Он ухмыляется.
— Ты только что простила меня, не так ли?
— Не будь таким самодовольным.
— Только, если я смогу наполнить тебя. — он касается своим носом моего. — Я же говорил, что меня нетрудно удовлетворить.
— Ты такой настойчивый и раздражающий по этому поводу.
— Раздражающий, да. Почему это новость? Ты всегда называла меня раздражающим, когда мы были детьми. Но, — он поднимает палец, — Ты всегда возвращалась ко мне.
— Да.
— Потому что ты не можешь устоять передо мной.
— Перестань быть таким высокомерным, или я тебя ударю.
— Давай, Грин. Высокомерие это своего рода мой имидж.
— Даже со мной?
— Особенно с тобой. Что, если ты бросишь меня после того, как я сброшу образ?
— Этого не произойдет. Кроме того, ты всегда был высокомерным, гордой задницей.
И, вероятно, именно поэтому он отказывается от помощи Льюиса по поводу зависимости. Он не хочет казаться слабым перед кем-то, кто, по его мнению, разрушил его жизнь много лет назад.
— Гордой задницей, говоришь?
— Самым худшим, — шучу я.
— Ты видела моих друзей? Уверен, что набрал низкий балл по шкале мудаков по сравнению с ними.
— Ро опережает.
— Ронан. Его зовут Ронан. И поверь мне, он не тот, кем кажется. Ему нравится думать, что он Швейцария, когда на самом деле он империалистическая держава.
— Серьезно?
— В конце концов, он Смерть.
— А ты Война.
— Легко начать и трудно закончить. — он ухмыляется. — Запомни это, Грин. На самом деле, сделай так, чтобы это невозможно было закончить.
По какой-то причине мое сердце колотится так громко, что я на секунду перестаю дышать, смиряясь с его словами.
Невозможно было закончить.
Он не хочет, чтобы это заканчивалось.
— Тебе было нелегко начать, Ксан.
— Да. Ты всегда фантазировала обо мне, не забыла?
— И ты обо мне.
— Виновен по всем пунктам обвинения.
— Подожди, что Эйден имел в виду, говоря, что ты выиграл дело в суде по правам человека?
Он поджимает губы, но продолжает молчать.
— Что это?
— Ничего.
— Скажи.
— Нет.
Я тыкаю его в бок.
— Ксандер Эдвард Найт, с каких это пор ты что-то от меня скрываешь?
Его губы шевелятся в хитрой ухмылке.
— Мне нравится, когда ты называешь меня полным именем. У тебя горячий голос.
— Ты не сменишь тему.
— Властительница. Хмм. А теперь я хочу выебать это из тебя.
— Ксан! Перестань уклоняться и скажи.
— Хорошо. Эйден ведет себя как обычный ублюдок.
— По какой причине?
— Он знал, что я девственник, и никогда не позволял мне смириться с этим.
Я разражаюсь смехом.
— Значит, он называл это делом о правах человека?
— Перестань смеяться. — он хмурится, притягивая меня ближе к себе.
— Извини, я не могу. Это так забавно. — я пытаюсь сдержаться, но все равно смеюсь.
— Давай посмотрим, будешь ли ты смеяться, когда я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не сможешь двигаться.
Мои бедра напрягаются от этого обещания, но я произношу.
— Вернулись к высокомерию, а?
— Я все еще тебе нравлюсь.
— Возможно.
Я притворяюсь, что смотрю в другое место.
Он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, заставляя меня посмотреть в эти глаза, которые настолько глубоки, что иногда кажется, что я никогда не найду выхода из них.
— Скажи это, Грин.
В его тоне слышатся определенная резкость, словно он переведет все на другой уровень, если я не подчинюсь. Я вырываюсь из его хватки и бегу по улице к нашим домам, крича позади:
— Поймай меня, и я скажу тебе.
Может, я и не спортсменка, но я всегда неплохо бегала, я имею в виду достаточно прилично, чтобы убежать от него и добраться до дома, прежде чем он поймает меня.
Я задыхаюсь всего через несколько секунд. Слава Богу, расстояние невелико. Мои волосы прилипли к вискам, а одежда к спине.
Но я уже у своей входной двери. Я...
Сильные руки обхватывают меня сзади и отрывают от земли. Я визжу, когда его тепло и аромат мяты окутывают меня.
— Поймал, Грин. — он покусывает меня за ухо. — Ты действительно думала, что сможешь убежать от меня?
— Ай, — я пытаюсь высвободиться.
— Не будь злой неудачницей. Заплати.
— Хорошо. Отпусти меня.
Он делает это, но продолжает обнимать меня, как будто не верит, что я не попытаюсь снова убежать.
Пока я тяжело дышу, его грудь едва поднимается и опускается от усилия.
— Ты робот? — спрашиваю я.
— Нам нужно поработать над твоей выносливостью. — он треплет мои волосы. — Но сначала оплата.
Я хватаю его за футболку, встаю на цыпочки и целую. Просто чмокаю, прежде чем отстранюсь.
— Это закуска, верно? — он проводит указательным пальцем по губам, и я заворожена этим чувственным движением.
Определенно закуска, учитывая, что все, о чем я сейчас могу думать, это целовать его в губы до утра.
— Пойдем ко мне домой, — говорит он. — Отца какое-то время не будет.
Я складываю руки на груди.
— Сначала верни мне мою вещь.
— Твою вещь?
— Мой браслет. — я протягиваю руку. — Верни его.
Я думала, что потеряла его где-то в ту ночь, когда меня доставили в больницу, но он не нашёлся в моих личных вещах. Есть только один вариант, куда он делся.
Ксандер приподнимает бровь.
— А я-то думал, ты забыла.
Никогда. В конце концов, он был со мной в течение семи лет.
Он лезет в карман джинсов и достает браслет. Он чистый, не пропитан кровью, как в последний раз, когда я видела его.
Я так рада, что он чист. Кровь это не то, что я хочу видеть в течение некоторого времени.
Ксандер берет мое покрытое шрамами запястье в свои. Хотя мне сняли швы, они все еще уродливы с длинными отметинами. Он подносит его к лицу и прикасается губами. Мое сердце трепещет, и требуется усилие, чтобы дышать.
Я в ужасе каждый раз, когда он делает что-то подобное.
Затем он застегивает браслет на моем запястье.
— Никогда не снимай его.
Я киваю.
Он лезет в другой карман и достает пачку М&М, роется в ней и подносит зеленую к губам.
— Открой.
— Я могу сама. — я пытаюсь выхватить, но он поднимает высоко над моей головой. — Ой. Ты несправедлив.
— Мы можем стоять здесь всю ночь, или ты можешь открыть рот.
Я фыркаю, но позволяю своим губам раскрыться. В тот момент, когда он кладет M&M, я облизываю его пальцы, отчего его глаза темнеют. Глаза Ксандера сверкают каждый раз, когда я провожу языком по его коже.
— Ты убиваешь меня, Грин.
— Мммм. — я выхватываю у него пачку, достаю синий М&М и кладу ему в рот. — У меня тоже есть один.
Пока я касаюсь губами его пальцев, Ксандер заглатывает мои в свой горячий рот, облизывая их языком. Вспышка желания охватывает меня, и требуется силы, чтобы говорить полунормальным тоном.
— Ты никогда не говорил мне о своем любимом вкусе.
Он бормочет сквозь мои пальцы:
— Ты.
Боже..
Если он продолжит говорить подобные вещи, я наброшусь на него.
— Сейчас. — он показывает мне свои ямочки на щеках. — Насчет повторения.
Я собираюсь поцеловать его, когда чье-то присутствие вторгается в наше периферийное зрение. Я отшатываюсь, но не вырываюсь из объятий Ксандера.
У меня разинут рот.
Светлые волосы, элегантная осанка. Это почти как увидеть привидение.
Все тело Ксандера напрягается, когда она улыбается.
— Привет, Ксан.
Глава 34
Ксандер
— Мама?
В моем голосе звучит недоверие, даже для собственных ушей. Женщина, которую я думал, что никогда не увижу в этой жизни, стоит передо мной.
Ее прямые светлые волосы ниспадают до плеч, как в моей памяти. На ней одно из элегантных платьев, подходящих для высшего класса, а поверх одежды брошь.
Если бы я не знал, что мы расстались более двенадцати лет назад, я бы подумал, что мы видели друг друга вчера.
На ее лице та знакомая постоянная легкая улыбка, а вокруг голубых миндалевидных глаз нет морщин.
— Как вы, дети? — она переводит взгляд с меня на Ким, будто это обычное дело, будто она вышла прогуляться и только что вернулась. — Ты так сильно выросла, Ким, — улыбается она. — К счастью, ты не похожа на свою змею мать.
Какого хрена?
Во-первых, моя мать здесь.
Во-вторых, я упоминал, что моя мать здесь?
— Могу я поговорить с Ксандером? — она спрашивает Ким, чьи глаза остаются широко раскрытыми, словно она наблюдает за появлением призрака и, вероятно, думает о вариантах охотников за привидениями.
Как и я.
— Э-э... — она качает головой, затем сжимает мою руку. — Я буду.. дома, если понадоблюсь тебе.
У меня даже нет подходящего состояния духа, чтобы кивнуть или что-то сделать. Я все еще смотрю на свою мать и пытаюсь понять, хватит ли у меня алкоголя, чтобы закончить еще одним «сном».
Мягкие губы прижимаются к моей щеке, и этого достаточно, чтобы вывести меня из транса. Я бросаю взгляд на Ким, и она улыбается самой теплой, самой внимательной улыбкой, какой мог бы улыбнуться любой человек.
Ее улыбка говорит слова, которые ей не нужно произносить вслух.
Я здесь ради тебя. Я всегда буду рядом с тобой.
Я улыбаюсь в ответ, показывая ей ямочки, которые она так любит.
— Иди, Грин.
Она кивает, бросает последний взгляд на мою маму, затем медленно направляется к своему дому.
Остаются только двое: я и женщина, которая привела меня в этот мир.
Женщина, которая ушла, потому что отца было слишком.
— Может, нам стоит зайти внутрь? — она показывает на наш дом — мой и папин, не ее.
Потому что она покинула его, даже не оглянувшись.
Я ничего не говорю, когда вхожу, зная, что она последует за мной. Стук ее каблуков эхом отдается в пустом холле.
Ахмед встречает нас у входа и останавливается при виде матери.
— Привет, Ахмед. Как ты? — она улыбается ему с теплотой, которую раньше дарила мне.