— Бен! — закричала девушка.
Три лица повернулись в ее сторону, а четвертая фигура прислонилась к стене, не замечая ее присутствия, готовая к очередному удару, который неминуемо собьет ее с ног. Было ясно, что после этого напавшие начнут избивать его ногами. Фрай стала двигаться вперед, но потом остановилась и замерла, лихорадочно думая, что делать дальше. Ей надо объявить о том, что она офицер полиции, вызвать подкрепление и попытаться произвести арест до того, как Бена Купера изобьют окончательно. Но если она это сделает, то о поведении Купера немедленно станет известно всем в управлении. А он заслужил свой шанс. Может быть, всего один-единственный. Но шанс.
У нее был второй вариант. Более опасный, но если выбрать его, то надо действовать прямо сейчас. Диана бросилась в переулок, чувствуя, как ее руки и ноги наливаются энергией, глубоко вдыхая воздух и напрягая и расслабляя мускулы. Трое юнцов, потрясенные ее появлением, двинулись в ее сторону.
— Это кто еще такая? — изумился один из них.
— Баба, — отозвался другой.
— Может быть, она тоже из полиции?
— Полицейская!
Девушка чувствовала их запах и видела, как контуры их фигур появляются из темноты. На Диану нахлынули воспоминания. Это был все тот же старый фильм, который бесконечно крутился в ее сознании. Не успевал он достичь своего катарсиса, как начинался снова. Она ощущала себя вспотевшей и грязной, и все тело у нее болело, но теперь ее еще и охватила ярость, которая заполнила все ее существо. Ей было просто необходимо кого-то ударить.
Молодчики издевательски склабились, хотя и дышали тяжело, с перерывами, через раздутые ноздри и открытые рты. Один из них вернулся назад и нанес последний удар по избитому телу Купера. Фрай мгновенно среагировала на это. Она в прыжке ударила парня по почкам, выбила у него из-под ног почву и ребром открытой ладони жесточайшим ударом сломала ему нос.
Тогда слева на нее с криком бросился второй подонок. Но он слишком долго собирался с силами, и Диана отвела его удар блоком предплечья наружу. Развернувшись, она боковым ударом ноги в движении раздробила ему коленную чашечку и вырубила его, нанеся еще один удар локтем по челюсти.
В этот момент Диана почувствовала чьи-то руки у себя на шее, и ее схватили сзади. Третий негодяй был гораздо выше, тяжелее и сильнее, чем она. Тяжестью своего тела он заставил девушку грудью прижаться к стене, обездвижив ее руки и ударив ее головой о кирпичную кладку.
Почувствовав, что она надежно прижата, нападавший изменил хватку и стал сжимать ей горло. Фрай задохнулась от вони пивного перегара и его горячего дыхания у себя на шее. Ощущение его тела, прижимающегося к ней, и запах потных рук у нее перед лицом заставили ее вспомнить все ужасы, все черные кошмары, которые преследовали ее уже целый год, всех тех демонов, которые визжали и бессвязно тараторили у нее в голове каждый раз, когда она закрывала глаза или оказывалась в темноте. Но теперь паника превысила все разумные пределы. Диана глубоко вздохнула через нос и, неожиданно согнувшись в поясе, стопой нанесла подонку удар в промежность, а локтем заехала ему в солнечное сплетение. Молодчик задохнулся от боли и ослабил хватку. Девушка же развернулась и, использовав усиленный блок, полностью освободилась от его захвата. Когда он сделал несколько шагов назад, она нацелилась прямым ударом открытой руки ему в горло, и при этом из самых недр ее организма вырвался крик «ки-ай!», в соответствии с техникой поражения мягких мишеней. Еще не завершив этот удар, Диана Фрай поняла, что он будет смертельным.
Гарри никак не ожидал, что его заставят раздеться. Уже много лет он не раздевался догола в присутствии незнакомых людей. Стоя в крохотной перевязочной в здании управления Е, Дикинсон с недоумением следил за тем, как каждая часть одежды, которую он снимал, аккуратно помещалась в мешок, на который приклеивалась этикетка, после чего его герметически закрывали. Сначала полицейские взяли его кепку, пиджак и брюки, потом забрали его идеально начищенные ботинки и носки, рубашку и даже галстук. Они тщательно изучали каждый предмет одежды, залезая в карманы и прощупывая швы одетыми в резиновые перчатки пальцами.
В перевязочной сильно пахло дезинфектантом, а кроме того, чувствовался легкий застарелый запах рвоты. Несмотря на то что в комнате было тепло, старик начал дрожать, когда его белые сморщенные бедра и худосочные руки оказались под ярким светом бестеневых ламп. Волосы у него на ногах были седыми и жесткими, а в некоторых местах на икрах кожа была гладкой и неестественно бледной, как у младенца. У нее был восковой оттенок, как будто она никогда не видела солнца.
С каждым снятым слоем одежды Гарри все больше и больше уходил в себя. Казалось, что он укутался слоями бесстрастного спокойствия, которые скрыли его от внешнего мира, сохраняя и даже усиливая его внутреннее достоинство. Он смотрел прямо перед собой и не обращал внимания на экспертов и детектива, которые рассматривали и складывали его одежду. Во время всей процедуры он хранил молчание, держа губы крепко сжатыми и не произнося ни одного слова протеста. Детектив аккуратно надписывал наклейки на пакеты и вносил их в опись, как будто собирался оценить ношеную одежду, которую Дикинсон захотел отдать на благотворительность.
Наконец дело дошло до майки и трусов. Трусы особенно заинтересовали полицейских — они вывернули их наизнанку и внимательно изучили гульфик на предмет пятен, прежде чем закрыть их в пакет так же, как и остальную одежду.
Когда Гарри оказался полностью раздетым, ему дали одежду из вощеной бумаги, которая холодила кожу и шуршала, когда он двигался. Рукава едва доходили ему до кистей рук, а воротник свободно болтался, обнажая шею и горло.
Ему еще раз объяснили, что он задержан как подозреваемый по заявлению об изнасиловании, после чего спросили, готов ли он предоставить образцы для анализов, которые могут помочь исключить его из списка подозреваемых. Он согласился, не совсем понимая, о чем его спрашивают, и думая, что они имеют в виду его одежду, которая уже была сложена в стопку пластиковых пакетов, готовых для передачи в лабораторию.
Но худшее было еще впереди.
— Вы чем-нибудь болеете? — спросил доктор Инглфилд, надевая одноразовые перчатки.
— Я регулярно проверяюсь. — Гарри посмотрел на него. — У меня есть свой собственный врач, однако благодарю за заботу.
— Мне необходимо знать о ваших заболеваниях. Кожные болезни — псориаз, экзема, герпес? У вас есть диабет или гемофилия? Венерические заболевания? Гепатит? СПИД?
— Я здоров, — угрюмо ответил Дикинсон.
— Вы принимаете какие-то медицинские препараты? Как фамилия вашего врача? Вы уверены, что здоровы? Совершенно здоровы? Для человека в вашем возрасте это довольно необычно…
На все вопросы Гарри только отрицательно качал головой.
— Ну что ж, тогда начнем с визуального осмотра.
— А для чего это все вам нужно? Я думал, что мне будут задавать вопросы.
— Вопросы будут попозже.
Они заставили старика сесть, и врач осмотрел его голову. Ему расчесали тонкие волосы на черепе, чтобы получить образцы его выпавших волос, которые поместили в маленькие пластиковые пакетики. Несколько волос намеренно выдернули, и врач внимательно осмотрел их на свету, чтобы убедиться, что фолликулы не повреждены, после чего их тоже положили в отдельный пластиковый пакет. Констебль протянул еще несколько наклеек, которые врач должен был подписать.
Гарри стоически переносил все эти действия, не произнося больше ни слова, с лицом мрачным и торжественным, словно он сидел в церкви на слишком затянувшейся проповеди. Через какое-то время его вид стал действовать на нервы врачу и полицейскому — они засуетились, занимаясь своими делами, но при этом по-прежнему молчали.
Доктор Инглфилд достал несколько больших тампонов, напоминающих увеличенные ватные палочки, и провел ими по ладоням Гарри и между его пальцами.
— Раскройте, пожалуйста, костюм, — велел он подозреваемому.
— А это еще зачем? — не понял тот.
— Мне нужны образцы ваших волос.
Гарри не пошевельнулся.
— Ваших лобковых волос, мистер Дикинсон.
Старик очень медленно встал и распахнул свой костюм. Врач наклонился, чтобы осмотреть его сморщенные гениталии, и вновь достал расческу. Ему пришлось провести ею несколько раз, прежде чем он удовлетворился тем, что собрал. Затем Инглфилд опять вырвал несколько волосков пальцами в резиновой перчатке. Гарри вздрогнул — это было его первое непроизвольное движение с того самого момента, как он вошел в перевязочную.
Появился еще один тампон. Старик смотрел куда-то вдаль, пока врач провел тампоном по головке его пениса.
— А теперь я возьму у вас немного крови на анализ.
Он набрал у Дикинсона целый шприц крови, которую разлил по двум стеклянным пробиркам — одна для анализа ДНК, вторая — для определения группы крови. Детектив взял обе пробирки и поместил их в холодильник до тех пор, пока они не понадобятся в лаборатории.
Остался последний образец. Врач достал небольшой контейнер.
— Не могли бы вы плюнуть сюда, мистер Дикинсон?
Это был единственный образец, который Гарри предоставил с превеликим удовольствием.
Даже сейчас, когда все закончилось, Диану Фрай продолжало трясти от злобы и страха. Она в ужасе посмотрела на свои руки, потрясенная тем, что они только что совершили. Где ее контроль над собой? Где дисциплина? Где высокая мотивация? Ей была необходима поддержка, но рядом не было никого, кроме Бена Купера, который в полном беспамятстве лежал на пассажирском сиденье ее «Пежо».
Труднее всего было запихнуть его в машину и уехать. Ему придется вернуться за «Тойотой» завтра, когда он чуть протрезвеет и сможет двигаться.
Девушка не имела ни малейшего представления о том, где он живет, так что у нее не было никакой альтернативы, кроме как отвезти его к себе домой. Меньше всего на свете Диане хотелось иметь кого-то еще в своей пустой, безжизненной квартире, тем более если этот кто-то был Беном Купером. Но что ей оставалось делать?