— Это точно. Но ведь тогда нам всем приходилось работать, — согласился Сэм. — И работа была. Ее всегда можно было найти или в шахтах, или на каменоломнях. А теперь, как я понимаю, все по-другому. Любой парень это подтвердит.
Девушка заметила, что Сэм ни на минуту не сомневался, что она была приезжей и ничего не знала о местной жизни, в то время как Бен Купер считался «совсем другим делом». С того момента, как она оказалась в Мюрее, Диана все время чувствовала, как ей тыкают в лицо то, что она чужак, причем делалось это совершенно бессознательно, без злобы, но очень эффективно. Во всех домах, которые она посетила, с ней обращались исключительно вежливо, но никто из местных жителей не выказывал ей то молчаливое приятие и взаимопонимание, с которым они смотрели на Бена, когда узнавали, кто он такой.
— Все давно уже изменилось, мистер Били, — согласился Купер.
— Наверное, ты прав, парень. Думаю, что изменилось. Но я уже говорил, что память у меня начинает сдавать. Я хорошо помню войну, а вот что было после — все как в тумане, если вы меня понимаете.
Из курятника, в котором скрылись Уилфорд и водитель «Форда», раздалось суматошное кудахтанье и визгливые звуки, сопровождаемые хлопаньем множества крыльев.
— Что они там делают? — удивилась Фрай.
— Парень с фургоном покупает у Уилфорда птичек, — сказал Сэм таким тоном, как будто это было совершенно очевидно. — Сегодня Уилфорд не выпускал этих молодых маранов на улицу. Но они что-то слишком активны. Лучше всего, когда есть возможность подобраться к ним ночью — тогда их можно брать голыми руками.
— Какие кошмарные звуки! — поморщилась Диана.
— Мараны — хорошие несушки, детка, — заметил старик.
— Мистер Били, а вы знали Лауру Вернон? — Девушка вновь попыталась вернуться к основной теме.
— Я знаю их семью. Пришлые, правильно? Хотя в наши дни вся деревня наполовину состоит из пришлых. Они поселились в «Вершине» только год или два назад. Помню, сразу после приезда заглянули в паб. Вам бы надо было видеть их лица! Им и в голову не приходило, что придется сидеть среди такого простонародья, как мы. Но просто взять и уйти они уже не могли. Так что так и сидели и тянули свой джин, как настоящие идиоты-южане.
— Они ведь, по-моему, из Ноттингема.
— Точно.
Сэм подвигал ногами по высохшей земле. Одна из них, как показалось Фрай, приклеилась к ней, а потом задвигалась совсем в другую сторону, как будто он перестал контролировать ее из-за судороги. Его ботинок лязгнул по боку эмалевого таза, до половины наполненного водой и предназначенного, скорее всего, для гусей.
— Мистер Били, мы сейчас всех спрашиваем, не видели ли они чего-то подозрительного на Целине приблизительно в то время, когда убили Лауру, — сказала Диана.
— То есть вам надо мое алиби, а?
— Нет, я такого не говорила, сэр.
— Только я уже давно перестал бегать за молоденькими девочками, — покашляв, произнес Сэм. — Это все из-за ног. Понимаете, переломал их в шахте. Они срослись, но так полностью и не восстановились. А теперь, с возрастом, вообще отказываются работать.
— Так были вы в районе Целины в субботу вечером или в воскресенье утром? — гнула свое Фрай.
— Что это у вас за акцент? — спросил Били, наклонив голову и почесывая ухо ножом. — Вы из Уэльса, что ли?
— Я из Черной Страны.
— Откуда?
— Из Бирмингема! — рявкнула девушка.
— А-а-а… Никогда там не бывал. И не хочется.
— Так как насчет субботнего вечера, мистер Били?
— Субботний вечер? Ну, я был в «Пастухе» часов до одиннадцати. С Уилфордом. Было немного шумновато. Лето, туристы, ну вы меня понимаете… Все эти квартиросъемщики с ближайших ферм. И очень много машин, — старик печально покачал головой. — Я живу недалеко от паба. Спокойно дохожу до него пешком. А по субботам мы действительно позволяем себе лишнего. Потому что не надо садиться за руль, понятно?
— Вы говорите, что в пабе были туристы. То есть люди, в деревне не известные?
— Их было просто полно, — подтвердил Сэм.
Уилфорд и шофер «Форда» появились из курятника, нагруженные несколькими топорщащимися мешками. Вслед за ними на улицу выплыло облако тёмных перьев, которые опускались им на плечи и путались у них в волосах. Из мешков раздавалось недовольное кудахтанье возмущенных птиц, и время от времени вылетали перья. Мужчины были растрепанными и вспотевшими и тяжело дышали. Глаза у водителя «Форда» были широко раскрыты. Было видно, что он в ужасе от того, что ему пришлось пережить в курятнике.
— Воскресное утро, — задумчиво продолжил Сэм. — Нынче я встаю не так рано, как раньше. Но к половине десятого, когда мой сын приехал за мной, я уже был готов. Это я о Дэйви. Они с женой всегда забирают меня к себе домой, в Идендейл, на обед по воскресеньям.
— А вы часто приходите сюда, чтобы помочь мистеру Каттсу? — спросил Купер.
— Да помощник-то из меня сейчас никудышный. Но приходится как-то убивать время.
— А кто-то еще ему помогает?
— Несколько мальчишек. Он платит им пару монет за тяжелую работу. Ну и Гарри, конечно, тоже появляется.
— Вы это о Гарри Дикинсоне?
— Ну да. Да вы же его знаете, — обратился Били к Куперу.
Мужчины побросали в фургон мешки один за другим, после чего водитель забрался в машину и стал задом двигаться по проселку. Никакими деньгами продавец и покупатель не обменивались.
— Помоги нам, Сэм! — крикнул Каттс. — Одной мы здорово намяли бока. Кажется, у нее сломана нога.
— Коза опять вырвалась, Уилфорд, — отозвался его друг.
— Ничего, подождет!
Били заковылял в сторону курятника, и Каттс сунул ему в руки курицу, которую держал за ноги. Ее крылья торчали в разные стороны, а клюв судорожно открывался и закрывался. Фрай, которая никогда не видела куриц так близко, была поражена, что из клюва птицы то появлялась, то исчезала узкая полоска розоватой плоти, напоминающая жало змеи. Курица обмаралась, и теперь мягкие перья вокруг ее ануса стали желтого цвета. Сглотнув, Диана мысленно поклялась себе никогда в жизни больше не есть яиц.
— Сэм у нас в этом деле специалист, — весело произнес Уилфорд. — А кажется, что он не такой уж и силач, правда? Но здесь все дело в технике.
— Немного практики, и немного ловкости рук.
Его приятель крепко взял птицу в руки, запихнул ее себе под мышку, зажал крылья и крепко прижал ее к своему боку. Потом он сжал ее тощую шею пальцами правой руки и сильно впился большим пальцем между шейными позвонками. Повернув шею, мужчина внезапно дернул ее. Раздался негромкий треск, и глаза птицы затянулись пленкой. Крылья отчаянно забились. Никакие усилия Сэма Били не могли справиться с этими смертельными судорогами — они хлопали, и с них фонтаном летели перья, которые опускались на брюки и обувь старика. Птица судорожно сучила ногами, а ее хвост поднялся, и из-под него вылетела желтая струя. А потом когти на лапах курицы расслабились и повисли, указывая вниз, на землю, и как будто бы объявляя о конце мучений. В них была какая-то мрачная завершенность.
— Вы ее убили!.. — ахнула потрясенная Фрай.
Старики рассмеялись, и даже Купер, к удивлению Дианы, позволил себе улыбнуться.
— Мы называем это «положить конец земным печалям», — сказал Сэм. — Если сделать это правильно и быстро, то они даже не чувствуют боли.
— Отвратительно, — заявила девушка. — Совершенно омерзительно.
— Я полагаю, — сказал Били, протягивая ей поникшую курицу, — что вы не хотите взять эту птицу к себе домой к чаю.
Диана отступила, увидев, как из широко распахнутого клюва птицы вылилась и упала на землю слюна. Мосластые ноги курицы казались холодными и в том месте, где их держали тощие пальцы Сэма, напоминали лапы рептилии.
— Не хотите? — уточнил Били.
— Не волнуйся, тогда я отнесу ее Конни, — сказал Уилфорд.
Купер и Фрай вернулись в машину. Девушка закрыла свое окно, чтобы не чувствовать мускусного запаха высохшего помета домашней птицы, который доносился из сарая. Старики проследили, как они развернулись, и Сэм весело махнул им вслед рукой.
Как раз в тот момент, когда полицейские добрались до конца проселка, на него свернул еще один фургон.
12
— А теперь хорошие новости, — сообщил старший инспектор Тэйлби.
Усталые глаза смотрели на него со всех сторон комнаты для летучек. Большинство офицеров закончили дневную смену и теперь приходили в себя после суеты первого дня расследования дела об убийстве. Те же, кто заступал в ночь, начинали дежурство с получения всей последней информации во время вечернего брифинга.
Бен Купер и Диана Фрай сидели вместе, сопротивляясь сильному обоюдному желанию разорвать те профессиональные связи, которые возникли между ними после того, когда их поставили в одну команду. Фрай все еще выглядела настороженной, и ее глаза не отрываясь следили за Тэйлби, а на коленях у нее лежал открытый блокнот. Купер выглядел измученным и почти спал, как будто происходящее его не касалось. Но, несмотря на то что день подходил к концу, напряжение внутри его росло. Бен не мог заставить себя переключиться с рабочих вопросов на громко гудящий в голове рой неясных мыслей о матери — внезапных страхов за ее ближайшее будущее, перепутавшихся с на удивление ясными воспоминаниями о том, какой она была в прошлом, до того как заболела, что было не так уж и давно. Он знал, что сегодня ему будет сложно оставить рабочие дела и перейти к домашним. А разве они не должны естественным образом замещать друг друга?
Когда Стюарт заговорил, Купер бросил взгляд на ручку Фрай, которая сразу же начала свое движение по странице блокнота. Он удивился, увидев, что половина страницы заполнена изображениями пауков с черными волосатыми тушками и длинными лапами. Когда их рисовали, то так сильно нажимали на черную шариковую ручку, что изображения казались выдавленными на бумаге.
— Обязательно прочитайте отчет, — продолжил Тэйлби, — а я сейчас постараюсь выделить для вас наиболее важные моменты. Сегодня вечером у нас появился свидетель. Зовут его Гэри Эдвардс. Мистер Эдвардс — орнитолог-любитель. В субботу вечером он расположился на вершине Вороньего склона к северу от долины, возле которой расположен Мюрей. Кажется, он хотел выследить мухоловку-пеструшку, редкую птицу, которая, как считается, высиживает в этом районе птенцов. Он приехал из Лестера с единственной целью — увидеть эту мухоловку-пеструшку, с тем чтобы поставить против нее галочку в каталоге пернатых Великобритании. Мне сказали, что это у них называется «заниматься самоудовлетворением».