Внезапное, глухое молчание. Тишина.
Кира сидела, и ей казалось, что всё вокруг кружится, даже его лицо.
– Теперь ты всё знаешь. Всю правду.
Глава 11. Личинка
Её было даже слишком много, этой правды. Особенно после порции, которую Кира уже получила не так давно. Она словно повторно сиганула в воду с вышки, и у неё отбило слух.
И всё же это произошло. То, чего она боялась и ожидала. Он легко оправдался, легко и непринуждённо переманил на свою сторону. Даже не запыхался. И она снова всецело доверяет Никите.
Как иначе после такого рассказа?
Кира даже ни секунды не потратила на сомнения. Сразу поняла – правда. Просто каждое его слово целиком и полностью соответствовало её собственному восприятию Саблезуба, его характера и вещей, на которые тот способен. И каждое слово Никиты словно заполняло пробел необъяснимого, которое его окружало. Расставило всё по местам.
Однако правда оказалась слишком правдивой, без прикрас. И мозг сам собой от этого всего отгородился.
Впрочем, шанса разобраться, насколько восстановился уровень её доверия, у Киры не было. Они отправились дальше, и Никита не пытался больше с ней сблизиться. Будто больше не был заинтересован в чём-то большем. Может, и не был.
Он держался так, чтобы случайно не задеть, ни прикоснуться и не подать руки. Если он передавал предмет, то оставлял его на земле и отходил. Если воду – то в вытянутой руке. Словно его дыхание ядовитое. Шёл с отрывом впереди, даже когда дорога была широкой.
И Киру это устраивало.
Они продвигались всё дальше. После признания Никиты Кира перестала его дичиться, перестала дёргаться, но в душе, словно заноза, сидел его секрет. Когда Кире хватало сил об этом думать, то она думала, что эта история звучит, словно мечта фрика, пересмотревшего аниме. До ужаса нелепо. И полное доверие тут же сменялось сомнениями. Он не мог врать. Она всем своим нутром чувствовала, что не врёт. Но как такое могло быть правдой? Такое?!
Впрочем, Никита так и сказал: в том и проблема, что никто ему не поверит. Как? Как такому можно поверить?
Кира чуть не свихнулась. Иногда перебирала в памяти его рассказ. Сверяла факты – то, что видела и в чём участвовала сама.
Вспоминала Саблезуба и его поведение. Никита всегда был рядом – сколько она помнила, всегда. Он молчал и не отсвечивал, однако мельтешил за спиной «хозяина», словно суфлёр за сценой. Но Саблезуб никогда не обращался к нему прилюдно. Когда он рассказывал о планах захвата катера. Когда командовал там, на мостике… Когда уже на планете перечислял, что они выяснили…
Нет, не настолько у Киры была прекрасная память, чтобы вспомнить каждую деталь тех сцен. Кто как посмотрел, кто у кого просил взглядом одобрения, чей голос когда дрогнул?
Она просто не помнила.
Дни шли. Несколько ночей они провели на скалах – благо, тех вокруг было в достатке.
Пейзаж тем временем менялся. Стало очень мало деревьев-пышек. Из-за этого стало сложней искать воду, хотя самих источников было всё так же много. Пару раз они находили даже мини-озёра, жаль, что оба раза берега у них были такими, что добраться до воды не было возможности. Только и оставалось, что посмотреть издалека, вздохнуть с сожалением и плескаться в ручье.
На время купания и стирки они разделялись. Кира, конечно, сразу подозревала, что Никита станет за ней подсматривать. Разве могло быть иначе?
Но она ни разу его не поймала. Если он и подсматривал, то как-то совершенно незаметно. Но Кира продолжала стирать вещи по частям, чтобы не оставаться совсем голой, и продолжала поминутно оглядываться, то и дело пытаясь выхватить из зарослей его лицо.
Нет, не удалось.
Конечно, в глубине души она прекрасно знала, что он не подсматривает. Просто думать о нём ТАК было куда проще, чем думать о нём, как о порядочном человеке.
А вот сама она однажды застала Никиту в одном белье. И не потому, что он специально это подстроил. Нет, просто как-то быстро высохла одежда, попались удобные плоские, разогретые солнцем камни. И поэтому Кира вернулась с купания быстрей, чем обычно.
Никита сидел у ручья, подставив лицо небу. Его одежда была аккуратно разложена вокруг. Вид полуголого мужского тела неожиданно доставил визуальное удовольствие, заворожил. Кира снова отметила, что Никита окреп. Странно, да? Тогда, в первый день на катере, он был тощим, кости отовсюду так и выпирали. А сейчас набрал вес и мышцы нарастил. Вот она – рыбная диета, какой, оказывается, сногсшибательный эффект она может произвести.
Никита повернулся на звук. Спокойный и молчаливый, как всё время после того непростого разговора. Они едва перекидывались парой слов и снова шли, и если обращались друг к другу, то строго по делу. Иногда Кира думала, что так проще, а иногда – что хотела бы наладить отношения. Но как? Она не знала, как подступиться. Боялась заговорить первой, ведь для этого придётся вернуться к разговору о Саблезубе. А это словно добровольно прыгать в гниющее болото.
Но все эти неурядицы меркли на фоне нависающей над ними угрозы. База. Им нужна была база.
Кира тогда отвернулась и убралась подальше, чтобы дать ему время одеться.
И они снова шли, и ещё, и ещё.
Никита объяснил однажды, что ориентируется по солнцу, которое всегда на севере, и только когда садится, закатывается на юг. Это Киру успокоило: теперь она понимала, что они не просто блуждают наугад, а действительно идут в нужную сторону.
Также Кира считала ночи. Мрачные, изнуряющие ночи, которые ей пришлось провести на твёрдых камнях. Семь, включая первую. Остальные ночи, к счастью, были не такими холодными. И даже оставалось немного времени перед закатом, чтобы собрать травы и веток, сделать хоть какую-то подстилку. Правда, помогало мало. Иногда, особенно в моменты, когда она просыпалась на рассвете, Кире казалось, она в жизни ничего другого не ела, кроме пресной рыбы, пышек и корней. Что она не знает вкусов – ни солёного, ни острого, ни сладкого. Что она никогда не сидела целый день на месте, а всегда куда-то шла. И что она всегда спала на твёрдом, а упругий матрас просто придумала.
Хорошо, хоть Никита был настоящим. Живым, тёплым, только немного чужим. Или много.
Зато рядом.
И вот однажды среди редких деревьев всё чаще стали попадаться невысокие камни, похожие на клыки. Такие же, только огромные, обозначали место дислокации базы.
– Мы приближаемся, – отметил Никита.
– Похоже на то, – с благоговением ответила Кира. До чёртиков приятно было видеть, что они потратили столько сил и времени не напрасно! Что кровавые мозоли на ногах натоптаны не зря.
Очередным утром они проснулись в полумраке. Светало как-то медленно, лениво, но всё равно нужно было вставать и идти. Какое-то проклятье!
Но они встали и пошли. Как делали день за днём.
И вот впереди показалась скала. Высотой метров двадцать, она торчала из тёмной земли как больной зуб, а вокруг был многометровый навал из камней. Пришлось обходить.
К счастью, им нечасто попадались места, которые приходилось обходить. Пару раз обрывы, три раза трещины в земле, которые бурно заросли мхом. Никита любые такие места, в которых был не уверен, обходил стороной. После трещин Кира была вынуждена признать, что в их случае эта тактика – единственно верная.
И вот они пошли в обход. И даже с радостью пошли, потому что скала являлась доказательством – они на верном пути. Деревья в этой местности полностью пропали, теперь они были вынуждены бродить по скальным завалам. Можно сказать, попали в какой-то каменный лес. Местами камни, похожие на плиты, стояли на торцах, как будто вытянулись в полный рост, и закрывали обзор. Наверное, поэтому они не сразу поняли, куда вышли.
Перед ними расстилался карьер. Ну, или что-то очень похожее. Огромная яма в земле, правильной формы, с довольно крутыми стенами. Но не было видно дорог, балок, хоть каких-то следов человеческой деятельности. Может, и не карьер – мало ли что могла сотворить местная природа. Да и разработки в таких масштабах тут вряд ли проводились.
– Не подходи к краю, тут могут быть оползни, – Никита поднял руку, перегораживая путь, и сам медленно попятился обратно.
– А там что? – Кира показала влево. Там, где заканчивался карьер, к нему словно приклеились несколько небольших провалов в земле, каждый метров десять в диаметре.
– Понятия не имею.
И всё бы ничего, но в одном из провалов, самом ближнем, в отвесной стене виднелась огромная дыра.
Кира сглотнула.
– Давай посмотрим.
Никита некоторое время с сомнением хмурился, но потом кивнул.
– Ладно. Только близко не подходи.
– Не буду.
И правда, Кира совсем, что ли, без головы, чтобы подходить к краю бездны? Если она навернётся отсюда, спасения не будет. Тогда ей повезёт, если сразу насмерть расшибётся, а вот если нет… Это будет не самая приятная смерть.
Они осторожно двинулись к провалу в земле. До сих пор не рассвело, видимость была не ахти. Метрах в двух от края Кира остановилась, вытягивая голову, и попыталась рассмотреть нору. Никита замер рядом.
– Кажется, похожую нору видели девчонки в том лесу, куда ушли курсанты, – отчего-то шёпотом заговорила Кира. – Мы думали, из неё вылезают личинки. Из-под земли. Но они пропали – не знаю, куда.
– Может быть.
Никита, в отличие от неё, заговорил нормальным тоном. Громко.
И, словно в ответ, раздался дикий рёв.
Или визг. Звук, похожий на те, что издают кит или слон. Что-то огромное. Там, внизу.
Кира вначале онемела, а после плюхнулась на живот и полезла вперёд, к краю. Никита поступил так же, только держался метрах в двух правей.
Схватившись руками за камни на краю обрыва, Кира осторожно подтянулась и заглянула вниз.
Там, на неровном дне, усыпанном камнями, лежала огромная личинка. Бело-розовая. Из сегментов. Точно такая же, какую они представляли, рассматривая с Зои и Снежной Девой по тепловизору. С одной стороны она заканчивалась коротким тонким хвостом, с другой на голове было несколько ярко-жёлтых глаз, которые открывались и закрывались с разной периодичностью – каждый жил словно сам по себе.