— Они знают, что ты здесь, — заметила мисс Милнер.
— И им я не нравлюсь, но они ни черта не могут со мною поделать. Это общественная собственность, и я очень далеко от их драгоценной ленты.
— Они с тобой говорили?
— Да, они послали сюда какого-то гада с полчаса назад. Он хотел знать, кто я таков и что здесь делаю. Спросил, как меня зовут, и аккуратно записал имя в тетрадочку. Так ему стало известно, кто я такой, и мне показалось, что он хочет взять у меня автограф. В жизни не чувствовал себя таким знаменитым. Как будто я какая-то телезвезда.
— А полицейский не просил тебя уйти?
— Еще как просил!
— И что ты ему ответил?
Глаза Гарри засияли от удовольствия.
— Ох, деда!.. — вздохнула Хелен. — Тебе не стоит так себя вести. И не стоит их злить почем зря.
— К черту все это! Должны же они перед кем-то стоять на цырлах!
Глядя на деда, девушка никак не могла решить, правильно ли сделала, что пришла. С утра она была на совещании, посвященном началу учебного года, но начальница рано отпустила ее, и она решила воспользоваться этим и по-быстрому навестить бабушку с дедушкой. Гвен внучка нашла подавленной, но спокойной, а вот Гарри дома не было. Теперь же, когда она нашла его, он совсем не был похож на того дедушку Гарри, которого она знала всю свою жизнь. Сегодня он еще больше, чем вчера, производил впечатление человека, который наслаждается тем, что происходит вокруг него. Но Хелен знала, что ее дед не был ни жестоким, ни черствым, и смерть молоденькой девушки не могла доставить ему радость. Однако он почему-то воспринимал эту смерть как вызов, брошенный лично ему. Может быть, ей вообще не надо было приезжать? Ей совсем не хотелось вступать в спор с дедом.
— Ты уже читала газеты? — спросил Дикинсон.
— Какие-то — да, — кивнула его внучка.
— Они печатают слишком много ерунды, — пожаловался ее дед. — А в двух из них неправильно напечатали мое имя.
— Думаю, что в местных газетах материалов будет гораздо больше.
— Но они выйдут только к концу недели. А к тому времени все может закончиться.
— Ты действительно так думаешь, а, дедушка?
Гарри засунул трубку к себе в рот, и его челюсти заняли привычное положение. Хелен ничего не могла прочесть на его лице. Она никак не могла сообразить, куда же делось их взаимопонимание и ее способность знать, о чем думает дед, даже когда он ничего не говорил. Казалось, что эта способность навсегда исчезла еще вчера.
— Вполне возможно, — ответил старик. Он выпустил изо рта клуб дыма, как будто еще раз обдумывал вопрос. — Если полицейским повезет. Или не повезет. В сущности, все может все равно закончиться.
— В газетах пишут, что полиция пытается напасть на след этого мальчишки Шерратта.
— Много они от него узнают! — фыркнул Гарри.
— Но он исчез. И мне кажется, что это подозрительно.
— Он бы все равно там долго не проработал, — заявил Дикинсон. — Только не он. Не могу понять, почему они вообще его наняли.
— Папа говорит, что Грэм Вернон хотел дать ему шанс…
— Да уж, этот Грэм… — пожал плечами старик. — Он готов дать шанс кому или чему угодно. Даже дьяволу спеть в церковном хоре.
— Боюсь, что на этот раз он ошибся.
Гарри вынул трубку изо рта и постучал ею о валун.
— Вот что я скажу тебе, девочка. Он действительно ошибся. Как ошибается всю свою жизнь.
— Я знаю, что он тебе не нравится…
— Нравится! Если б это зависело от меня…
— Знаю. Все знаю. Давай не будем больше об этом.
— Да, ты совершенно права. Не стоит опять об одном и том же.
На несколько минут дед и внучка замолчали. Раньше Хелен никогда не чувствовала себя неловко, когда они сидели в тишине, но сейчас все было по-другому. Она просто не знала, о чем думает Гарри. Девушка пошевелила плечами и слегка ослабила бретельки лифчика в тех местах, где у нее накануне слегка подгорела кожа.
— Думаю, что прогуляюсь с Джесс чуть дальше, — сказал Дикинсон. — Пусть у этого парня отдохнут глаза.
— Дедуль, только не попади в неприятности, обещаешь? — попросила его Милнер.
Старик выпрямился и с достоинством взглянул на внучку.
— Я? Ты что, плохо меня знаешь, детка? Ни один из них мне и в подметки не годится.
Хелен посмотрела, как он потянул Джесс за поводок, распрямил онемевшие ноги и поправил куртку. Его ботинки блестели так ярко, что чуть не ослепили ее. На мгновение девушка увидела в них свое темное и искривленное отражение. Она никогда в жизни не встречала никого, кто отличался бы таким чувством собственного достоинства и самообладанием. И если ее дед когда-либо говорил что-то, шокирующее людей, то это происходило только потому, что он верил, что человек имеет право свободно говорить то, что думает, и потому что мнение других людей мало его волновало. Его собственная гордость заставляла ее тоже гордиться им, и Хелен почувствовала, как ее глаза наполнились слезами.
— Увидимся, — сказала она, следя за тем, как он уходит.
— Обязательно.
Бросив последний взгляд на деятельность полиции, Хелен вернулась в дом, чтобы поговорить с бабушкой. К своему удивлению, в прихожей она увидела отца, замершего в дверном проеме между парадной и задней комнатами. Впечатление было такое, как будто он забыл, в которую из них собирался войти. Одет Эндрю был в темный офисный костюм в мелкую полосочку, белоснежную рубашку и галстук с красными и серыми диагональными полосами.
— Папа? — позвала его девушка.
— Привет, милая, — улыбнулся он ей. — Был здесь неподалеку и решил заглянуть, посмотреть, как у Гвен и Гарри дела после вчерашнего. Надо внимательнее присматривать за ними после такого шока, правда?
— Ты прав. Это был настоящий шок, — сказала Гвен. Она сидела в своем кресле в задней комнате и пыталась вязать. Вязание уже принимало форму ярко-розового кардигана, и Хелен с ужасом подумала, что догадывается, для кого он предназначен. Правда, в данный конкретный момент спицы двигались вхолостую, как будто бабушке просто надо было чем-то занять руки.
— Дед гуляет с Джесс и наблюдает за полицией, — сказала мисс Милнер.
— Ему так лучше, — заметила Гвен. — По крайней мере, он уверен, что в этом случае я на него не давлю.
— А что делает полиция? Они что, опять приходили? — насторожился Эндрю. — Они что, копали… или что-то в этом роде?
— Копали? — Хелен с удивлением посмотрела на отца. Интересно, почему он не проходит в комнату? На лбу у него виднелись капли пота. Дочь с улыбкой воспринимала его старомодное правило появляться на людях только в костюме, даже по такой жаре. — Зачем им что-то копать, папа?
— Ну, не знаю… Обычно они именно этим и занимаются. Перерывают сады людей и все такое… — неуверенно забормотал гость.
— И что же они могут искать? — удивилась его дочь.
— Ни малейшего представления.
— Лучше б они не пытались сделать такое с моим садом, — вновь подала голос старая хозяйка. — Я слишком долго там все выращивала.
— Не волнуйся бабушка, они ничего с ним не сделают, — заверила ее внучка.
— Конечно, не сделают, — подтвердил Эндрю. — Не знаю, почему это пришло мне в голову. Мне просто интересно, чем они там занимаются, вот и всё.
Хелен вдруг поняла, что в проеме он стоит для того, чтобы иметь возможность наблюдать через окно за улицей перед домом, как будто там происходит что-то такое, чего никак нельзя пропустить. Он выглядел суетливым и взволнованным, и девушка вспомнила, что смерть Лауры наверняка как-то отразится на работе офиса Вернона.
— Грэма Вернона сегодня на работе наверняка не было, а, папа? — спросила она.
— Нет, нет. Он позвонил и сказал, что его не будет несколько дней, пока Шарлотта не придет в себя. И что мы можем звонить ему в случае необходимости, — рассказал Милнер. — Я же должен продолжать работать как ни в чем не бывало и взять на себя все его встречи и совещания.
Произнеся это, Эндрю посмотрел на часы, продемонстрировав при этом белоснежный манжет рубашки с золотой запонкой, которые подарила ему Хелен.
— Не могу задерживаться надолго, — сказал он. — В двенадцать у меня ланч в Шеффилде.
— Мне тоже скоро надо будет ехать, бабушка, — предупредила девушка.
Гвен опустила на колени вязание и взяла ее за руку.
— Я не решаюсь выходить на улицу, Хелен. Ты не купишь мне хлеба и чая, прежде чем уедешь?
— А почему ты не решаешься выходить, бабушка?
— Почему? А ты можешь себе представить, что сейчас люди говорят о нас? Они таращатся на меня, даже когда я подхожу к окну. Именно поэтому я задернула все шторы, — вздохнула старушка.
— Не обращай внимания, ба. Они все скоро забудут.
Сама Хелен тоже заметила бурную деятельность на улицах Мюрея. На них было гораздо больше, чем обычно, пешеходов, даже принимая во внимание туристический сезон. Многие из них не были одеты для прогулок, но останавливались и заглядывали в окна коттеджей, мимо которых проходили. Стоянка перед «Пастухом» была забита машинами, и вдоль обочин тоже были припаркованы автомобили с блестевшими на солнце крышами. Две из них даже стояли на придорожной площадке, где обычно дважды в день останавливался автобус на Халли. Водитель автобуса будет явно недоволен…
Бросив еще один взгляд из окна на улицу, Эндрю промокнул лоб белоснежным платком.
— Так что, полиция так и не возвращалась, Гвен? — спросил он тещу. — Это же здорово, правда?
Судя по ее виду, старая женщина, искавшая в этот момент деньги в потертом кошельке, совсем не была в этом уверена.
— Наверное, — кивнула она и посмотрела на внучку. — И еще пинту молока, Хелен.
— Тогда если у вас все в порядке, то я, пожалуй, поеду, Гвен, — сказал Милнер. — Берегите себя, и вы, и Гарри, договорились? Пока, Хелен.
Девушка попрощалась и проследила, как ее отец вышел из передней двери. Интересно, подумала она, откуда он мог возвращаться, если только сейчас направляется в Шеффилд…
Выйдя из дома, мисс Милнер остановилась на улице. Она узнала мужчину, который вышел из одного из коттеджей, расположенных выше по дороге, рядом с местным клубом. Бен Купер был с той женщиной-полицейским, которая приходила со старшими офицерами, когда они допрашивали Гарри. Сейчас у нее в руках был планшет с зажимом для бумаг, и она выглядела очень деловой и серьезной.