— Я ознакомился с вашим личным делом, — заметил инспектор. — Совсем не плохо.
Фрай кивнула. Она знала это. Более того, она знала, что ее личное дело было просто блестящим. Результаты ее экзаменов все время были в числе лучших пяти процентов по всей стране, а раскрываемость ее дел после того, как она перешла в уголовный розыск, была просто вне всяких похвал. У Дианы была очень удачная карьера на предыдущем месте службы, и готовили ее на большие дела — это было видно невооруженным глазом.
— Жаль, что вам пришлось покинуть прежнее место службы, — сказал Хитченс.
Девушка промолчала, ожидая неизбежного в этом случае продолжения. И оно действительно последовало.
— Хотя это можно понять, — добавил ее босс. — В создавшихся обстоятельствах.
— Да, сэр.
В создавшихся обстоятельствах… Именно так Фрай старалась теперь думать обо всем, что произошло. Прекрасная и очень обтекаемая фраза. Обстоятельства создаются другими людьми. Это вовсе не то, что может внезапно перевернуть твою жизнь с ног на голову, уничтожить твое чувство самоуважения и угрожать разрушением всему, что было для тебя важным. Нельзя быть недовольным обстоятельствами. Надо просто продолжать жить и сосредоточиться на более важных делах. В создавшихся обстоятельствах.
Теперь они ехали по самому краю ущелья, покрытые камнями склоны которого спускались прямо к небольшой речке. Постепенно вид стали закрывать кроны деревьев, которые попадались все чаще. То тут, то там вдалеке от дороги виднелись дома, причем не все из них использовались в качестве ферм.
— Но никаких последствий не осталось? — спросил Хитченс.
Фрай не могла сердиться на него за эти вопросы. Рано или поздно он должен был их задать. Естественно, при беседе в управлении кадров подобные вопросы тоже задавались, и она дала на них правильные, хорошо подготовленные ответы, вполне логичные и лишенные всяких эмоций. Однако мысли о том, что случилось, обязательно присутствовали в головах тех, от кого — как, например, от инспектора Хитченса — зависело ее продвижение по службе. Еще одно препятствие, которое она обязана преодолеть.
— Абсолютно никаких, — ответила она. — Все это осталось позади. Я об этом больше не думаю. И хочу продолжать выполнять свои служебные обязанности.
— Это одна из отрицательных сторон нашей работы. И от этого никуда не денешься…
— Думаю, что можно сказать и так, сэр.
Пол удовлетворенно кивнул. На мгновение Диана задумалась, как бы он среагировал, если б она поступила так, как подсказывал ей маленький злой комочек где-то в глубине ее сознания: завизжала бы, закричала и вцепилась бы руками ему в физиономию, чтобы согнать улыбку с его лица. Она гордилась тем, что уже давно так не поступает, что научилась держать этот злой комочек в узде.
Неожиданно по обеим сторонам дороги появилось много домов, хотя полицейские и не проезжали знака, указывающего, что они въезжают в деревню. С правой стороны показалась небольшая школа и несколько фермерских домов, превращенных в кустарные мастерские. В самом дальнем коттедже расположились почта и магазин. А над крышами возвышалась квадратная башня собора, окруженная старыми каштанами и платанами.
Недалеко, на засыпанной гравием площадке, стояли несколько машин и фургонов. Как только Хитченс подъехал к этой стоянке, у окна машины с его стороны появился истекающий потом констебль Рагг. В руках он сжимал полиэтиленовый мешок с кроссовкой производства компании «Рибок».
— Рагг? — удивился Пол. — А где же констебль Купер?
— Старик повел его показывать, где нашел кроссовку, сэр, — объяснил констебль.
— Это еще что такое?! — возмутился инспектор. — Он должен был дождаться нас!
— Старик не хотел ждать. Он сказал, что сегодня вечером у него домино и что он готов показать или сейчас, или вообще никогда.
— Домино?
— Мне кажется, что он говорил об этом совершенно серьезно, — смущенно произнес Рагг.
Эта часть тропинки ничем не отличалась от любой другой: высохшая пыльная земля, из которой торчали перекрученные корни деревьев, которые в наиболее крутых местах проходившие там люди использовали как ступеньки. По склонам с обеих сторон тропинки, тесно к ней прижавшись, росли дубы и березы — в некоторых местах их стволы были плотно укутаны зарослями папоротника. Крупные осколки скал были едва видны в этих зарослях и напоминали руины храма-переростка, относившегося к каменному веку. Из подлеска взлетали стайки птиц, громко возвещая о приближающейся опасности, и все это происходило на фоне ни на минуту не прекращающегося шума быстрой речки.
— Где-то здесь, — сказал Гарри.
— А вы уверены?
— Так мне кажется.
Бен Купер никак не мог разобраться, что из себя представляет Гарри Дикинсон. Обычно детектив легко мог определить эмоции, переполнявшие людей, с которыми он встречался по работе. Часто они были расстроены, испуганы, злы или даже полностью ошарашены. Это относилось к тем, для кого кровавое преступление было чем-то новым и неизведанным, с чем раньше им не приходилось сталкиваться. Иногда встречались такие, кто очень нервничал и вел себя излишне агрессивно. Эти реакции тоже были интересными, потому что почти всегда являлись свидетельством вины. Бен давно уже научился видеть эти признаки у людей, которые встречались на его пути. Про себя он называл это нюхом, которым должен обладать каждый хороший детектив.
А вот Гарри Дикинсон вообще не проявлял никаких эмоций — ни в коттедже, в присутствии жены и внучки, ни здесь, когда показывал Куперу то место, где они с собакой нашли испачканную кровью кроссовку. Пока они шли по тропинке к основанию Вороньего склона, Гарри двигался все время впереди, молчаливый и напряженный, размахивая руками в такт шагов. С того момента, как они покинули коттедж, он не произнес ни слова и даже на поворот тропинки показал лишь легким кивком. Казалось, что все его эмоции крепко спрятаны в теле, которое неожиданно одеревенело. Куперу хотелось обогнать старика и заглянуть ему прямо в глаза.
— Мистер Дикинсон, — попытался он все же заговорить с ним, — а вы понимаете, что Лаура Вернон, раненная, может лежать сейчас где-то в кустах?
— Понимаю.
— И что она может быть уже мертва?
Гарри встретился взглядом с Купером. Что это за выражение буквально промелькнуло у него в глазах? Удовольствие? Нет, скорее издевательство. Или недовольство всеми этими лишними разговорами.
— Я не идиот и прекрасно все понимаю, — отрезал пожилой мужчина.
— Нам необходимо знать точное место, где вы нашли кроссовку, мистер Дикинсон.
Старик сплюнул на землю и прищурился на низко стоящее солнце, как индеец, который пытается обнаружить невидимый след. Рукой, в которой он держал фуражку, мужчина махнул направо.
— Внизу? Рядом с речкой? — уточнил полицейский.
— Джесс всегда бегает вдоль воды, — пояснил Гарри.
— А что вон там, за скалами?
— Полностью заросшая пустошь. Там много кроликов и других грызунов.
— Так где же была обнаружена кроссовка?
— Лучше тебе взглянуть самому, сынок.
Купер подошел к россыпи каменных остатков скал. Из травы торчали только их верхушки, и они выглядели скользкими, неровными и опасными. Бен никогда не выбрал бы эту местность для прогулок — будь его воля, он поискал бы более удобную тропинку. Было видно, что здесь совсем недавно паслись овцы — жесткая трава была совсем короткой. Между скальными осколками попадались следы узких копыт, а рядом на солнце подсыхали черные орешки испражнений.
Стараясь ступать только по камням, чтобы не затоптать возможных следов, детектив добрался до густого подлеска. В нескольких футах справа от него по камням весело бежал поток, прячущийся в этом месте под ровным, поросшим травой обрывом. Если б какая-нибудь парочка решила провести день так, чтобы ее никто не беспокоил, в тишине и покое, то это место было бы просто идеальным.
Бен оглянулся через плечо. Гарри Дикинсон не пошел за ним. Он остался стоять на плоском осколке скалы, как будто охранял тропинку, и не обращал никакого внимания на то, что происходит вокруг. Его рука время от времени сжималась, как будто в ней был зажат собачий поводок. Выглядел старик абсолютно спокойным.
Купер вошел еще дальше в разросшиеся кусты; папоротник и колючие ветки ежевики цеплялись за его одежду. Две или три осы, потревоженные его появлением, теперь жужжали вокруг его головы и время от времени нацеливались на лицо, удачно увертываясь от взмахов его рук. Кроны деревьев сомкнулись у детектива над головой, создав темный туннель, полный летних мух.
Впереди и футов на тридцать ниже, сразу же за потоком, он смог разглядеть широкую тропу, отмеченную небольшими камешками по бокам с деревянными ступенями, вкопанными в наиболее крутых местах. Это была даже не тропа, а почти шоссе, очищенное от растительности и хорошо утоптанное тысячами ног. Констебль понял, что почти дошел до пешеходного маршрута «Иден вэлли», который соединялся на севере с «Пеннайн уэй» и уходил далеко вперед. Это был один из излюбленных маршрутов пеших туристов, и летом они проходили здесь тысячами.
Однако место, где он сейчас стоял, было абсолютно изолировано от той жизни, которой жил этот пешеходный маршрут, — Бену казалось, что он находится на самой вершине Мам Тор. Проходящий турист, даже если б очень захотел, не смог бы разглядеть его в зарослях ежевики.
Купер повернулся и провел рукой по лицу, пытаясь отогнать мух. Сквозь стволы деревьев и толстые ветки ежевики он как бы смотрел в конец темного тоннеля, где в обрамлении ветвей виднелась фигура Гарри Дикинсона. Полицейскому пришлось сморгнуть, чтобы глаза привыкли к столбу яркого солнечного света, который раскрасил склоны холмов в яркие цвета. Старик стоял на фоне этого света, исходившего от низко опустившегося солнца, а вокруг него, как ограда, мерцали осколки скал. Раскаленный воздух, поднимавшийся от земли, заставлял его темную фигуру расплываться и колебаться, как будто мужчина танцевал медленный шимми