяка, которые при плавке испарялись и травили людей. Эти голубоватые вонючие испарения люди принимали за духов и прозвали их кобольдами. Лишь в 1730-х годах Георг Брандт, специалист по мышьякосодержащим веществам, выделил из арсенидов особый металл и его остатки, которые стали использовать для получения ярко-синего пигмента, получившего распространение в производстве смальты, стекла, керамики и красок. По ассоциации с кобольдами металл тоже назвали «кобальтом».
Ленуар на секунду обернулся в сторону кухни. Оттуда веяло ароматной надеждой, что скоро ему всё-таки принесут заказанную трапезу. Вернувшись к чтению, сыщик невольно подумал, с чем же полиции приходилось иметь дело: с Клубом кобальта, невинным объединением свободных художников, или с Клубом кобольда, обществом гнома-обманщика, защищающего тайные сокровища своего дома и насылающего отравленный морок на всех непрошеных гостей?..
Следующие страницы были исписаны цифрами. При виде знакомых столбцов Ленуар словно помолодел… Сколько он уже видел подобных записей… Сколько семей было разрушено, сколько состояний расшатано из-за поголовного стремления французов инвестировать в недвижимость или в новое, самое модное промышленное предприятие в стране, название которой они даже не могли произнести без ошибки…
Ленуар достал карандаш и начал методично подсчитывать доходы и расходы Клуба кобальта за январь текущего года. Так… «Картина Э. Барди», «Картина Э. Барди», «Саксонское общество по добыче кобальта», «Картина В. Пьереля»… За январь общая сумма – 3860 франков. Ленуар записал на салфеточке кафе эту цифру и перешёл к расчёту расходной части. На «TI» – титановые белила, «СD» – «кадмий», «CO» – «кобальт» и другие краски, кисти и холст, оплата работы натурщиц – по 10–15 франков за трехчасовой сеанс… Всего выходило столько же франков… Затем Ленуар проверил цифры за февраль и март. Там тоже получалась примерно такая же картина. Но вот что интересно: на краску «CO» тратилось гораздо больше денег, чем в действительности это необходимо художникам, даже если бы они писали свои картины исключительно синим цветом… Вот уж действительно какой-то голубоватый дым, скрывающий тайное сокровище…
Тем временем официант принёс первое. Часы показывали шесть часов вечера.
Глава 35Постельная сцена
Рубен посмотрел на часы: ровно шесть. Значит, у него в запасе не меньше часа…
Николь лежала на кровати в образе египетской царицы. На голове у неё был чёрный парик с позолоченной подвеской, а на шее тяжёлое колье из разноцветных стеклянных палочек. Белая туника без корсета и ярко-зелёный широкий пояс дополняли образ. Глаза выделялись яркими чёрными линиями, а губы, как у Нефертити, подчёркивались тёмно-красным. Девица явно серьёзно подошла к своему «первому» сеансу натурщицы. Что она о себе возомнила? С каких это пор модель сама себе выбирает костюм? К тому же позировать в одежде у них дозволялось только Соне…
– Рубен, я… Я у вас впервые… Подскажите, как мне лучше лечь? И как часто нужно менять позы?..
– Николь, вы знаете, что натурщицы обычно позируют обнажёнными? – В голосе Рубена проскользнули железные нотки. Он отставил палитру с красками на нижнюю подставку мольберта и подошёл к шторам.
– Да, но я подумала, что, поскольку сегодня первый раз, я смогу предложить вам альтернативу… – замялась девушка.
Она подумала! Как же… Шпионка подумала, что всё в жизни будет так просто и легко! Захотела прикинуться натурщицей – стала натурщицей. А это не каждому дано! Так что полезай в печь, деточка, и не ломайся!
– Давайте сегодня устроим серию классических поз ню, – дружелюбно улыбаясь, заметил Саламанка. Он дернул за шнур, зашторив окно своей мастерской, а потом отрезал кусок шнура ножом. Пожалуй, девушку сначала придётся связать… – Раз вы только начинаете, не будем усложнять. Начнём с поз ню по пять минут, согласны?
Внутри у него всё ликовало. Сейчас она сдуется. Непрофессиональная профессионалка… Но девушка не сдулась.
– Что ж, хорошо. Как скажете. – Она грациозно развязала пояс и, не выпуская его из рук, стянула с себя тунику и кальсоны.
Уже было собравшийся к ней подойти Саламанка сглотнул и остановился на уровне мольберта. Даже не покраснела, бесстыдница!
– Сколько, вы сказали? Пять минут? – переспросила его девица. – Вы будете следить за временем? Кажется, у вас уже краски начинают засыхать…
Николь кивнула подбородком на палитру Саламанки, а в руках крепко сжала свой зелёный пояс. Рубен опустил шнур. Они посмотрели друг на друга. В следующую секунду Николь села на кровать, накинула пояс на плечи и, вытянув руку вдоль туловища, застыла в первой позе. Испанец качнулся и сделал два шага к мольберту. Накинув шнур себе на шею, он засунул нож за пояс, взял уголь и автоматически начал рисовать девушку. Глаза у него горели. Он смотрел на Николь и на бумагу. Она смотрела на него и на его руки… И каждые пять минут меняла позу…
Часы пробили семь.
– Устроим небольшой перерыв? – спросила Николь. Саламанка словно очнулся от наваждения.
– Хотите воды?
– Спасибо, вы очень любезны, – ответила девушка и, надев на себя тунику, снова подвязала её зелёным поясом.
Саламанка вернулся с подносом. На нём были кувшин с водой и два стакана, которые испанец поставил на прикроватный столик рядом с печкой. Девушка налила себе воды.
– Вы прекрасная натурщица, Николь…
Саламанка подождал, когда девушка допьет воду, взял у неё стакан, аккуратно вернул его на поднос… А потом резко схватил её запястье, прижал коленом к кровати и, стаскивая с себя шнур от шторы, начал привязывать её руку к деревянной спинке кровати.
Несмотря на свой маленький рост, испанец оказался сильнее, чем Николь могла предположить. Девушка рванулась, но он её удержал. Тогда она свободной рукой схватила Саламанку за волосы. В ответ испанец с размаху ударил её по лицу и, освободившись, привязал второе запястье над головой девушки. Николь с ужасом поняла, что буквально висит на руках. Саламанка оскалил зубы:
– У Барди всегда был хороший вкус… Как и у Ленуара, да?
Пока Николь извивалась, художник достал из-за спины свой нож и показал его девушке. Затем он ловко подбросил его к потолку. Нож перевернулся и полетел остриём вниз. Николь вскрикнула, но Саламанка поймал нож на лету за рукоятку и прошипел:
– Мой отец был резчиком по мебели… Я с детства имею дело с острыми предметами… Наверное, поэтому в результате я и стал художником-кубистом, – усмехнулся Саламанка и начал вырезать на балясине кровати, совсем рядом с локтем Николь, маленькую раковину. – Я люблю расчленять свою модель на несколько разных кусочков, а потом соединять их в произвольном порядке…
Услышав это, Николь снова забилась на кровати и закричала. Саламанка коснулся её запястья лезвием ножа.
– Тсс! Тихо! Не двигайся, иначе я ведь могу и тебя порезать, сеньорита…
Девушка замерла и с ненавистью посмотрела на своего инквизитора.
– Что вы от меня хотите с твоим сыщиком, а? – резко спросил Саламанка. – Я ему уже отдал деньги! Что ему ещё от меня нужно?
– Какие деньги?.. – искренне пролепетала Николь.
– Те, которые он выиграл у меня в бридж!
– Вы играли с ним в бридж?!
– Да, я провел с ним предыдущую ночь, а ты сегодняшнюю. И сейчас ты заявляешься ко мне в студию, прикидываясь какой-то натурщицей! Это Ленуар придумал? Говори! Что он под меня копает?!
– Я не знаю!.. Вы ведь все входите в Клуб кобальта…
Саламанка замахнулся на Николь ножом и заревел:
– Если ты сейчас же не расскажешь мне, кто ты и что тут пришла вынюхивать, я нарисую такую же ракушку на твоём лице!
Николь зажмурилась и застонала:
– Я ничего не знаю!..
В этот момент из входной двери вылетело стекло. В дыре показалась рука в перчатке, а в следующую минуту в мастерскую ворвалась фигура в чёрном костюме.
– Габриэль! – выдохнула Николь.
– Значит, всё-таки «Габриэль»? Сейчас ты у меня…
Саламанка снова замахнулся на Николь, но Ленуар бросился на него и выбил оружие из рук. Саламанка упал на колени. Нож отлетел и чиркнул Николь по руке. Совсем чуть-чуть. Самую малость. Однако остро наточенное лезвие обожгло кожу, ост