– Для Запада – да. Но в последнее время среди наших ученых распространились слухи, о которых, правда, боятся говорить открыто, будто у русских появилась сверх-ракета. Протонная ракета. Прозрачные намеки профессора Станюковича, их ведущего эксперта в области динамики газов, не оставляют на сей счет никаких сомнений. Боюсь, они открыли способы получения и хранения антипротонов. У нас тоже есть концепция антиматерии. Но мы не знаем как ее сберегать. А русские знают. Нескольких унций этого вещества хватит, чтоб забросить «Черного крестоносца» на Луну.
Тонкости проблемы были мне не по зубам. Но с основным я согласился: русским наша ракета не нужна. Китай? Япония? Присутствие китайцев и китайско-японская ориентация радиопередатчика вроде бы подтверждали такую гипотезу. Но, с другой стороны, мало ли в Азии стран – да и не только в Азии, – которые с удовольствием наложили бы лапу на «Крестоносца»? Еще важней географического аспекта проблемы (кому понадобилась ракета?) был аспект детективный. Откуда этот «кто-то» узнал, что подобную ракету конструируют? На задворках моего сознания стало медленно вызревать предположение. Очень странное, почти невероятное...
Я вдруг снова услышал Харгривса:
– Прости мне мою непонятливость, когда нынче утром я, – говорил он неуверенно, – настаивал на утверждении, что ты специалист по твердому топливу – это была непростительная глупость. Все равно что закинуть на тебя веревку. Я просто ничего не соображал. Вряд ли охранник меня понял.
– Ничего, ничего. Сомневаюсь, чтоб он понял.
– Ты ведь не станешь сотрудничать с Леклерком? – спросил Харгривс, его сплетенные пальцы рук судорожно сжимались и разжимались. Его нервы явно уступали по стойкости интеллекту. – Тебе ведь эта работа по плечу.
– Вполне. Несколько часов с бумагами Фейрфилда, записями, диаграммами. Анализ реальной ситуации... и все. Но время за нас, Харгривс. Единственный фактор, действующий в нашу пользу. Ключевой момент для Леклерка – запуск ракеты. Пока он не заполучит этот ключик, с места не тронется. Лондону известно: я здесь. На «Неккаре» того и гляди зародятся подозрения: почему откладывается запуск? Да мало ли что может произойти, и, что бы ни произошло, любая оттяжка льет воду на нашу мельницу. – Я попытался представить себе события, льющие воду на нашу мельницу, но, увы, потерпел неудачу.– Так что я сижу тихо. Пусть Леклерк считает меня знатоком жидкого топлива.
– Конечно, конечно, – бормотал Харгривс, – время на нашей стороне.
Он сидел потупив голову на ящике из-под боеприпасов. Разговаривать ему не хотелось, мне тоже. В дверях звякнул ключ. Вошли Леклерк с Хьюэллом. Леклерк спросил:
– Ну как? Получше?
– Чего тебе надо?
– Чтоб ты бросил притворяться, будто не знаком с твердым топливом.
– Не понимаю, о чем ты.
– Разумеется, разумеется. – Гигант приблизился, поставил на пол кожаную коробку. – Может, прослушаете свеженькую магнитофонную запись?
Я медленно поднялся на ноги. Сверху вниз глянул на Харгривса. Он по-прежнему смотрел в пол.
– Спасибо, Харгривс, – сказал я. – И впрямь большое спасибо.
– Я вынужден был пойти на это, – тупо произнес он. – Леклерк пригрозил застрелить мою жену.
– Прости. – Я коснулся его плеча. – Ты не виноват. Что дальше, Леклерк?
– Пора тебе навестить «Черного крестоносца». – Он посторонился, освобождая мне проход.
Дверь ангара была распахнута настежь. Высоко под крышей горели лампы. Рельсы уводили в глубь ангара.
А там и на самом деле стояли «черные крестоносцы»! Обрубленные цилиндрические карандаши диметром четыре фута и высотой с двухэтажный дом, с полированными стальными боками и фарфоровыми носами с водяным охлаждением над огромными зубчатыми воздухозаборниками.
Ракеты лежали на стальных платформах, каждая платформа о восьми колесах.
Между ракетами высились портальные краны, тоже на платформах с колесами.
Своими вытянутыми лапищами краны удерживали днища и головки ракет в стационарном положении. Обе ракеты и все четыре крана использовали одну и ту же рельсовую колею.
Леклерк не тратил впустую ни слов, ни времени. Он подвел меня к ракете и взгромоздился на подъемник крана. Хьюэлл поддал мне пистолетом в спину. Я понял намек и присоединился к Леклерку. Хьюэлл остался, где стоял. Леклерк нажал на кнопку, взвыл электромотор, и лифт мягко взлетел футов на пять. Леклерк вынул из кармана ключ, сунул его в дырочку на боку ракеты, извлек из корпуса рукоятку, с помощью которой отворил люк семифутовой высоты, столь тщательно пригнанный к корпусу «Черного крестоносца», что о его существовании я сперва и не подозревал.
– Присмотрись получше, – сказал Леклерк. – Ради этого я тебя сюда привел.
Я присмотрелся получше. Внешняя оболочка ракеты и была всего-навсего внешней оболочкой. Внутри, с отступом дюймов в пять, обнаружилась другая оболочка.
Напротив меня на уровне глаз расположились две коробки, шесть дюймов на шесть и шесть в промежутке. На левой, зеленого цвета, стояла надпись: «Пуск», ниже – слова: «Включение» и «Выключение». На правой, ярко-красной, симметрично белыми буквами: «Безопасно», справа – «Заряжено». Над коробками – кнопочные регуляторы.
Под коробками тянулись гибкие армированные провода с пластиковой подкладкой – теплоизоляция электрокабеля, необходимая при высоких температурах полета. Провод, ведущий к коробке «Пуск», – полтора дюйма в диаметре. Другой – полдюйма. Первый в трех футах от коробки разделяется на семь проводков, остающихся внутри. Второй уходит вверх, за пределы внешней оболочки.
Еще два провода. Один, толщиной в полдюйма, соединяет обе коробки. Второй, в два дюйма, связывает коробку «Пуск» с третьей коробкой, побольше размерами, чем те две. Она закреплена на внутренней стенке внешней оболочки, имеет дверцу и не имеет никакой иной оснастки, в частности дополнительных вводов и выводов. Вот и все, что следовало осмотреть. Операция заняла у меня секунд десять.
Леклерк спросил:
– Ясно?
Я кивнул и не сказал ничего.
– Фотографическая память, – загадочно молвил он. Затем закрыл и запер люк, нажал на кнопку лифта, взмыл еще футов на шесть. Опять же манипуляции ключ – люк, на сей раз фута в два, приказ осмотреться.
На сей раз и осматривать-то почти нечего. Круглое отверстие во внутренней обшивке, пятнадцать-двадцать круглых трубок, сужающихся к концу. А в центре – макушка некоего цилиндрического предмета, этак дюймов в шесть диаметром. На самой верхушке цилиндра – отверстие, меньше полудюйма. С внешней оболочкой сопряжен провод таких же параметров, как тот, что обслуживает коробку «Безопасно» – «Заряжено». Можно предположить, что это тот же самый провод. Конец провода, снабженный медной втулкой, висит в пространстве между двумя оболочками. Логично предположить, что втулка соответствует отверстию в цилиндре. Но логика в этом случае не срабатывала. Отверстие раза в четыре больше медной втулки.
Леклерк закрыл люк, нажал на кнопку, и лифт спикировал к подножию крана. Еще один люк, еще один ключ. На сей раз мы у самого основания ракеты, на фут ниже места, где кончаются трубки. Здесь ощущение хаоса среди трубок, преобладавшее наверху, пропадает. Все математически безукоризненно, вокруг – безукоризненная симметрия. Девятнадцать цилиндров, заполняющих внутреннюю емкость, каждый диаметром в семь дюймов, опечатан пластиковым составом. На боках у цилиндров – маятник, почти наверняка клеммы для проводов, которые неаккуратной связкой болтаются в промежутке между двумя оболочками. По счету – точно, девятнадцать проводов. Производное от семи кабелей, исходящих из коробки «Пуск». По паре от трех кабелей, по три еще от трех кабелей и четыре от последнего кабеля.
– Ухватил, Бентолл? Все ухватил? – спросил Леклерк.
– Все, – сказал я. Дело оказалось простым.
– Вот и хорошо. – Он затворил люк и повел меня к выходу из ангара. – Теперь перелистай записи Фейрфилда. То, что нам удалось спасти.
Я поднял в изумлении брови: одно из немногих безболезненных мускульных упражнений, оставшихся в моем репертуаре.
– А что, вы не все смогли спасти? А чего не досчитались? Что потеряли?
– Полный комплект «синьки» на ракету. Не думал, что у британцев хватит ума на такие предосторожности. Чертежи находились в запечатанной металлической коробке, в верхней части которой поместили плавиковую кислоту в сосуде с датчиком. Стандартное устройство военного времени, куда более надежное, чем огонь. Датчик привели в действие, и кислота пролилась, прежде чем мы смекнули, что происходит.
Я вспомнил окровавленное лицо капитана.
– Молодец капитан Гриффитс. Теперь, значит, без функционирующего образца ракеты вам не обойтись! А?
– Действительно. – Даже если Леклерка и одолевала тревога, он этого не выказывал. – Не забывай: ученые в моих руках.
Он отвел меня в хибару, расположенную за оружейным складом.
Обставлена она была под примитивный офис. Шкафы, машинка, письменный стол. Леклерк открыл шкаф, выдвинул верхний ящик и швырнул на стол кипу документов.
– По-моему, это бумаги Фейрфилда. Приду через час.
– Мне понадобится часа два, а то и больше.
– Я сказал: час.
– Ладно. – Я встал со стула, который только что занял. – Поищи другого любителя этих треклятых проблем.
Он долго буравил меня своими слюдяными, молочного цвета глазами, лишенными выражения, потом отстраненно заметил:
– Слишком часто идешь ва-банк, Бентолл.
– Не городи ерунду! – Что-что, а насмехаться над ним я мог. – Тот, кто идет ва-банк, может либо выиграть, либо проиграть. Выигрыш мне в данный момент не грозит, а проигрывать нечего.
– Ошибаешься, – любезно сообщил он. – Кое-что можешь и проиграть. Например, жизнь.
– Ради Бога. – Я расслабил руку и плечо, пытаясь унять боль. – Судя по самочувствию, я и без тебя вот-вот с ней расстанусь.
– У тебя великолепное чувство юмора, – ядовито констатировал он. И ушел, хлопнув дверью. Но повернуть ключ в замке не забыл.