что ненавидишь человека в отражении, и если ты будешь смотреть достаточно долго, то уничтожишь ее, поэтому ты предпочитаешь прятаться за дизайнерской одеждой и слоями дорогого макияжа вместо этого. Но вот в чем дело, Кимберли, ты можешь прятаться от мира и от самой себя, блядь, но ты никогда не сможешь спрятаться от меня.
О, Боже мой.
О. Боже. Мой.
Мои руки дрожат, когда я перечитываю его слова и щипаю себя за бедро, убеждаясь, что это не какой-то мерзкий сон, свалившийся на меня из ниоткуда.
Откуда... откуда он все это знает? Как он может так много выяснить таким маниакальным, подробным способом?
Если только он тоже не следил за мной?
Но Ксандер не наблюдает за людьми. Он не останавливается, чтобы освободить для меня место. Он даже не смотрит на меня большую часть времени.
Я единственная, кто смотрит. Издалека. Как сталкер.
Ксандер: Ну что? Насколько хорошо я справился?
Ксандер:Я могу продолжить, если хочешь. Я могу провести психоанализ твоих отношений с Джанин, Кэлвином, Кирианом и даже с Мариан.
Кимберли:Как насчет того, что с тобой?
Ксандер:У тебя нет никаких отношений со мной. Знай свое гребаное место.
Я отбрасываю одеяло и вскакиваю на ноги, мои мышцы накачиваются разрушительной энергией.
Он не может сказать мне все это, а потом решить, что не хочет иметь со мной ничего общего. Он имеет ко мне самое непосредственное отношение. Черт, он знает то, в чем я отказываюсь признаться самой себе. Он не может притворяться, что ничего не произошло и что он просто не вонзил другой тип оружия в мою уже расколотую броню.
Что он не отслаивает и не видит того, чего не видел никто другой.
Меня.
Это чертовски пугает меня, быть замеченной Ксандером из всех людей.
Но в то же время это питает изголодавшуюся часть, которая ждала этого целую вечность.
Пришло время поговорить с ним обо всем этом.
Глава 9
Ксандер
Шум зарождается в затылке. Это намек на то, что я слишком много выпил и, вероятно, должен остановиться.
Что ж, к черту эту часть моего мозга.
Я выхватываю бутылку водки из рук Саммер и залпом выпиваю половину.
Ожог начинается там, где прекратилось гудение.
Ожог означает, что я смогу рухнуть и уснуть, не думая о том, чего не должно было быть. Я проснусь с масштабным похмельем, но оно того стоит.
Другими словами, я не позволю своему разуму завести меня в темные лабиринты, из которых нет выхода.
Как обычно на одной из вечеринок Ронана, все полноценно. Люди трутся друг о друга, другие, кто не планирует трахаться сегодня, говорят им, чтобы они сняли комнату. Post Malone играет на заднем плане, но его игнорируют из-за большого количества болтовни в этом месте.
Шумно.
Так шумно.
Обычно это моя игровая площадка. Шум означает, что меня не слышат. Их отвлечение означает, что они не могут меня видеть, и даже когда видят, они видят то, что им нравится видеть. Популярность, социальный статус, целевые фонды, которые могли бы стимулировать экономику страны третьего мира.
Я такой же гнилой, как и они, если не хуже. Я просто лучше это скрываю.
С помощью моей подруги водки.
Саммер болтает о сегодняшнем дерьме и о том, как ее лучшей подруге Веронике пришлось отправиться к врачу — эстету — чтобы исправить свой нос, и как она расстроена, пока она водит ногтями по моему бедру.
— Если ты расстроена, может, тебе стоит побыть с ней. — я улыбаюсь, говоря с легкой невнятностью.
Я чертовски пьян. Я знаю это, потому что хорошо держусь со спиртным и обычно не распускаю нюни. Кроме того, у меня двоится в глазах, а у Саммер не должно быть десяти пальцев на одной руке.
Тем не менее, я не говорю так, будто я напился. Вот в чем сила пьянства с тех пор, как я узнал, что такое выпивка. Я бы сказал, что виню свою мать и ее собственные проблемы с алкоголем, но, черт, кто нуждается в плаксе в их жизни?
Шаг первый к уничтожению: проблемы с мамочкой.
Саммер протестует по поводу какого-то дерьма, но я не сосредоточен на болтовне. Я встряхиваю свой телефон, будто это волшебным образом осветит его сообщением от нее.
Быть может, мне не следовало говорить это сразу, как подростку, у которого проблема с удержанием члена.
В свою защиту скажу, что обычно у меня есть напарник, Ронан, который останавливает меня, когда я пьян. Он куда-то исчез и всю ночь вел себя, как придурок, что, вероятно, означает, что он злится на меня.
В общем, пошел он к черту.
Завтра у меня будет достаточно времени пожалеть о сегодняшней ночи, так что я вполне могу продолжить шоу.
Я включаю телефон и печатаю.
Ксандер:Ты все еще пробуешь чай из коллекции Кэлвина?
Нет ответа.
Ксандер:Ты все еще прячешь кисти Джанин, чтобы она выбралась из своей студии?
Ничего. Абсолютная тишина.
Не знаю, почему я хочу доказать, что знаю ее лучше, чем кто-либо другой, что ублюдок Ронан или этот другой мудак Нокс, брат Эльзы, никогда бы не узнал ее так, как я.
Все не так должно быть, но я продолжаю свой путь саморазрушения.
Ксандер:Ты все еще боишься фильмов ужасов, но все равно смотришь их?
Ксандер:Ты все еще загадываешь желания звездам?
Ксандер:Ты все еще хочешь спать рядом со мной по ночам?
Я удаляю последнее сообщение, прежде чем отправить, а затем качаю головой.
К черту все это. Я спускаюсь по спирали в эту кроличью нору. Шатаясь, я, поднимаюсь на ноги, а Саммер протестует, падая на задницу.
Ха. Я даже забыл о ней. Извини, наверное.
Я сбиваю одного человека или троих, когда иду на нетвердых ногах, все еще сжимая бутылку водки в руке.
Кажется, проходит час, прежде чем я наконец нахожу того, кого ищу. Коул сидит за покерным столом, наблюдая за игрой между членами команды Элиты. Его лицо спокойное, почти заинтересованное, но я знаю, что он чертовски зол из-за определенного человека.
Он и я одинаковы во многом. Но я намного хуже, потому что мысленно я в полной жопе, и мне нужен кто-то, кто помешал бы моим мыслям двигаться в этом направлении.
— Эй, ублюдки. — я поднимаю бутылку, демонстрируя свое пьяное состояние.
Через секунду Коул уже у моего лица, хватает меня за затылок. Он улыбается остальным, но, когда его зеленые глаза падают на мои, они становятся смертельно опасными.
Странно, что у него такой же цвет глаз, как у нее, но в его совсем нет красоты. Ее глаза могут стать причиной моего свободного падения в ад.
— У тебя чертовски уродливый цвет глаз, — говорю я.
— Как думаешь, что ты делаешь, Найт? — спрашивает он резким тоном. — У нас завтра игра, а ты в дрова.
— Ронан знал, и не остановил меня. Если я буду отстранен, то пусть он тоже, капитан. — я смеюсь, хотя хотел только улыбнуться.
Вот что происходит, когда ты пьян — ты как бы теряешь контроль над своими действиями.
— Господи. — он бьет меня по лицу, но это совсем не то, на что я надеялся.
Он делает это только для того, чтобы я протрезвел. Этого достаточно, чтобы наполнить мои мысли болью вместо того, чтобы, черт возьми, пытаться вырваться оттуда.
— Иди протрезвей.
— Да, капитан. — я ухмыляюсь.
— Бутылку. — он протягивает руку, и я передаю ему ее. — Что, черт возьми, с тобой не так в последнее время?
— Твои глаза, — невнятно произношу я.
— Мои глаза?
Клянусь, он ухмыляется в одной из двух версий, стоящих передо мной.
— Нет, не твои глаза. Цвет. Гребаный зеленый. — я хлопаю ладонями по его щекам. — Но почему зеленый? Просто почему?
— Вы собираетесь поцеловаться? — скучающий голос Эйдена отвлекает меня от моих духовных вопросов.
Мое зрение замедляется, когда я поворачиваюсь к нему. Он обнимает Эльзу за талию и прижимает к себе, словно готов похитить ее отсюда в любую секунду — что, вероятно, и произойдет. Ее сестра готка со склонностью к сарказму, Тил, стоит рядом, одетая в футболку с надписью: Я не хочу быть здесь.
Тогда проваливай, сестренка.
Ох, подождите. Она не уйдёт, потому что она такая же мазохистка, как и я.
Тил и Эльза краснеют, наблюдая за мной и Коулом.
Эйден достает телефон и направляет его на нас.
— Позвольте мне запечатлеть этот момент.
Вот тогда я понимаю, в каком положении мы с Коулом находимся. Я держу его за щеки, а он смотрит на меня со скучающим выражением, совпадающее с выражением Эйдена.
— В любую секунду. — говорит последний. — Если это может помочь в твоём деле в суде по правам человека, я даю тебе свое благословение.
— Мое тоже. — Коул ухмыляется. — Я возьму одного для команды.
— Идите вы оба к черту. — я отталкиваю Коула. Я должен отбелить цвет его глаз, чтобы это дерьмо больше никогда не повторилось. — Где Грин? — спрашиваю я Эльзу, которая все еще наблюдает за мной и Коулом, будто ожидает, что шоу возобновится.
Серьезно, как бы парням ни нравилось фантазировать о девушках вместе, я почти уверен, что девушки тоже фантазируют о парнях вместе. Они просто не так громко говорят об этом.
Это Шерлок во мне. А теперь он собирается заснуть.
Эйден и Коул обмениваются взглядами, улыбаясь, как два психопата.
— Грин? — повторяет Эльза. — Кто такая Грин?
Блядь. Я сказал это вслух? Я, должно быть, пьян до безумия. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери, пока меня не вывернуло наизнанку.
— Да, Найт. — Эйден притворяется беззаботным. — Кто такая Грин?
— Кажется, я где-то слышал это имя. — Коул постукивает себя по подбородку. — Когда мы были маленькими и..
Я бью его в плечо, обрывая на полуслове. Ублюдку скучно, и он хочет из-за этого разрушать жизни.
Ни за что на свете я не стану следующей жертвой его социопатической скукоты.
— Я знаю, где она, — шепчу я так, чтобы только он мог слышать.
— Она? — повторяет Коул полусерьезным тоном.