— Хелен… — пробормотал тот в трубку, не обращая на него внимания.
— У тебя там что-то происходит, Бен? — спросила его собеседница. — Не забывай, что я тороплюсь.
— Я просто подумал… может быть, мы как-нибудь с тобой встретимся — выпить или пообедать вместе. Как думаешь? — предложил полицейский.
Обдумывая это предложение, Милнер ответила вопросом на вопрос:
— Ты думаешь, что дедушка замешан в смерти Лауры Вернон, правильно?
Купер почувствовал, как покраснел от смущения, и обрадовался, что Хелен не может его увидеть в этот момент.
— Понимаешь, нам приходится рассматривать все варианты… — попытался объяснить он девушке.
Когда их делали правильно, ката выглядели просто потрясающе. Это само по себе было искусством, а Фрай выполняла их просто идеально. Режущий удар, обратный удар, удар локтем, удар прямым пальцем. Прямой удар ногой, боковой удар ногой, задний удар ногой, круговой удар ногой… По мере того как мышцы разогревались, удары следовали друг за другом все быстрее и быстрее. Каждый поворот кисти строго контролировался, каждый удар в прыжке выполнялся с безупречной техникой и идеальным чувством времени. Это двигалось даже не животное. Боевая машина.
— Но ведь все остальные полицейские оставили его в покое, Бен, — продолжала, между тем, Хелен. — Они считают, что не стоит тратить на него время. И только ты настаиваешь на том, чтобы на него давили.
— С чего ты это решила? — удивился Купер.
— Та женщина-детектив — она сказала мне, что это твоя инициатива.
Обратный круговой, удар ребром кулака, удар сверху вниз. Удар коленом в пах, режущий удар ребром ладони. Диана Фрай провела тренировочные удары по всем уязвимым точкам тела: лицо, шея, солнечное сплетение, позвоночник и почки. Каждый удар был быстрым, сильным и попадал точно в цель. И каждый из них был смертельным.
Она не имела права это говорить. Не имела права? Нелепое заявление. Но это против всех правил. И она не могла причинить более сильный урон отношениям Купера с Хелен, даже если б очень постаралась. Бен почувствовал комок у себя в животе, и ему пришло в голову, что, может быть, Диана как раз и старалась этого добиться.
— Значит, это правда, Бен? Я по твоему голосу слышу, — заявила Милнер.
— Хелен, я просто чувствую, что что-то здесь не так. Что-то, что связано с твоим дедушкой.
— Да неужели? Откуда ты знаешь?
Купер только покачал головой, будучи не в состоянии ей ответить. Он наблюдал за Фрай, и с каждой минутой ему к лицу приливало все больше и больше крови, хотя сейчас замешательство уже уступало место сильному гневу.
— Сообщи мне, когда ты перестанешь быть полицейским, Бен, — сказала Хелен. — А пока я думаю, что мне лучше будет сказать тебе «НЕТ». Ты согласен со мной? В создавшейся ситуации…
Ситуация. Ну и словечко, подумал Бен. Как часто его используют с претензией на что-то, и в то же время абсолютно бездумно! Сложная ситуация. Неправильная ситуация. Смертельная ситуация…
Вокруг Дианы Фрай собрался круг восхищенных посетителей додзё — соучеников Купера, его второй семьи. Сэнсэй Хьюз досмотрел, как она закончила ката, и зааплодировал. Девушка поклонилась в пояс и вытянулась на цыпочках: дышала она глубоко и свободно, вселяя бодрость в мускулы и позволяя энергии распространиться по всему телу. Она была готова к следующему шагу, к кумите, к спаррингу. Была готова унизить Купера на глазах у его друзей.
Высокий ученик с удивлением наблюдал, как Бен отбросил в сторону телефон и, развернувшись на пятках, бросился со сжатыми кулаками на макивару, оставив на ней след от удара. Крик, который сопровождал его движения, был не тем, которому их учили в додзё, а шел из самой глубины его души.
Заканчивая разговор, Хелен очень внимательно прислушивалась к голосу Бена. Ей было ясно, что он старается сохранить спокойствие, а не вести себя как мужчина, который только что услышал отказ и которому сделали больно. Но он никогда не умел скрывать свои истинные чувства. Чувствуя его страдания, девушка все больше и больше жалела, что оказалась их невольной причиной. Она жалела о том, что Бен сказал о Гарри. И о том, что Бен был прав.
Фрай болтала с сэнсэем Хьюзом вот уже больше десяти минут, прежде чем ей пришло в голову поинтересоваться, что же случилось с Беном Купером. Сэнсэй послал одного из учеников в раздевалку, но оказалось, что детектив уже исчез.
Ошарашенная, Диана пожала плечами.
— Он с кем-то говорил по телефону, так что, может быть, его вызвали? — предположила она.
— Наверное, что-то срочное. Жизнь полицейского довольно непредсказуема. Мы все это понимаем, — сказал Хьюз.
Фрай прекрасно сошлась и с мастерами, и с учениками — все они хотели знать, где она тренировалась раньше. Сэнсэй предложил включить ее в следующую экзаменационную церемонию, считая, что она вполне может претендовать на пятый дан. После тренировки девушка, вместе с группой учеников, отправилась в паб на углу под названием «Милстоун Инн», где они ели лазанью с жареной картошкой и болтали о разных видах спортивных единоборств.
И только когда они вышли на улицу и Диана стала прощаться со всеми на углу Баргейт, высокий ученик с коричневым поясом коснулся ее плеча и напомнил о поведении Бена Купера. Этот ученик был серьезным молодым человеком и считал, что увиденное им в раздевалке свидетельствовало о недостатке самодисциплины и отсутствии положительного влияния от посещений додзё. Он знал Бена вот уже два года, и это его сильно обеспокоило.
Неожиданно Фрай почувствовала страх. У нее перед глазами пронеслись сцены, случившиеся за последние несколько дней. За это время она видела разного Бена Купера. Сначала это был способный, уверенный в себе детектив, о чьих успехах и популярности она слышала так часто, что это в конце концов стало ее просто бесить. Но потом, постепенно, картина стала меняться, и Купер превратился в мрачного, нервного, непредсказуемого человека, который покинул додзё в отчаянном и рассерженном состоянии. Диана знала, что в его кризисе была и ее доля вины, и, более того, была вынуждена признать, что добивалась этого намеренно. Она рассматривала его как соперника.
— А вы не знаете, куда он мог отправиться? Может быть, в какой-нибудь паб? — спросила она у ученика.
— В Идендейле он знает множество пабов, — пожал тот плечами. — Но тренировки для него очень важны, поэтому он почти не пьет.
После пяти или шести пинт Куперу стало казаться, что все происходящее с ним — это полная ерунда, а после седьмой пинты и пары порций виски из всех углов паба показались рычащие и рыскающие в поисках добычи черные псы, которые только и ждали, когда он повернется к ним спиной, чтобы укусить.
Днем Бен ничего не ел, поэтому пиво, плещущееся в желудке, вызвало у него головную боль и головокружение. Теперь же, в дополнение к этому, в кровь поступил виски, который заставил полицейского поверить в то, что он может сокрушать стены.
Купер находился не в одном из тех баров, которые посещал время от времени. Это случалось не слишком часто, и более того, теперь Бен не мог вспомнить, когда последний раз был там. Положительным было то, что его никто не узнал, и поэтому он сидел в одиночестве, глуша алкоголем свои мысли и одурманивая терзавшие его эмоции. Большинство людей, которые видели оскал и дрожащие руки детектива, предпочитали оставить его наедине с его персональным черным псом. Но потом рядом с ним сидела группа молодежи, которая с течением времени становилась все более шумной и воинственной. По каким-то признакам, которые Купер никак не мог определить, они узнали в нем полицейского. А когда они поняли, что он не реагирует на их шуточки и оскорбления, их голоса стали звучать все громче.
— Сегодня у нас в меню свинина? — кричали они официантам. — Отличный бекон? Заколи-ка для меня свинку[107], девочка!
— Хрю-хрю, а я-то все не мог понять, чем здесь воняет!
— А ты только посмотри на его пятачок — он весь в пиве!
— Эй, свинья, тебя, что, дома ждет старая свиноматка?
— Хрю-хрю!
Молодые оболтусы считали, что это очень смешно. Бен Купер слышал это уже много раз, начиная с того момента, как молодым бобби начал патрулировать улицы Идендейла и следить за порядком в центре города субботними вечерами. Правда, до этого он никогда не испытывал такого сильного, распирающего душу гнева, который сейчас грозил вырваться наружу с первой же провокацией. Чувствуя в себе силу виски, полицейский даже ждал этого всплеска насилия, который позволил бы ему выпустить пар.
Тем временем молодняк, видя, что он не реагирует на шутки о свиньях, решил сменить тактику.
— Это что у тебя в кармане — полицейская дубинка, или у тебя встал на меня? — поинтересовался один из парней.
— О-о-о, умоляю, надень на меня наручники! — застонал другой. — Я такой шалун…
— Нет, ребята, ему это все неинтересно. Эти свиньи все заняты поисками того, кто замочил ту девчонку в Мюрее…
— Какую это? Лауру Вернон?
Еще один из молодых людей заржал и сделал непристойный жест.
— Лаура Вернон? Эта сучка готова была трахаться с кем угодно! С молодыми, стариками и даже с собственным предком.
— Да и с животными тоже была не прочь, — подхватил еще один.
— Даже со свиньями! Ты понял, свинья? — Эта мысль показалась веселящейся компании невероятно остроумной.
Один из группы приблизил свое лицо к лицу Бена, провокационно наклонившись над его заставленным стаканами столом и глядя на него с притворным вожделением. В левой ноздре у него было кольцо, а вокруг рта — множество мелких шрамов.
— Тебе она тоже тогда дала? А, свинья?
А потом этот парень совершил ошибку. Его лицо сморщилось, а глаза сузились — он еще раз взглянул на Купера, медленно осознавая, кто перед ним.
— Эй, подождите-ка минуту! — воскликнул он. — Я не я буду, если это не сын сержанта Купера…