Я же вылечил ее и снял все чары! Тело утопленницы функционировало нормально, мозговая активность присутствовала, да и память сохранилась, судя по словарному запасу. Почему же в награду за оживление я получил одни душераздирающие вопли?
- Вот же… - разочаровано протянул я, осознавая собственный промах.
Как водится, ответ наполовину содержался в вопросе - дело в душе! Пусть с материальным организмом все было в полном порядке, но истерзанная заклинанием духовная оболочка рождала в сознании подопытной дикие фантомные боли. Удержаться в теле даже без вливания серебряного стимулятора она еще могла, но вот нормально функционировать – уже нет. И едва энергетическая составляющая получила свободу от медленно пожирающих ее чар, как тут же принялась сигнализировать о своем плачевном состоянии, захлестывая разум болью. Я же в момент лечения даже не задумался о том, чтобы привести «батарейку» в подобающую форму… Ну, ничего страшного! У меня в запасе еще много подопытных кроликов. Главное – чтобы силы хватило.
Нырнув в палатку, я принялся выбирать следующую жертву. Теперь на письменном столе, ставшим для меня «лабораторным», мне хотелось видеть именно волшебника, поэтому я методично изучал каждого инфернала, вливая в него толику целительной магии и пытаясь с ее помощью нащупать душу. Если отклик был характерен магглу, мертвец тут же осушался, понемногу восполняя мой израсходованный резерв. Процесс шел быстро, груда мумий у входа росла, а запас мертвецов - наоборот. Где-то на восьмом десятке я, наконец, откопал подходящего «подопытного кролика».
Выпущенный магический «щуп» принес мне ощущение «вкусной» энергии. Вдобавок в покрытой скользкой тиной одежде мертвеца я уверенно опознал стандартную аврорскую форму. Чувства подсказывали мне, что силы в моем хранилище собралось где-то две трети от полного объема, но я уже не стал «доливать под крышечку», а вытащил аврора в кабинет, избавил от сгнившей одежды и связал. Аккуратно отменив «ступефай», получил от инфернала стандартную реакцию – мужик принялся дергаться в тщетных попытках меня достать. В сознании мелькнула шальная мысль отменить мое связывающее и поглядеть, что будет делать мертвец, не обнаружив поблизости воды, в которую требовалось затащить нарушителя. Однако я не стал зря тратить время и прижал свои ладони к телу подопытного.
Сосредоточившись, я первым делом нащупал энергетическую составляющую и тем же воздействием попытался оценить степень ее повреждений. Ощущения донесли мне, что душа мертвеца напоминает сыр. Только не тот, что с плесенью, а который с дырочками. Энергетика бедолаги была похожа на решето, однако распадаться пока не спешила. В этом смысле наложенные чары выступали сдерживающим фактором, до последнего сохраняя форму «батарейки» и избавляя хозяев инфернала от риска быть облученными вредными эманациями разрушающейся души.
Мысленно засучив рукава, я начал осторожно закрывать прорехи собственной силой, сначала ставя «заплатки», а затем вынуждая их перенимать особенности энергетики подопытного. Процесс был неспешным, но больше муторным, нежели сложным и магозатратным. Я постоянно следил за тем, чтобы поток вливаемой внутрь силы не повредил внешний каркас чар, а в какой-то момент внезапно ощутил, как восстанавливаемая энергетическая оболочка «пошевелилась». Опешив от неожиданности, я прервал процесс лечения, за что и поплатился – оставленная без контроля душа, решительно прорвав «пластиковый пакет» наложенного заклинания, выпорхнула из тела и исчезла в неизвестном направлении.
Устало выдохнув, я поднялся на ноги и швырнул начавшее стремительно разлагаться тело в угол к остальным дохлякам, которые успели основательно загадить паркет кабинета гнилостными выделениями. Руквуд был абсолютно прав, удержать душу волшебника в неподходящем теле крайне сложно. После моей щедрой накачки целебной силой дух аврора перестал умещаться в занимаемом ранее объеме, разорвал удерживающие его скрепы и улизнул от меня на тот свет.
Выходит, чары создания инфернала в момент своего накладывания идут сразу по двум направлениям – атакуют и физическое вместилище, и духовную составляющую жертвы, фиксируя ее в сосуде. Этот очень важный момент я умудрился упустить, хотя недавно сам сравнивал их с «империо». Подобно непростительным, игнорирующим любые защитные заклинания по причине различия в самом принципе воздействия, некромантские чары крепились не только к телу, но и к душе. Оборвав эти скрепы своим лечением, я добился того, что энергетическая оболочка отторгла давно переставшее подходить ей тело мертвеца и вырвалась на свободу. Отсюда вывод - сначала мне нужно лечить тело, а уже после начинать работать с душой.
Прислушавшись к ощущению своего магического резерва, я снова обреченно вздохнул и в очередной раз нырнул в палатку. Мне пришлось выпить больше сотни инферналов, прежде чем попался подходящий «образец» - паренек лет четырнадцати, судя по галстуку с цветами Хаффлпаффа, магглорожденный ученик Хогвартса. Его я раздевать не стал, просто задрал рубашку и приложил ладони к животу, приступая к лечению.
Первая стадия – исцеление тела – прошла без сучка и задоринки. Немного набив руку на утопленнице, я действовал уже не наобум. Однако в тот момент, когда сердце инфернала заработало, а в легкие после многолетнего перерыва попал живительный кислород, дырявая душа паренька встрепенулась. Подозревая худшее, я лихорадочно принялся латать ее повреждения, но не успел. Энергетическая оболочка, получив подпитку от живых тканей тела, рванулась на свободу, решительно сбрасывая заклинание и окатив меня напоследок волной боли. Попытавшись задержать ее своей магией, я получил лишь странное ощущение ускользающего сквозь пальцы ветра.
- Твою ж мать! – не сдержался я, глядя в стеклянные глаза живого трупа.
Опять неудача. Но почему? Восстановив тело, я тем самым предотвратил процесс его отторжения, скрепы фиксирующего заклинания даже не трогал, и все равно остался с носом. Задумчивое почесывание затылка неведомым образом стимулировало мою соображалку. Вспомнив вопли утопленницы, я предположил, что причиной фиаско стали чувства, которые покалеченная душа подарила вышедшему из комы мозгу. И пусть разум школьника все еще контролировали наложенные на тело чары, поступающей извне силы хватило для банального магического выброса, который выполнил единственное подсознательное желание подростка – избавиться от мучений. В общем, как и говорил Август, без крови единорога никак не обойтись. И зря я на него бочку катил – нормальный, грамотный специалист! Может, чего полезного посоветовал бы.
Избавив пустое тело от силы и отправив его к остальным, я в очередной раз полез в закрома и обнаружил, что инферналов в палатке осталось не больше сотни. К счастью, волшебников среди них нашлось аж трое – старик с крючковатым носом, еще один аврор, на теле которого виднелись явные следы разложения, и коренастый мужик в кожаной куртке, украшенной затейливой рунной вышивкой. Первые два превратились в мумии, пополняя мой резерв, а вот байкеру повезло – он стал моим последним подопытным. «Последним», поскольку я понимал, если и в этот раз ничего не получится, нужно будет завязывать с экспериментами, наступать на горло своей гордости и звать на помощь Руквуда.
Трансфигурировав сразу парочку шприцов, я заполнил их «жидким серебром» и заранее ввел иголки в вены подопытного. Оглушающее на этот раз я снимать не стал – само разрушится вместе с прочими чарами, когда кровь единорога попадет в организм. Да и силу на магические веревки решил сэкономить – никуда подопытный от меня не денется! Задействовав частичный оборот, чтобы увеличить скорость своей реакции, я сосредоточился, положил ладони на серую кожу и принялся вливать в тело лечебную магию.
Предыдущие пациенты позволили мне закрепить навык воздействия на неживую плоть, поэтому преобразование тканей шло быстро. Параллельно я уделял внимание восстановлению повреждений души, стараясь совмещать процессы, чтобы приведенные в порядок области энергетики совпадали с возвращенными в первозданный вид участками тела. Шаг за шагом организм мага оживал. Закончив работу над головой, я почувствовал, как дрогнула наполняемая силой духовная оболочка, и ощутил чужую боль. Понимая, что счет пошел на мгновения, я оставил осторожность, вливая мощный поток своей силы в подопытного, тем самым смывая, разрушая все наложенные чары.
Целительная магия, подчиняясь моей воле, безжалостно меняла саму реальность, создавая самое настоящее чудо. Раз - вены пациента заполняются свежей кровью, два - запускается сердце, три – в кровоток впрыскивается огромное количество биологического стимулятора, который позволяет мне ударными темпами восстановить целостность духовной оболочки, тем самым привязывая ее к носителю, четыре – подстегнутое «жидким серебром» преобразование поврежденных тканей организма окончательно завершается, пять – неожиданно для меня запускается механизм эволюции, преобразуя ожившие клетки мага, делая их лучше, совершеннее…
Не представляю, сколько времени занял процесс оживления. Я конкретно выпал из реальности, сосредоточившись на наблюдении за любопытным механизмом, работу которого в период экспериментов над пикси мог представлять исключительно по косвенным признакам. А очнулся, лишь ощутив мощный удар в челюсть. Отшатнувшись и повалившись в подвернувшееся кресло, я машинально схватился за пострадавшую часть тела и уставился в наполненные гневом серебряные глаза своего пациента, который решил довольно своеобразным способом выразить мне благодарность за возвращение в мир живых.
Байкер без каких-либо затруднений принял сидячее положение, оглядел свою куртку, расползающиеся по швам джинсы и прорычал:
- Что ты со мной сделал, недоносок?! Да ты хоть понимаешь, с кем связался?!
Приведя в порядок треснувшую от удара челюсть точечным вливанием магии, я поднял руки и миролюбиво произнес:
- Спокойно! Я не имею никакого отношения к тем чарам, воздействию которых вы подверглись в пещере…
- Какой еще пещере?! – не дал мне закончить буйный пациент, пытаясь что-то отыскать в правом рукаве. – А ну, живо вернул мою палочку!