— И что, это как раз такой случай, Бен?
— Не знаю, Мэтт. — Младший Купер положил руку на дверь машины. — Может быть, это только мои ощущения. Но разве у тебя никогда не было чувства, что ты колотишься головой в кирпичную стену и сам не замечаешь этого?
— Эта смерть — настоящая трагедия. И где-то ходит мерзавец, который не должен быть на свободе.
— Думаю, это то главное, что заставляет нас идти вперед.
Бен сел в машину и опустил стекла. Внутри уже было жарко, хотя утро еще только начиналось.
— Правда, сами Верноны тоже хороши, — заметил Мэтт, задержав загорелую руку на ручке двери.
— Ну, я бы не хотел иметь их в друзьях, — согласился его брат.
— Скажу больше, — продолжил старший Купер. — Они сами ищут приключений на свою голову. Со всеми этими оргиями и другими вещами, которые творятся у них наверху… Я сам не прочь повеселиться, но от всего этого меня тошнит.
Полицейский, нахмурившись, посмотрел на брата, не понимая, о чем тот говорит.
— Ты, по-моему, не въезжаешь, — заметил Мэтт. — Что ж, если не веришь мне, то спроси у Хелен Милнер.
К тому моменту, как детектив Купер подъехал к окраинам Идендейла, он уже знал, что опоздает второй раз за эту неделю. Еще одна черная метка. Но внезапно Бен понял, что его это совсем не волнует. Он ощущал тупую боль где-то в районе лба, сразу же за глазами, как будто это было предупреждение о приближающейся грозе.
В восемь часов утра создавалось впечатление, что каждый ярд вдоль дороги был занят человеком с поводком в руках. Четвероногие питомцы уже успели обнюхать каждую травинку и остановиться, чтобы изучить каждый столб или дерево. Убийца, который попытался бы спрятать труп где-то в округе, должен был быть полным идиотом. Поисковые партии бродили вокруг постоянно.
Первым человеком, которого Бен увидел в здании штаб-квартиры, была Диана Фрай. Вместе с еще тремя констеблями она направлялась в помещение для брифингов. Все они над чем-то смеялись, и Купер немедленно покраснел, не сомневаясь в том, что коллеги насмехаются именно над ним. Однако Фрай, увидев его, остановилась, чтобы он смог их догнать.
— Опять опаздываешь, Бен… Попадешь под раздачу, если не будешь осторожнее! — предупредила его девушка.
— Не важно, — ответил Купер. — Как съездили в Йоркшир? Успешно?
— Не совсем. Лучше б я осталась здесь.
— Что ж, только время потеряли?
— В принципе, да. Туда вообще не надо было ехать, не говоря уже о нас двоих.
Бен ухмыльнулся, прежде чем успел взять себя в руки.
— Удивительно. Но, надеюсь, вам было неплохо вдвоем, — сказал он вежливым тоном.
— Не понимаю, на что ты намекаешь, так что на этот раз пропущу все мимо ушей, — раздула ноздри Фрай.
— Прости, Диана, я не должен был этого говорить. — Мужчина повесил голову и опустил плечи.
— С тобой всё в порядке, Бен? А то иногда тебе в голову лезут странные мысли… Правда, до последнего времени ты воздерживался от ехидных комментариев.
— Да, со мной всё в порядке. Просто эта бесконечная жара меня уже достала.
— А я тут слышала что-то о свиньях…
— Да, да, только давай не будем об этом!
Купер увидел, как девушка изучающе смотрит на него. Она оглядела его тусклые глаза, причесанные в спешке волосы, неаккуратно выбритые щеки и измятую рубашку. «Наверняка он ощущает этот запах застарелого пота, который исходит от его тела, и у него дрожат руки, когда он трет виски, чтобы отогнать начинающуюся боль», — подумала Диана.
— Бен, мои тогдашние слова в отношении твоего отца… — заговорила она снова. — Я уже извинилась. Но если я могу сделать что-то еще…
— Я уже сказал тебе, что если кто-нибудь еще раз назовет меня сынком сержанта Купера… Позволь мне все это забыть, ладно?
Фрай сделала шаг назад, шокированная ядом, которым был пропитан его голос.
— Ну хорошо, — не стала она продолжать разговор на эту тему. — Кстати, для тебя есть информация: суперинтендант хочет видеть тебя, как только ты появишься в управлении.
— А как же брифинг?
— Ты нужен ему немедленно. Так и просили передать. Опять проблемы?
— Наверняка.
— Но ты ведь не забыл о нашем вечернем свидании сегодня?
— О чем?
— Ты же ведешь меня в свое додзё, — напомнила Диана. — Не могу дождаться обещанного спарринга. Ты же собирался научить меня паре приемчиков. Или уже забыл?
Стены кабинета суперинтенданта были завешаны фотографиями, в том числе и очень старыми. Напряженные глаза застывших мужчин с высокими воротниками и пышными усами, казалось, оценивающе смотрели на Бена Купера. Как будто хотели сказать, что он не отвечает их стандартам. Именно эту мысль пытался донести до него Джепсон.
— …Так вот, я хочу сказать, что ваше время еще не настало, Купер. Но его надо терпеливо ждать, и я уверен, что оно настанет. Пройдет совсем немного времени, и мы опять вернемся к этому разговору. Всегда надо рассчитывать на будущее. А пока — поднаберитесь опыта и знаний…
Суперинтендант внимательно следил за реакциями констебля. Хитченс был прав: Купер выглядел напряженным и нервным. Из-за темных кругов под глазами он казался старше своих двадцати восьми лет, да и выбрит сегодня не так чтобы очень аккуратно. Руки его слегка дрожали, и это было заметно еще до того, как он услышал новость о том, что его исключили из списка претендентов на сержантскую должность. «А может быть, у него проблемы с алкоголем? — подумал Джепсон. — Надо будет спросить у инспектора Хитченса».
— Вы шокированы этой новостью, Купер? — обратился он к подчиненному.
— Могу сказать, что я думал об этой должности, сэр. И психологический тест уже прошел… — отозвался тот.
— И каковы же результаты, Купер?
— Выяснилось, что я недостаточно позитивен, сэр. Слишком обращен в себя и склонен к сопереживаниям в самый неподходящий момент.
— М-м-м-м… А вы знаете, что это значит?
— Ни малейшего представления, сэр.
— Это значит, черт побери, что вы слишком добренький, Купер!
— Понятно.
— А мы больше не можем позволить себе «добреньких» полицейских. У нас теперь есть полицейские на любой вкус, и все они нашли себе место в нашей службе. У нас есть черные полицейские, полицейские-женщины, полицейские-геи и даже ненормальные полицейские.
По мнению Бена, последнее относилось к истории в местной газетенке об одном из сотрудников управления, который был видным деятелем местной Спиритуалистической церкви, а совсем недавно объявил себя ясновидящим.
— Теперь меня уже ничто не удивит, — продолжал Джепсон. — Следующими у нас появятся полицейские-трансвеститы, вот увидите. Какой-нибудь ублюдок из полиции нравов появится в один прекрасный день в юбке, и после этого все пойдет вверх дном. Появятся полицейские-карлики, полицейские-зомби и полицейские с голубой кожей с планеты Зог. И — кто знает, — может быть, у нас будут генетически модифицированные констебли, с горами мышц и мозгом размером с репу… Хотя нет, отставить, такие у нас уже есть. Но не приведи господь нам хоть кого-то из них дискриминировать, Купер! Единственные, кого мы не потерпим, так это предвзятые полицейские.
— Так точно, сэр. — Бен попытался скромно улыбнуться, решив, что Джепсон пытается его подбодрить.
Суперинтендант подозрительно посмотрел на него. Он любил, чтобы его подчиненные смеялись, но только тогда, когда он действительно шутил.
— Полагаю, вы думаете, что нет никаких видимых причин, чтобы у нас не было добреньких полицейских, Купер? — поинтересовался он. — Абсолютно никаких?
— Ну что вы, сэр! Может быть, просто не в чине сержанта?
— А кто хочет быть этим чертовым сержантом? Собачья работа, поверьте моему слову.
Оба замолчали, прислушиваясь к эху этой лжи, которое отражалось от пластиковых стен. Джепсон побарабанил пальцами по столу и уставился на Бена. Он смотрел на него до тех пор, пока тот не почувствовал, что вынужден снова заговорить.
— В любом случае, сэр, меня это не очень волнует. Я совсем не расстроился или что-то в этом роде, — заверил он начальника.
— Врете! Если б я был на вашем месте, Купер, я бы разозлился на весь мир. Вы опять пытаетесь быть добреньким. Теперь вы понимаете, в чем ваша главная проблема? — произнес суперинтендант с видом триумфатора.
— Думаю, что я никогда этому не научусь, сэр.
— Послушайте моего совета: отправляйтесь и постреляйте голубей, или по чему вы там стреляете… А потом выпейте, и все само по себе забудется.
Купер кивком показал, что понял его, и тогда Джепсон поджал губы перед заключительной фразой:
— И никаких эмоциональных всплесков, договорились?
Бен смотрел поверх головы суперинтенданта. На стене висела большая фотография, забранная в рамку, на которой были изображены десятки серьезных мужчин, сидящих и стоящих длинными рядами. Здесь был изображен весь личный состав полицейского управления Идендейла, собранный во время посещения управления какой-то особой королевской крови в 80-х. Купер хорошо помнил и повод, и саму фотографию. Во втором ряду, среди других сержантов, стоял его отец.
— Я понимаю, сэр, — сказал он тихо. — Все это не важно. Абсолютно не важно.
Врач объяснил им, что Изабель Купер принимает сильный психотропный препарат. Он сказал его название, и Бен аккуратно записал его в блокнот: «Хлорпромазин». Это лекарство блокировало активность допамина и вызывало изменения в нервной системе, что могло привести к побочным явлениям, предупредил доктор.
Когда детектив Купер сидел возле постели матери, ему показалось, что она не может контролировать движения своих губ, языка и лицевых мускулов. Женщина постоянно строила гримасы и ворочала языком во рту, как человек, который хочет срочно избавиться от кусочков пищи, оставшихся на деснах. Ноги ее тоже находились в постоянном движении под одеялом, бесконечно сгибаясь и разгибаясь, как будто она ехала на велосипеде.
Доктор с удовольствием сообщил Мэтту и Бену, чт