– Ну?
– Что мне сделать? – он дышал тяжело, но говорил твёрдо. – Что я должен сделать в следующий раз, скажи. Мне их убить? Если они или кто-нибудь ещё посмеет предложить тебе что-нибудь подобное – мне их убить?
– Убить? Да что у тебя за каша в голове?!
Кира осеклась, когда в голову пришла дикая, но яркая идея.
Охранник?
Она оглядела его сверху донизу. Никогда бы не подумала, но это, по крайней мере, оправдывает его поведение.
– Послушай, скажи правду. Ты что, телохранитель? Телохранитель Саблезуба, да? Из каких-нибудь безумных кланов на крови? Ну, у которых кукушка напрочь отсутствует, только какие-то древние понятия чести. Тебя продали его семье в младенчестве и растили так, что вся твоя жизнь принадлежит лишь ему?
Ведь всё сходится… Эта слепая преданность Саблезубу, постоянное нахождение возле хозяина, этот лакейский взгляд и привычки, будто своей собственной жизни у него вовсе нет. Все знают, что эти фанатики отдают свои жизни хозяевам и отказываются испытывать малейшие эмоции. И слово «убью», сказанное так легко, мимоходом, и так серьёзно – даже мурашки по коже.
– Телохранитель? Это же выдумка, их не бывает.
– Точно не бывает? Стой! Не заговаривай мне зубы! Да или нет?
– Нет, – он дёрнул головой. – Я не телохранитель. Я не имею отношения к кланам и древним понятиям чести. Меня никому не продавали ни в младенчестве, ни в сознательном возрасте. И я никогда не убивал человека.
– Почему ты тогда заговорил про убийство?
– Потому что мне хотелось это сделать.
Кире пришлось резко отвернуться. В его голосе прозвучало что-то жуткое, от этой странной подспудной угрозы стало тепло, но это неправильная, неверная реакция!
Говорить можно что угодно. Толку-то? Значение имеют только действия, только поступки. А поступки мы видели.
Она сглотнула и сказала:
– Да ладно пыжиться! Ты работаешь на человека, который ведёт себя таким же образом ежесекундно, я уверена. Раньше не хотелось?
– Это просто работа.
– Нет, не просто. Саблезуб делает тебя похожим на себя самого. Ты постепенно становишься таким же. Разве не понятно?
– Это не так.
– Тогда просто скажи, какого чёрта ты на него работаешь? – с досадой воскликнула Кира. – На этого мерзотника? Тебе так нужны деньги?
Оставалась надежда: вдруг кто-то смертельно болен? И Никита вынужден вкалывать и идти на всё, только бы спасти жизнь родному человеку. В таком случае он даже достоин уважения!
– Нет. Дело не в деньгах.
– А в чём?
Никита помедлил пару секунд, а потом просто пожал плечами – вот и весь ответ. По сути, никто никому и не обязан отчитываться, но на миг Кира подумала, что он ответит. Нет, ничего подобного!
– Понятно, – разочарованно протянула она. – Твоя позиция – сиди тихо и не отсвечивай? Да? Но знаешь, что? Мне плевать! Не подходи больше ко мне.
– Кира…
– Что непонятного? Пошёл вон! – она угрожающе оскалилась и подняла копьё. – Ты меня разочаровал. Я не хочу тебя больше видеть. Отвали!
Последнее она прокричала с такой силой, что в горле запершило. Хотелось срочно хлебнуть водички, раз уж нет ничего крепче. Но Кира стояла и ждала.
Смотрела, как он замер, опустил голову. Глаза на миг переместились на руку, по которой текла кровь, но она снова оскалилась и отвела взгляд. Ей плевать. Его голова полна какой-то бредятины, и она не собирается с этим разбираться.
Через несколько секунд Никита медленно поднял руку и спрятал нож. Поднял голову, но на Киру не посмотрел.
– Я нашёл другое место рыбалки, ближе к лагерю. Это место твоё. Мне больше нет нужды здесь появляться. Но если что…
– Вали! – перебила Кира.
И он ушёл. А она опустила копьё, сглотнула комок в горле и заплакала. Злясь и на него, и на себя.
И всё же Кира была уверена, что поступила правильно. И если попадёт в такую же ситуацию ещё раз – поступит так же.
Сидеть и горевать она не стала. Отправилась рыбачить на прежнее место. Если Никита из-за угрызений совести вдруг решил уступить ей поляну – его проблемы, Кира не станет попусту тупить и воспользуется случаем. Ну и что, что он первым нашёл это место? Лужи общие, он их в аренду не брал! Особенно, если сам отказался.
Ещё карман жгла зажигался. Кира не вспомнила про неё во время ссоры, а то бы точно вернула. И теперь получалось какое-то раздвоение личности. С одной стороны, она злилась, что не вернула зажигалку, а он будет думать, будто Кира из тех, кто много выделывается, а зажигалку вот не постеснялась зажать. Но не догонять же его только для того, чтобы швырнуть подарок обратно? Да и, с другой стороны, она была рада, что у неё осталась возможность зажигать огонь. Без него было бы совсем печально.
И это самое паршивое… Ей было грустно. Раньше рыбалка приносила удовольствие – весь этот процесс, который включал дорогу, встречу, разговоры и совместную охоту. И время, когда они жгли костёр на берегу, ели и болтали.
Сейчас осталось просто дело, работа, которую нужно выполнять. В ней больше не было ни крошки радости.
Паршиво, что ни говори.
Кира еле дождалась, чтобы рыбы набралось достаточно. Обратила внимание, что под ногами её плавает уже гораздо меньше, и подплывает она не так часто. Всю выбрали. Видимо, вскоре так или иначе придётся искать новое место.
В рюкзаке была едва половина обычного улова, когда она собралась и отправилась в лагерь. Перед тем как нырнуть на тропу среди камышей, не выдержала и оглянулась.
Пусто. На берегу ни души. Ни Никиты, ни двух дебилов, которые так легко разрушили всё хорошее, что случилось на этой планете. Да чтоб их икота до смерти замучила! Герои-любовники мамкины.
Боже, до чего же это всё нелепо!
Кира стиснула зубы и пошла в лагерь. Всё, хватит страданий. Отныне она не станет вспоминать о Никите без крайней необходимости.
Проехали.
Обратная дорога словно растянулась, лямки рюкзака стали натирать плечи. Кира решила, что больше одна на рыбалку не пойдёт. Пусть кто-нибудь из девчонок составит ей компанию – хватит уже на всех батрачить!
В лагере Кира бросила рюкзак у очага и ушла мыться к ручью. Вслед за ней отправилась Зои.
Кира разделась до белья и стала полоскать одежду в реке.
– Что случилось? – Спросила Зои. – Ты сама не своя.
– Проехали.
– Нет, правда. Что с тобой?
Не отстанет. Нужно что-то сказать, чтобы оставили в покое.
– Я устала ходить на рыбалку сама. Мне страшно после той полуночи, что я снова попаду в темноту, и мне придётся сидеть в лужах одной. Поэтому сделай так, чтобы со мной пошёл кто-то ещё. Двое. Раз никто не хочет добровольно, пусть жребий бросают. Я одна больше не пойду!
– Ладно, я поняла, – Зои скосила глаза в сторону лагеря. – Всё, в следующий раз пойдёшь не одна. Могла бы и раньше сказать. Я вообще думала, что тебе хочется ходить одной.
– С чего мне хочется ходить одной?
– Ну, там же твой рыбак. Любовь, все дела…
– Какая любовь? Что ты мелешь?
– Та самая. Пока ещё безопасно, а как марка закончится, там уже стрёмно будет – вдруг залетишь.
– Да ты о чём? – взмолилась Кира.
– Да о сексе, конечно. Глупо даже с какой-то стороны, что пока противозачаточные работают, пацаны неизвестно где шатаются. А потом встретимся, а уже – увы и ах! Ничего нельзя.
– Хватит этого бреда! – Кира сжала зубы и принялась что есть силы хлестать мокрой одеждой о камни.
Зои вздохнула.
– Успокойся. Мы договорились, будет тебе компания.
Она ушла, а Кира постирала одежду и совсем выбилась из сил. Было противно. Она ведь тоже думала об этом… о том, что марка вскоре закончится, и, возможно, ей стоит успеть познакомиться с Никитой поближе. Думала ведь?
Да пошло оно всё!
Кира села у ручья и вылила себе на голову несколько горстей воды. Бесит!
Передёрнулась от холода. Но полегчало. Что же, компания ей не помешает. Отвлечёт от ненужных страданий на сто процентов.
Утром после ночи, которая прошла обычно и которую Кира провела, забившись в угол, в стог сена и слушая беззаботную болтовню остальных, она отправилась на рыбалку в компании Вафли и Ксении. Первая вызвалась самостоятельно – мол, сама давно собиралась, а вторую отправила Зои.
За этой самой «отправкой» наблюдал весь лагерь. Большинству это заменило скандальное ток-шоу. Зои подошла и велела Ксении собираться рыбачить. Там делать ничего-то и не нужно, только метать копьё в рыбу, которая плавает под ногами.
– Я не смогу ударить в живое существо и убить его! – кричала Ксения, воздевая руки к небу, словно призывая его в безмолвные свидетели.
– Тогда можешь забыть про рыбу и жрать только пышки и корни. Как тебе такой расклад? – невозмутимо отвечала Зои.
– Но почему я? Выбери кого-нибудь другого! – руки опустились, но поза всё такая же, полная отчаяния.
– Я решила, что ты.
– Да кто тебе дал право решать?
– Может, грубая сила? – Зои вдруг сделала такое движение, словно ногой подсекла невидимого противника, в потом ударила его локтём то ли в шею, то ли в грудь.
Все, кто наблюдал за спором, замерли. Они не ожидали такого от Зои. Ладно, парни – для них драка обычное дело, но девушка, пусть даже победительница боёв… Разве так можно?
– Да расслабьтесь, шучу я, – мрачно сказала Зои. – Ксешка, ты пойдёшь, потому что у тебя реакция самая быстрая. А что не сможешь ударить – хоть попробуй. Представь, что это твой ужин.
Та, в конце концов, согласилась, хотя выбора у неё особого и не было. С Зои могло статься запретить кормить Ксению рыбой. И что ей сделаешь?
Раньше Кира обязательно бы задумалась над ситуацией и попыталась понять, как правильно. Нужно ли так давить на человека – ведь возможно, Ксения действительно не может рыбачить? Но может делать что – то другое? Или надо давить, принуждать, потому что иначе никто ничего делать не станет. Зачем, если можно поныть и отлынивать вечно?
Но сейчас она даже думать не стала. Ей было всё равно.