Последнее вполне вероятно. Через Константинополь шло все снабжение армии в Крыму. Там закупалось продовольствие, фураж. Определенные суммы надо было выплачивать и туркам за оказываемые услуги. Наконец, в Константинополе размещались тыловая база снабжения Крымской армии и многочисленные госпиталя. Там загружались – разгружались, и ремонтировались суда союзников. На все это нужны были весьма немалые деньги.
Итак, выгрузив часть денег (60.000 тысяч соверенов) «Принц» продолжил свой путь к Балаклаве, где и погиб во время урагана со всем остававшимся на его борту золотом. Так как деньги, предназначенные для Крымской армии, безвозвратно погибли, надо было что-то срочно решать, и, хотя бы частично возместить воюющей армии понесенные убытки. Обобранная и голодная армия не много навоюет!
В данной ситуации вполне логично выглядит действие, описанное в отчете Д. Смитом. Он прямо пишет, что оставленные в Константинополе деньги были срочно переправлены в Крым. Правда, автор не пишет о причинах их отправки, но это от него и не требовалось, так как причина столь координального решение вопроса всем тогда было понятно. Маневром с «константинопольским золотом» удалось на некоторое время успокоить солдат. С турками можно было расплатиться и несколько позднее. Если все происходило именно так, как предположили мы, то тогда отчет Д. Смита выглядит вполне логично.
Михаил Зощенко считает одним из косвенных фактов, подтверждающих отсутствие на борту «Принца» золота, то, что капитан порта не дал «Принцу» (не смотря на потерю становых якорей) разрешения на внеочередной вход в Балаклавскую бухту. Зощенко считал, что, если «Принц» действительно вез золото, ему везде бы давали «зеленый свет». Логика в этом есть, но не вся. На отказ впустить «Принц» в бухту у капитана порта Декр могло быть множество поводов. Разумеется, что все капитаны судов стремились как можно быстрее разгрузиться, чтобы не терять драгоценного времени на рейде у Балаклавы, так как за быстрый рейс получали немалые надбавки от заказчиков. Это вело к тому, что каждый стремился проникнуть в бухту в обход других всеми возможными способами, включая взятки. Буквально за сутки до визита капитана «Принца» Гуделя в портовую контору там был отстранен и арестован капитан судна «Резолют» Левис, который пытался всучить взятку за внеплановый проход в бухту. Да, золото имело огромное значение. Но не меньшее значение для командования осадной армией имели и, стоящие в общей очереди, транспорта с порохом, с ядрами, и с маршевым пополнением. Кроме этого Балаклава была забита, что называется «под завязку», и ставить под разгрузку «Принц» было просто некуда. В данной ситуации капитан порта Декр, скорее всего, сделал все что мог. Он пообещал из своих, не слишком больших запасов якорь «Принцу», и то, что при первой возможности даст «добро» на вход в бухту. Кроме этого, никто, разумеется, уж никак не предполагал, что Черное море столь стремительно и безжалостно внесет свои коррективы в положение дел у Балаклавской буквы, разом перечеркнув все расчеты капитана порта. В момент прихода «Принца» в Балаклаве шла обычная рутинная работа по приему и отправке транспортов. Так обстояло дело и до 14 ноября 1854 года, и после катастрофы, вплоть до самого окончания Крымской войны. Поэтому, на мой взгляд, в данном случае утверждение Зощенко не слишком убедительно.
Не столь давно в прессе появилось сообщение, что еще в начале шестидесятых годов ХХ века англичане, якобы, официально оповестили мир, что золота на затонувшем "Принце" никогда не было.
Однако никто так и не сослался на какой-либо английский источник. А потому это достаточно голословное утверждение не дает однозначного ответа, зато порождает немало вопросов:
– Кто именно оповестил весь цивилизованный мир об отсутствии золота на «Принце», британское правительство, командование армии, ВМС, а если об этом написала какая-то газета, то какая именно?
– Чем было вызвано внезапное оповещение общественности через 110 лет после трагедии? Истек срок секретности или же англичане сделали это просто из жалости к несчастным кладоискателям.
– Почему о, казалось бы, столь громком заявлении, об этом никогда не слышал никто из российских и украинских историков, занимающихся событиями Крымской войны и постоянно контактирующих со своими английскими коллегами?
На мой взгляд, перед нами очередная легенда «Черного принца» и, надо полагать, далеко не последняя.
Итак, на настоящий момент у нас нет никаких фактов относительно того, что золота на борту «Принца» никогда не было, и все это лишь обыкновенная выдумка журналистов. Однако нет никаких доказательств и обратного, то есть того, что золото на борту «Принца» все же имелось. А потому каждый волен иметь на сей счет свое мнение.
А был ли найден «Черный принц»?
Вопрос этот далеко не праздный. А что, если действительно, все подводные кладоискатели до настоящего времени искали не там, где надо, а потому и не добились успеха. Могло ли получиться так, что с самого начала была допущена какая-то ошибка в определении места гибели парохода? Действительно, определенные сомнения в том, что вообще, когда-либо и кому-либо удавалось найти «Принц» появились уже во время первых экспедиций в Балаклаву. Эти же сомнения, а значит и споры, остаются и по сей день.
До настоящего времени нет никаких точных доказательств того, что водолазы спускались именно на «Принц», как и того, что поднятые в разное время со дна Черного моря предметы принадлежали именно «Принцу».
Отметим, что с «легкой руки» инженера В.С. Языкова, голословно утверждавшего, что «Принц» был единственным железным судном из всех судов, ставших жертвой урагана 1854 года, долгое время считалось, что первое попавшееся на дне железное судно обязательно является «Принцем». Но так ли это на самом деле?
Обратимся к первоисточникам. Попробуем, к примеру, выяснить, что за пароходом был «Язон»? В английском журнале «Прэктикл Мэке-никс Джорнал» за 1854 год находим то, что не было, по какой-то непонятной причине, известно в свое время ни Языкову, ни эпроновцам, ни японцам: «…В Блекуолле… были выстроены три однотипных парохода, соответственно названные «Годден Флис», «Язон» и «Принц»». Но если «Принц» имел железный корпус, то и однотипный с ним «Язон» должен был иметь точно такой же.
Далее в «Прэктикл Мэке-никс Джорнал» приведены самые подробные размеры и характеристики каждого парохода. Отсюда можно сделать следующие выводы. Во-первых, перед штормом на Балаклавском рейде стояло два однотипных парохода – «Принц» и «Язон». Во-вторых: если бы «Прэктикл Мэкеникс Джорнал» попался бы на глаза эпроновцам или японцам в момент подъема частей корпуса, то по точной спецификации, приводимой журналом, возможно в 20-х годах ХХ века еще можно было бы установить, является ли обследуемое судно действительно «Принцем» или нет. К сожалению, никто этого не сделал. Сейчас же по истечении полтораста лет вряд ли, что-то можно здесь справить.
Именно поэтому у крымских кладоискателей до сих пор бытует весьма оптимистичное мнение, что во время подводных экспедиций и ЭПРОНа, и японцев, водолазы ныряли вокруг да около. И набитые золотом трюмы “Черного принца” так и покоятся до сегодняшнего дня где-то на дне.
Определенные сомнения в том, а был ли вообще найден именно «Принц» как мы уже отмечали, высказал еще Михаил Зощенко.
Перед нами письмо-отчет октября руководителя японской экспедиции Катаока от октября 1927 года, утверждавшего: "Черный принц" погиб на том самом месте, где мы производили расследование…"
Полемизируя с заочно с Катаокой, Зощенко писал следующее: «Пароход, над которым работала японская экспедиция, почти всеми специалистами был признан «Черным принцем». Катаока (как видно из его вышеприведенного письма) также не имел сомнения, что это был «Черный принц». Мы тоже имеем некоторую склонность думать, что это был знаменитый пароход. И мы не собираемся со всей твердостью доказывать противное, но сделать несколько предположений нужно.
Работа следователя заключается не в том, чтобы полагаться на ощущения и на чужие доказательства. Работа следователя состоит в том, чтобы тщательно проверить и продумать разрозненные факты и попробовать связать их в одно целое, подчиненное логике во всех мелочах.
Мы, собственно, не знаем, каковы были у Катаоки доказательства, удостоверяющие то, что найденный пароход – «Черный принц».
Катаока в своем деле не был достаточно компетентен, так что его мнение можно считать неавторитетным. Больше того, даже в том случае, если бы Катаока знал, что это был не «Черный принц», он, не желая окончательно подрывать реноме своей фирмы, мог бы, пожалуй, не признаться в своей оплошности.
Что касается специалистов морского дела, то их доказательства основывались главным образом на найденных паровых котлах (и пароходной трубе) тех больших размеров, какие можно было предположить у «Принца».
Но эти доказательства строились на шатком основании: будто бы на Балаклавском рейде не было железных паровых судов, кроме «Черного принца».
Это основание легко опровергается. По старым журналам и газетам можно установить, что, кроме «Принца», в Балаклаве были еще шаровые суда, обшитые железом. Во французском иллюстрированном журнале («Универсаль») от 23 декабря 1854 года сказано: «В Балаклаве англичане имели чувствительные потери. Девять великолепных транспортов, из которых несколько паровых и между ними «Принц», разбились о скалы».
Во французском сборнике «Иллюстрированная история войны с Россией» сказано следующее: «Пароход «Виктория» погиб в гавани, потерявши руль и винт после столкновения с пароходом «Эвон».
Стало быть, вот еще два паровых судна – «Виктория» и «Эвон».
Из английского «Механического журнала» за 1854 год (том VI-й) можно установить, что одного устройства (и одной фирмы с «Принцем») был также железный винтовой пароход «Мельбурн».
Кроме того, в английской печати упоминается, что среди грузовых транспортов один транспорт был обшит железом. Это был паровой транспорт «Резолют».