Я ухмыльнулся и протянул:
- Пути Лорда неисповедимы… А если серьезно, не путай причину со следствием! Толчком к пробуждению моих организаторских способностей стала непростая ситуация, в которой я оказался. Как говорится, жить захочешь – еще и не так раскорячишься. Ну а в школьные годы я был обычным сопливым юнцом, без багажа знаний, должного опыта и авторитета. Я мог похвастать исключительно своей фамилией, ведь информация о моих возможностях для широкой публики оставалась тайной. Мне не стали бы подчиняться сторонники Тома, да и сам я никогда не испытывал желания командовать. То, что происходит сейчас – вынужденная мера. Когда Лорд вернется, я сложу полномочия вашего лидера и отойду в сторонку, чтобы не путаться под ногами у профессионалов. Касательно «казачка»… тут все сложнее, чем кажется. У французов существует давняя поговорка: «если сын ударился в мятеж, отец должен показательно поддерживать существующую власть – кто бы не одержал верх, у него будет шанс спасти родную кровь». Так что для Тома я больше был не шпионом, а своего рода страховкой на случай провала. И его расчет себя оправдал, не так ли?
- Это да, - кивнул мой задумчивый собеседник.
На этом разговор сам собой увял, но я был доволен, что мы с Антонином сумели заранее прояснить несколько важных моментов. И нет, речь не о «ночных бабочках» и неутоленном либидо Пожирателей. Просто я понимал, что рано или поздно Долохов начнет видеть во мне прямого конкурента. Своим внезапным появлением я подвинул Тони с почетного места Правой Руки Лорда. После выяснилось, что мне известны такие секреты Тома, которыми он не делился даже с наиболее верными соратниками. А в итоге от моих решений в буквальном смысле зависит жизнь Волдеморта. Как тут не почувствовать себя ущемленным и обиженным в лучших чувствах? Но мое прямое обещание сойти со сцены после возвращения Лорда и передать бразды правления Антонину наверняка успокоит амбициозного мага. Тем более я изначально отвел ему роль своего заместителя.
Перемыв посуду, забив холодильник купленными продуктами, разложив комплекты постельного белья с подушками, одеялами, полотенцами и на кой-то хрен купленными Долоховым домашними халатами по комнатам, мы отправились встречать «туристов». Хоть я и предлагал Тони остаться дома, но волшебник неожиданно уперся, заявив, что подстраховка мне не помешает. Аргументов для возражений я не нашел. Да и не искал особо, ведь настроение после сытного ужина было настолько благостным, что не хотелось его портить спором из-за пустяка.
До Бирмингемского вокзала мы добрались на такси. Изучив огромное информационное табло, я выяснил, что поезд из Эддинбурга прибудет спустя сорок пять минут, и не стал терять время, отправившись в парковую зону, расположенную неподалеку от станции. Отойдя от аккуратных пешеходных дорожек подальше, вглубь густых зеленых насаждений, которые некоторые несознательные личности, судя по «следам», использовали в качестве бесплатного туалета, я использовал «гоменум ревелио». Убедившись в отсутствии министерских «следилок», извлек из своей сумки две мумии.
- Это что, Люпин? – поинтересовался удивленный Долохов, разглядывая физиономию ближайшего трупа, освещаемую неярким светом его «люмоса».
- Ага, - беспечно отозвался я, обыскивая давнего знакомого. – У директора стало на одну пешку меньше.
Забрав у Лунатика старую волшебную палочку, маггловские часы на цепочке и обнаружившийся в кармане пяток сиклей, я аккуратно срезал слой дерна с пожухлой травой и отвернул его в сторону. Второго оборотня я обыскивать не стал – побрезговал. Да и личные вещи Люпина изъял не с целью хомячества, а чтобы получить уверенность в отсутствии каких-нибудь магических маячков рядом с останками бывшего Мародера. Паранойя – наше все!
Антонин помог мне простейшими заклинаниями выкопать небольшую яму, в которую я столкнул оба тела, прямо в одежде тщательно измельчил их и засыпал землей. Вернув дерн на место, я притоптал образовавшийся бугорок и почистил сапоги «эванеско». Дело сделано! Конечно, лучше было выбросить тела оборотней в океан, но как водится, хорошая мысля приходит опосля, а сейчас аппарировать на берег мне лень. И так сойдет! Тем более, судя по затрапезному виду Римуса, директор давно забыл о нем и искать точно не станет.
Воспользовавшись случаем, я решил проверить, не осталось ли в сумке чего полезного, и заставил артефакт исторгнуть из своих недр все содержимое. Следом за упаковкой туалетной бумаги, потертым ботинком Люпина и одиноким колечком запаянной в пакет салями на землю выпала палочка Грюма - видимо, исполнительный Кричер закинул ее в артефакт вместе с телом. Короткая, непривычно толстая, больше напоминающая стилет, она сразу завладела нашим вниманием, пробуждая желание обладать этим удобным магическим инструментом, взять его в руки, ощупать резные завитушки…
- Куда лезешь! – оттолкнул я наклонившегося Долохова, не дав ему прикоснуться к трофею.
- Да я только посмотреть хотел! – недовольно огрызнулся волшебник.
- Ага, как же, посмотреть! Тебе явно приспичило стать батарейкой для крестража!
Антонину резко взбледнулось:
- Ч-чего?
- А разве ты не почувствовал навязываемое артефактом желание? Или пропустил мимо ушей слова Августа о «якорях-паразитах»? – оставив ерничанье, я перешел на деловой тон: – Судя по ментальному воздействию, перед нами крестраж Грозного Глаза, который одним фактом своего существованием гарантирует появление массы новых проблем… Млять, как будто нам старых было мало!
- Полный песец! – поддержал меня ошарашенный Долохов.
Пинком сапога отправив палочку обратно в сумку, я ощутил как моментально исчезло давление на разум. Которое, признаться откровенно, я бы вряд ли распознал, если бы не мое недавнее знакомство с «якорем» Волдеморта. Сунув следом многослойный пипифакс с колбасой, я подхватил под локоток все еще переваривающего новость Антонина и бодро потопал к ближайшей парковой дорожке, внимательно смотря под ноги и огибая разной свежести «мины». От моего прекрасного настроения не осталось и следа, а разум сосредоточенно анализировал новые вводные.
Крестраж Грюма – это серьезная заявка на провал наших планов. Не представляю, сколько времени требуется потерявшей тело душе, чтобы отойти от шока насильственной смерти и вернуть себе ясность мышления. Мое «круцио» явно должно замедлить процесс, но Аластор обывателем не являлся и успел многое пережить на своем веку, поэтому будем исходить из худшего – в данный момент дух Грозного Глаза успел осознать себя и на всех парах мчится к Дамблдору. Конечно, существует возможность, что Аластор выберет иного кандидата для передачи драгоценной информации, но учитывая паранойю старика, это крайне маловероятно.
Как скоро Грюм встретится с директором, если магия ему недоступна, а силы на перемещение придется черпать из попавшихся по пути магглов? Помня возможности школьных призраков, которых с натяжкой можно отнести к той же категории духовных сущностей, я дам бестелесному паразиту сутки. Выходит, у нас осталось примерно двенадцать часов, чтобы провести ритуал призыва, используя имеющийся «якорь». А дальше нужно спрашивать у Руквуда, какой способ нейтрализации духа окажется наиболее эффективным, ведь благодаря прочитанным фанфикам у меня в запасе куча вариантов.
Хм, а после размышлений все оказалось не так уж и печально! Пусть подкинутая жизнью проблемка добавила нам хлопот, но главное – она решаема. А все потому, что я крайне своевременно обнаружил крестраж. И ведь как удачно совпало – моя забывчивость, несколько свободных минут, желание избавиться от лишнего мусора... Пойти, что ли, лотерейный билетик прикупить?
- Что будем делать с крестражем? – мрачно поинтересовался Антонин.
- В той книге, что я выдал Августу, должен быть ритуал призыва сущности, - поделился я с магом итогом своих размышлений. – Я точно не помню, что для него потребуется, но уверен, что провести его мы сможем без особых хлопот. Якорь-то у нас. Поэтому все сводится к задаче окончательного уничтожения призванного духа, либо его временной нейтрализации. Это уже – как решит Руквуд.
- А если просто сжечь палочку адским пламенем?
Отметив, что наши мысли движутся в одном направлении, я обломал надежды своего спутника:
- Я не уверен, что она – единственный крестраж Грозного Глаза. У того же Дамблдора их, как минимум, два.
Во всяком случае, данный факт подтверждается канонным текстом. Первый – это, собственно, делюминатор, благодаря которому Шестой Уизли внезапно поумнел, научился разговаривать на парселтанге и заполучил в жены «умнейшую ведьму столетия». Вторым наверняка является злополучный зонтик Хагрида, которому Альбус был «готов доверить свою жизнь». А все прочее типа директорского феникса, портрета в кабинете и очков МакГонагалл являлось не более чем фанонными выдумками, не выдерживающими проверку банальной логикой.
Вопросов у Долохова больше не возникло, и остальной путь мы проделали молча, размышляя каждый о своем. Вернувшись на вокзал, я поглядел на электронное табло над входом и выяснил, что прогулкой удалось убить всего полчаса. Оглядевшись в надежде подобрать интересное занятие, я наткнулся взглядом на газетный киоск, криво ухмыльнулся и направился к нему. Сунув скучающему продавцу сотню, я попросил свежий номер «Таймс» и билетов моментальной лотереи на сдачу. Газету я отдал Долохову, а сам устроился на лавочке и принялся стирать монеткой защитный слой с цветных картонок.
К сожалению, идейка не выгорела. Из почти трех десятков билетов выигрышными оказались только четыре. Один принес мне пятьдесят фунтов, второй – десять, а оставшиеся два – по пять. Иными словами, мне даже не удалось отбить потраченные деньги. Но в том ведь и заключается смысл лотереи – проигравших намного больше, чем победителей. Если, конечно, эта лотерея не российская – там проигравшими становятся абсолютно все участники, а призы обычно достаются «нужным людям».
Однако, как водится, лохи – не мамонты, ведь русским людям с малых лет прививают заветную мечту внезапного обогащения. На этом сюжете строится множество народных сказок и мультфильмов, формирующих мировоззрение ребенка, которое в более зрелом возрасте закрепляется книгами и сериалами. А в итоге подавляющее большинство родившихся в России девушек подсознательно примеряют на себя роль Золушки, тогда как парни вовсю завидуют Ивану-Дураку. Первые ждут прекрасного принца, который увезет их в счастливую жизнь, а вторые лежат себе на печи, поплевывая в потолок, и верят, что однажды появится какая-нибудь щука, золотая рыбка или, на худой конец, карликовый верблюд, который «забесплатно» обеспечит их всем необходимым. И свои кровные эти горе-мечтатели отдают организующим лотереи мошенникам не за призрачную возможность выигрыша, а за порцию надежды, которая хоть и ненадолго, но приблизит их к вожделенной сказке.