— А Лаура Вернон присутствовала на этих вечеринках?
— Да, но только в самом начале вечера. Родители демонстрировали ее прибывающим гостям, но перед началом самого действа ее отправляли в гости к какой-нибудь подружке по конюшне и разрешали задержаться у нее на ночь. С глаз долой, из сердца вон, как говорит бабушка.
— Мы знаем, что у нее уже был сексуальный опыт. Как ты думаешь, она не могла крутить роман с кем-то из приятелей отца?
— Вроде бонуса, доступного только лучшим друзьям? Что ж, такое вполне возможно.
Голос Хелен был полон горечи, но это было нечто большее, чем простое осуждение легкомысленного отношения к девочке-тинейджеру. Купер подумал о своих племянницах, Джози и Эми, и сжал кулаки. Ему было страшно подумать, что бы он совершил с тем, кто посмел бы к ним приблизиться.
— Пока она была в доме, Лаура наслаждалась вниманием окружающих, — продолжала рассказ Милнер. — Но у меня создалось впечатление, что это было представление специально для папочки. Ведь она действительно была папенькиной дочкой. Впрочем, мне кажется, что миссис Вернон с этим не согласится. Шарлотта уверена, что Лаура была золотым ребенком, и искренне верит, что дочь не догадывалась о том, что происходило на этих вечеринках. И именно это, мне кажется, являлось для Лауры вроде острой приправы. Она была в восторге от всего происходящего и от того, что обладает такой большой тайной.
Куперу было интересно, почему Хелен так решила, но у него было еще слишком много вопросов, чтобы залезать в такие дебри.
— В каком смысле — папенькина дочка? — переспросил он.
— Как хочешь, так и понимай. Ты можешь даже предположить самое страшное. Что касается меня, так я думаю, что Вернон способен на что угодно.
— Он тебе действительно не нравится?
— Не нравится? Ты хотел сказать, что я его ненавижу?
Бен нахмурился. Он подумал, что слово «ненавижу» не очень звучит в устах его давней подруги.
— А как же ты, Хелен? — осторожно спросил он. — Как ты оказалась на такой вечеринке?
— Меня пригласили, потому что за несколько недель до этого я встретилась с Вернонами в доме своих родителей.
— Наверное, сам Грэм на тебя запал?
— Не могу поверить, какой я была наивной, — вздохнула девушка. — Папа всячески меня удерживал, но не говорил, почему. А я думала, что это будет очень волнующе. И немного более гламурно, чем учительская в начальной школе. И когда я приехала, то сначала было очень весело. Все были очень дружелюбны и даже, я бы сказала, внимательны. — Ее голос в трубке завибрировал, как будто она задрожала от воспоминаний. — Я была слегка пьяна, но все остальные были такими же. Правда, я быстро протрезвела, когда Грэм заманил меня в одну из спален…
Сначала Бен Купер решил, что неправильно ее расслышал. Последние слова Хелен не очень совпадали с той картиной, которую он успел себе нарисовать. И вот внезапно оказалось, что его картина не соответствовала действительности. Абсолютно не соответствовала.
— Секундочку! — остановил он собеседницу. — Ты хочешь сказать, что…
Но Милнер его не услышала. Она была полностью погружена в свои воспоминания.
— Ты знаешь, что он мужчина крупный. И он был слишком силен для меня. Прежде чем я сообразила, что происходит, он повалил меня на кровать, покрытую дорогим покрывалом, и всем своим весом придавил меня так, что я едва дышала. При этом он все время смеялся, будто это я в шутку отбивалась от него. Я до сих пор помню запах перегара у него на губах и ощущение его пальцев, впивающихся в мои руки, и его лицо, так близко от моего, что мне пришлось зажмурить глаза…
Купер молча ждал. Он хотел попросить девушку остановиться, хотел сказать, что с него достаточно, что есть моменты, когда лишняя информация только вредит… Но ее слова, быстрые и холодные, продолжали литься из телефонной трубки, как поток воды, вырвавшийся из ледяного плена.
— Самым ужасным было то, что я никак не могла заставить себя позвать на помощь. Потому что я находилась в его доме, Бен. Я была слишком растеряна, чтобы плакать или кричать. Слишком растеряна! Звучит смешно, правда? Сплошная патетика. Я не хотела поднимать шум.
Хелен запнулась, и это было единственным свидетельством тех эмоций, которые скрывались за ее внешне равнодушным повествованием. Купер никогда не ощущал себя таким беспомощным, ему никогда так не хватало слов.
— Я все думаю о всех тех женщинах, которые были изнасилованы, — говорила между тем Милнер, — и так и не смогли объяснить в суде, почему они не сопротивлялись и не звали на помощь. До той ночи я никогда не могла их понять, Бен. А теперь понимаю.
Купер вспомнил, как читал отчет о суде над американским серийным убийцей, которого обвиняли в изнасиловании с особой жестокостью и убийстве нескольких женщин. Тогда, приговаривая его к электрическому стулу, судья произнес фразу, ставшую впоследствии знаменитой: «Сексуальное желание мужчины совершенно непропорционально той похвальной цели, достижению которой оно призвано служить. Но некоторым людям оно действительно служит для достижения цели — абсолютного господства над жертвой».
— В конце концов меня спасло то, что кто-то забарабанил в дверь спальни, — сказала Хелен. — В коридоре стояла целая группа людей, которая отчего-то жутко веселилась. Естественно, я была убеждена, что хохочут они именно надо мной. Глупо, правда? И когда Грэм Вернон наконец отпустил меня, мне пришлось пройти мимо них вниз по лестнице так, как будто ничего не случилось. Мне была непереносима сама мысль о том, что все на меня смотрят, видят, в каком я состоянии — изодранная, как кошка, с разорванным лучшим платьем и торчащими в разные стороны волосами. Ни о чем другом я в тот момент думать не могла. Но ведь им не было до меня никакого дела, ведь правда? Потому что все они были такими же, как он сам. Грэм Вернон. Так что не спрашивай меня, прочему я его ненавижу, Бен.
Полицейский очень хотел протянуть руку, дотронуться до девушки и успокоить ее, сказав, что всё в порядке. Но, может быть, этого не надо было делать, даже если б в этот момент они были рядом и не были разделены этой бездушной телефонной линией?
— Спасибо за то, что рассказала, Хелен, — произнес он, зная, что это неподходящие слова.
— Знаешь, иногда хорошо, когда есть возможность выговориться. А с тобой легко говорить, Бен.
— Я рад.
— Бен… — начала было Милнер, но затем снова ненадолго помолчала.
— Слушаю тебя.
— А бывает когда-нибудь так, что ты не на работе?
— Ну конечно. Сегодня, например, — ответил детектив, но потом вдруг заколебался, и это колебание оказалось судьбоносным. — Но, понимаешь, как раз сегодня мне надо кое-что сделать.
— Понятно.
Бен помнил об обещании, данном Диане Фрай, и ненавидел подводить людей. Но бывают времена, когда, чтобы ты ни делал, ты все-таки подводишь. В основном самого себя.
23
Центр боевых искусств «Путь орла» находился в подвале бывшего склада текстильной продукции, что в Стоун-Боттом, в самом конце Баргейт. На первом этаже склада располагалась компания, занимавшаяся программным обеспечением, а три этажа над ней были заняты сувенирными лавками, дизайнерскими студиями, небольшим издательством местного значения и агентством по трудоустройству. Над лестницей, ведущей вниз, в додзё, всегда витал аромат свежеиспеченного хлеба, доносимый вентиляторами, установленными на задней стене пекарни в Холоугейте.
Диана Фрай ехала за «Тойотой» Бена Купера, которая свернула с Баргейт и затряслась по аккуратно переложенной булыжной дороге, которая проходила между пабом на углу и рядом трехэтажных домов с террасами. К домам надо было подниматься по коротким каменным лестницам, огороженным металлическими перилами. С левой стороны крутой переулок вел в сторону Маркет-сквер и главных торговых улиц Идендейла. Дневная парковка, предназначенная для сотрудников многочисленных офисов, была перекрыта барьером, но рядом со старым складом был специально освобожден небольшой отрезок бесхозной земли. Полицейские припарковались на территории, покрытой дырами, которые были засыпаны обломками кирпича и длинными кустами чертополоха. На стоянке уже были припаркованы несколько машин, а из окон, забранных металлическими решетками, находившихся на уровне земли, доносились глухие удары и хриплые крики. В Стоун-Боттом дома были расположены настолько тесно друг к другу, что они казались удивительно непропорциональными: прижатые друг к другу, темные и расплывчатые на фоне неба, украшенные длинными рядами крохотных пустых окон… Звуки закрываемых автомобильных дверей отразились громким эхом от стен зданий и прокатились по булыжникам вниз, к узкому мосту через реку Иден.
Фрай взяла сумку с формой из багажника и догнала Купера около двери. Несмотря на то что пекарня уже не работала, они все еще могли почувствовать теплый, дрожжевой запах свежего хлеба, который стекал по идущим вниз ступеням и прятался в укромных уголках между зданиями.
— Есть хочется. Я с ланча ничего не ела, да и тогда успела проглотить только сэндвич в промежутке между двумя беседами, — пожаловалась девушка.
Бен пожал плечами. Во время ланча он был в больнице, так что вообще ничего не ел. Он вообще сегодня не вспоминал о еде, и теперь его внутренности грыз не голод из-за запаха свежего хлеба, а желание доказать, что есть нечто, что он умеет делать хорошо. Лучше, чем констебль Фрай.
— Чем же ты сегодня занималась весь день, Диана? — поинтересовался он.
— С утра побеседовала с Шарлоттой Вернон. Это что-то невероятное, Бен! Она попыталась разыграть для меня целый спектакль. Хотела, чтобы я поверила, что она жесткая сексуально-озабоченная сука, которую ничего в жизни не волнует, включая и ее дочь. Но это была очевидная ложь. Внутри эта женщина совершенно разбита. Не пойму, для чего ей было нужно ломать эту комедию?
— Ну, я мог бы назвать несколько причин… — сказал Бен после паузы, с любопытством поглядывая на коллегу.
— Например?