– И очень зря! Впрочем, я даже рад, потому что чем меньше конкурентов, тем выгоднее цены… Так, но мы отвлеклись: что это за аббревиатуры в расходной части?
– По-моему, это сокращенные названия красок: «TI» – это «титановые белила» или «оксид титана», «CO» – это «кобальт»…
– «СО» – это «кобальт»? И их клуб называется «Клуб кобальта»? Так почему тебя смущает, что они бóльшую часть денег тратят на эту краску? По-моему, здесь всё довольно логично. Часть из доходов художники забирают себе в карман, как делают многие члены Правления ассоциациями… Кстати, тебе следует проверить, кто из этих художников живёт на широкую ногу… Кто много тратит на свою репутацию?
– Из семи художников на широкую ногу живут только двое: русский и итальянец… Но у них есть богатые папеньки, которые исправно перечисляют деньги одному на учёбу, а второму на развитие представительства семейной конторы, – сказал Ленуар.
– Ну, богатые папеньки для этого и нужны, Габриэль! К тому же у тебя самого есть я, вполне состоятельный дядюшка, – заметил Дюрок. – И если бы ты в своё время выбрал нормальный образ жизни и продолжил работать в банке, то тоже мог бы жить припеваючи…
– Если я не расследую это дело в течение двух суток, то, возможно, мне придётся вернуться под твоё крыло, дядя, и наконец-то встать на путь истинный… Во всяком случае, Лепин выдвинул мне именно такой ультиматум.
– Сам Луи Лепин?.. – вскинул брови Дюрок. – Я всегда его уважал, Габриэль. Это человек слова. Что ж, если захочешь вернуться, я всегда найду для тебя приличную работу…
– Дядя! Я не для того уходил из банка, чтобы снова и снова сюда возвращаться!
– Тем не менее я рад, что ты не забыл дорожку, ведущую в мой кабинет…
Ленуар тем временем вытащил из кармана конверт, полученный утром из Института Пастера, и достал оттуда письмо.
– Леон, как, ты сказал, звали того сумасшедшего профессора, который приходил просить тебя выделить ему кредит на вакцину от туберкулёза? Отто или Оттон?.. – напряжённо спросил Ленуар.
– Ну откуда же я помню?
– Проверь свою записную книжку, когда он к тебе приходил? Кажется, полгода назад? В октябре?
– Так, так… Хорошо, давай посмотрим. – Дюрок открыл ключом ящик стола и вытащил оттуда книжку, куда записывал все свои встречи за прошлый год. – Первое октября, пятое… Нет… Так… Тринадцатое… Девятнадцатое… Вот здесь. Он приходил ко мне в четверг девятнадцатого октября.
– Как его звали?
– Доктор Отто. Казимир Отто.
Ленуар нагнулся и заглянул дяде через плечо. В книжке было написано мелким, но очень аккуратным почерком «Casimir Otto». А рядом – дополнительное замечание: «Сумасшедший старик. Гнать взашей».
– Дядя, может, это покажется тебе безумием, но выходит, что Casimir Otto – это и есть… У вас в банке не найдётся последнего «Справочника жителей Парижа и его окрестностей»?
– Габриэль, погоди, не спеши… Справочник вон там, на полке справа. Но сначала объясни мне, при чём тут этот Казимир Отто?
– У меня осталось меньше двух суток, дядя! Надо спешить. Возможно, Казимир Отто – это и есть главная статья расходов Клуба кобальта…
Ленуар просмотрел список всех Отто, проживавших в Париже и в его окрестностях, но среди них не значилось ни одного Казимира…
Глава 41Шелест листьев и листов
Работа сегодня не задалась с самого утра. В комнате было ужасно душно, а главный редактор, господин Альберт Готье, требовал новый материал. Но не описывать же, как на неё вчера напал художник-кубист, а после этого ещё и Барди? Или описывать?.. «Насколько опасно для жизни современное искусство?», «Творцы будущего – убийцы настоящего?..» В голове Николь пронеслись сразу несколько заголовков, которые бы удачно смотрелись на первой полосе Le Petit Parisien… Если бы не мысли о Габриэле, Николь бы точно поддалась искушению и написала прекрасную, острую статью на злобу дня. Но она обещала ему не писать больше о деле… Вот так и заканчиваются перспективные карьеры женщин-журналисток.
Николь снова вспомнила о том, как мужественно Габриэль бросился вчера её защищать. Глаза опустились на перебинтованную руку. Ах, теперь они оба будут хранить воспоминания друг о друге всю жизнь: и у того, и у другого останутся на руках шрамы… Как это романтично и как это в духе времени! Девушка мечтательно зажмурилась, пытаясь представить, как они с Габриэлем начинают новое расследование, как она героически добывает для него ключевую информацию, рискуя жизнью и даже честью, как он снова и снова, как ангел-хранитель, спасает ей жизнь… Николь улыбнулась, открыла глаза и не сразу поняла, что ангел-хранитель из её грез стоит перед ней во плоти. Пожалуй, для существа небесного у Габриэля был слишком помятый и мрачный вид. Ленуар… Нет, с такой фамилией на небеса путь точно закрыт.
– Габриэль, как я рада, что ты…
– Добрый день, мадемуазель Деспрэ, я тоже рад застать вас в прекрасной форме.
– Что ты сказал? Ты вчера меня спас… Я…
– Гм… Вчера вам оказал неоценимую помощь Энрико Барди, за что я ему бесконечно благодарен…
– Да, он настоящий…
Но Габриэль не дал ей договорить.
– Он беспринципный раздолбай будущего! Вот он кто! А теперь давайте перейдём к делу, у меня мало времени.
Пока Николь с удивлением смотрела на своего сыщика, тот сухо изложил официальную причину своего внезапного появления в редакции газеты, и они вместе прошли в архив.
– Как, ты сказал, зовут этого доктора?.. – Девушке хотелось ещё поговорить с сыщиком. С каждым вопросом она словно закидывала удочку, надеясь уловить чувствительные нотки в голосе полицейского, но Габриэль отвечал односложно и только о фактах, и крючок Николь всплывал пустым и одиноким.
– Казимир Отто.
– А почему ты решил, что это он? – спросила девушка.
– Мне доставили анализы крови Софии фон Шён из Института Пастера. Их русский профессор…
– Илья Мечников?
– Ты его знаешь?.. – удивился Габриэль. С тех пор как он появился в редакции, это было его первое искреннее проявление чувств.
– Илью Ильича Мечникова в Париже знают все русские. Он не просто работает в Институте Пастера, он там заведует одним из пяти департаментов, а ещё активно развивает здесь Русскую школу.
– Вот как?.. Он дал очень любопытное заключение об анализах крови Софии. С его слов, после фильтрации образца в фильтре остались молекулы, которые по своему строению и реакциям напоминают цепочки молекул вируса.
– Ты хочешь сказать, что София умерла от вирусной инфекции? – спросила Николь. Нахлынувшие на неё с утра мечтательность и романтичность словно рукой сняло. Носик девушки снова учуял интересный материал для газеты…
– Мы знаем, что у Софии был туберкулёз, но вскрытия не проводилось, и у девушки были посиневшие ногти на пальцах.
– И что это значит?
– Твой русский профессор объясняет это тем, что у некоторых больных с сердечной недостаточностью под влиянием вирусной инфекции может случиться цианоз, то есть посинение кожи и слизистых.
– Я всё равно ничего не понимаю. – Николь достала подшивки главных парижских газет за сентябрь и октябрь 1911 года и бухнула их одну за другой на письменный стол перед Габриэлем.
– Я полицейский, а не врач, поэтому мне сложно объяснить тебе всё подробно, но профессор пишет, что это связано с кислородным голоданием, а значит, вирус атаковал в первую очередь лёгкие.
– То есть София фон Шён умерла от воспаления лёгких? От пневмонии?..
– Вполне возможно.
– А при чём здесь Казимир Отто?
– Мечников советует обратиться за консультацией к специалистам, которые разрабатывают вакцину против туберкулёза. Теперь вопрос: много ли во Франции таких специалистов?
– Наверное, немного…
– Ты права, Николь. Двое из них работают в Институте Пастера в Лилле, к ним-то мне и советует обратиться Мечников за консультацией. Но до Лилля далеко, а в Париже, я знаю, полгода назад поиском вакцины против туберкулёза занимался Казимир Отто.
– Откуда ты это знаешь?
– Это уже мои личные источники… Проблема в том, что имя этого доктора в последних справочниках жителей Парижа и окрестностей не числится.
– И ты думаешь, что он числится у нас в архивах?
– Да, о его работе должны были писать в прессе, поскольку в результате первых исследований этого доктора погибли все его лабораторные животные, в том числе семья шимпанзе… И уж если не о вакцине, то о гибели шимпанзе ваша братия точно бы упомянула…
– Значит, вот какого мнения ты придерживаешься о журналистах?.. – спросила Николь, но Габриэль уже углубился в чтение газет.
Николь, помедлив, села напротив полицейского. Сегодня он казался ей таким чужим, словно их действительно связывали только деловые отношения. Какая же муха его укусила? Почему он даже не спросил про Барди и про то, как она себя чувствует? Или его на самом деле интересует только работа? Николь опустила голову. Когда нет никакой личной жизни, работа всегда занимает первое место. Но у Габриэля же есть Николь? Или уже нет?..
Тут полицейский стукнул по столу костяшками пальцев, и девушка пришла в себя.
– Кажется, у нас есть первое упоминание! Тринадцатого сентября газета Le Petit Journal пишет: «Термином «туберкулёзная среда» врачи называют организмы с дефицитом жизнеспособности. Речь не идёт о настоящих больных, поскольку их органы не поражены болезнью, речь идёт о разного рода анемичных, депрессирующих, страдающих от постоянного воздействия того, что англичане называют словом stress, питающихся на ходу и неспособных на долгосрочное усилие людях, которые вечно чувствуют себя уставшими, легко простужаются и страдают всю зиму от затяжных бронхитов. Именно ряды таких людей и подкашивает в первую очередь палочка Коха». Хм… Далее речь идет о профилактике образования «туберкулёзной среды»… Много двигаться, дышать свежим воздухом, особое внимание уделять своим пищеварительным органам… «Вот уже не первое десятилетие доктора ищут средство против этой опасной болезни, но, к сожалению, пока их попытки не дают убедительных результатов