— Ну что ж. Осадных машин у нас с собой нет, но есть кое-что получше. Алхимическая бомба.
Бахыр хмыкнул в усы.
— Это, как то, чем ты в шатре у негуса людей пугал?
— Не совсем, — возразил я.
Сейчас я вам всем продемонстрирую.
Петарда, фитиль, горшок. Остолбеневшие негры, тупо глядящие на раскиданые осколки горшка. У одного из них по лицу бежит струйка крови из разсечённого лба (а я предупреждал, говорил отойти на пару шагов). Таков триумф современной мысли над африканским мракобесием. Техническая мысль, кстати, работала в основном над фитилём. Ох, как с ним намаялись... Слава Богу, один из моих бляхоносцев придумал использовать кишки мелких животных в качестве оболочки дла фитиля. Нет, конечно, есть простейшая конопляная верёвка напитанная селитрой... но «кишечный» вариант показал себя куда более надёжным.
Первым от оцепенения очнулся царский полководец.
— И что, принц, мы просто положим твою ахреническую бонбу к стене и её так же разнесёт?
— Если бы... Придётся копать. — Я вздохнул.
На самом деле, поначалу я надеялся сделать именно так, но несколько экспериментов в Хайке напомнили мне о законах физики.
— Зачем?
— Третий закон Соломона. — Ах да, здесь же кроме кузнеца на моих лекциях никто не сидел. — В общем, если мы положим алхимическую бомбу на стену, то сила взрыва бесполезно рассеется в воздух. А если правильно подкопать и заложить под стеной, то сама земля направит всю силу вверх, на стену. — Спорить со мной никто не стал. — Задачи на сегодня следующие. Мастер Зенабу, бери моих сапёров, и к вечеру мне нужно знать, с какой скоростью на этой земле можно копать проход в земле. Копать будем по ночам. Бахыр, Берхан. Нам нужно обсудить, насколько близко от стены можно начинать подкоп, а так же оговорить, как мы будем скрывать работу от осаждённых.
— О Мамбаду, дух земли, прости меня, не пожирай меня, но исторгни из своих недр!
— Тише, глупец, иначе тебя услышит не только великий Мамбаду, но и десятник!
— Но брат мой, если я не буду молить Мамбаду, то он не отпустит меня!
— А если тебя услышит десятник, то нас выгонят из войска и мы снова будем жрать коровьи лепёшки. Меньше надо было нажирать задницу, или меньше лениться и копать шире лаз. Так, вбери брюхо, я тебя снова потяну.
Я чувствовал себя героем анекдота, где закодированный кореец гипнотизирует овчарку, говоря: «Ты не собака, ты свинья».[1] Ладно бы дикие негры, но я знаю этих двух сапёров. Они — натуральные амхара, а их сестричка не так давно радовала меня «любовью по-негусовски». С чуством глубокого офигения, я по плечи вылез из лаза. По ушам сразу ударил гул барабанов. Вот тебе, Чёрный властелин, и ночная инспекция.
— Десятник, твои бойцы застряли, пошли им в помощь кого-нибудь.
Вопросы язычества обсуждать с младшим командным составом я не стал. Но когда следующим утром я встретил моего духовного наставника, тема всплыла.
— Йесус-Моа, скажи мне, как получается, что люди, живущие в половине дня пути от монастыря, могут поклонятся духам земли и прочему бреду?
— Ну и вопросы у тебя, Ягба... Кто-то из новобранцев?
— Да, двое парней из Ардибской деревни просили какого-то Мамбаду о милости.
Акабэ сэат усмехнулся.
— Ну что тебе сказать... В своё время я много размышлял об истории веры в нашей стране, так что, считай, тебе повезло, и я, наверное, смогу ответить. Мы, амхара и тиграи, — наследники Аксума, а до этого — царства Саба. Свет истинной веры пришёл к нам даже раньше чем в Римскую империю. Но дело в том, что о Боге на нашей земле знали и до пришествия Христа. Ты помнишь «Славу царей», где описывается путешествие негуса Менелика к царю Соломону.
— Естественно.
— Так вот, Македа и Менелик принесли в Эфиопию веру народа Израилева, а потом ещё наш народ был благословлён Ковчегом Завета... Часть старых верований сплелась тогда с новым учением. Потом в наши земли пришло Откровение Христово. Мы приняли его, но опять же, мы не отринули старую веру, но до сих пор следуем многим обрядам, что были у нас до Крещения. Мой давний друг, что рассказал мне символ веры на языке русичей, много рассказывал о северных землях. Наши братья-христиане на севере, например, не практикуют усекновений крайней плоти, и перестали следовать некоторым другим наказам Ветхого Завета.
Как же, знаю. До сих пор свининки хочется!
Йесус-Моа перевёл дух и продолжил:
— А ещё, он рассказал мне о том, как Христианские святые получают иногда атрибуты языческих богов. Святой Илья, например, у них сильно похож на их местного бога-громовержца. Как там его...
— Перуна.
— Его самого... Эх, Ягба, никак не привыкну к твоей новой памяти. Но вернёмся к язычеству. У них на Руси народ верит в Христа и не забывает молиться языческим божествам. То, что ты видел, на первый взгляд похоже. Но... не совсем. Видишь ли, наша церковь не отрицает существования духов и не клеймит их всех бесами злыми. — Абун посерьёзнел. — Впрочем, молиться и поклоняться духам сим — грех. Я займусь этим по возвращению в Хайк, а ты, Ягба, не забудь отправить этих двоих на исповедь. Впрочем, и настоящего язычества в наших землях хватает. Многие чёрные племена ещё не приняли христианскую веру. Даже среди амхара, порой, попадаются идолопоклонники. Но редко, слава Богу, редко.
— Понятно, абун. Кстати, вот и ещё одна причина для того, чтобы использовать церкви и монастыри как школы и центры просвещения. Наш народ должен правильно понимать веру и церковные положения. А преподавание грамоты, арифметики и естествознания священниками только укрепит авторитет церкви.
— Ах ты хитрец. Любой разговор сводишь к своим нововведениям.— Йесус-Моа рассмеялся. — Уговорил, поддержу я тебя, когда ты будешь Текле убеждать. Но смотри, этот разговор не следует начинать до конца кампании. Ычеге волнуется с тех пор как увидел стены Таджуры. Ученик мой в вере крепок, но злату счёт ведёт суровый.
— Понятно, никаких новых предприятий до возвращения начального капитала и получения прибыли.
— Опять твоя экономика. Раз уж ты упоминул про неё, расскажи мне ещё раз про эти самые «банки».
Две недели мои эфиопы изображали из себя ансамбль народной песни и пляски. По ночам гудели там-тамы, играли лютни, а конные отряды практиковались в стрельбе пращами по стенам. Сей цирковой бред сивой кобылы мог по праву считаться планом действий по многоцелевой маскировке. Во-первых, под прикрытием шумовой завесы негросапёры медленно, но верно рыли подкоп. Изготовление металлического инструмента на мануфактуре себя полностью оправдало. Во-вторых, велась моральная атака на арабов. Немного портился сон, а главное — исподволь подрывалась боевая готовность. Мало кто будет ждать решительных действий от клоунов, непрестанно поющих под стенами. В-третьих, закладывалась психологическая мина. Когда сработают заряды под стенами, сразу включится ассоциация с колдовством. А многодневные изгаляния под стенами запомнятся как колдовские ритуалы.
Самым сложным было протолкнуть план на военном совете. Первым порывом многих командирских душ было пожурить малолетнего принца и посоветовать ему заняться чем-то полезным, вроде игры в солдатиков (естественно в максимально корректной форме), но, к счастью, когда некоторые горячие головы стали клеймить мой коварный план и предлагать немедленный штурм Таджуры, слово взял рас Бахыр. Сей умудрённый полководец не только донёс до «молодого» поколения военачальников всю глупость неподготовленной атаки на крепость, но и раскрыл доселе неизвестные мне глубины амхарского языка. Особенно меня впечатлили обвинения в религиозном поклонении продуктам пищеварения... Впрочем, полной победы моего плана не получилось, так как большинство расов не осознали необходимость выделения войск для участия в клоунаде, а негус нагаст не счёл необходимым применить власть. Таким образом, первую пару дней, пока я не нашёл общий язык с ычеге, за всё войско отдувался мой полк. У Текле, оказывается, есть чувство юмора, и он проникся идеей перспективного глума над арабами. Чёрные православные колдуны — это сила!
По сравнению с тем, сколько нервов я потратил на убеждение воевод (со времён Великого Аксума наши деды воевали именно так!), практические сложности были на удивление малы. Ну вывели на свет языческий культ духов природы, ну и что? Но наконец сегодня — последний день клоунады. Прошлой ночью сапёрные работы подошли к концу. Мины заложены, фитили выведены и неоднократно продублированы. Причём заложили не абы как, а по идеям направленного взрыва. По идеям — потому что я не подрывник и ничего детально не рассчитывал. Но всё лучше, чем тупо закладывать бочонок или ящик. Завтра — штурм. И не только...
— Берхан, Сэйфэ. Работаем по плану «Иерихонский Осёл». Берём всех ветеранов и лучших из новобранцев. Смотри, чтобы все отоспались, так как начинаем в полночь.
— Принц, а может, не стоит? Вдруг негус разгневается?
— Стоит, Сэйфэ, стоит. Отец что сказал? Делай что хочешь, только под ногами не мешайся. Главное, чтобы со стенами проблем не было. — Я гнусно ухмыльнулся.
— Но ведь ты не говорил негусу, что именно хочешь сделать!
— Вот именно! В этом весь сок. Мы же не хотим стоять в очереди, как бедные родственники. — Мои офицеры улыбнулись сравнению. — Кстати, отцы-командиры, если когда-нибудь поймаю вас на попытке также развести меня — сгною. Среди своих — никаких хитрозадостей.
— Принц, но разве негус не свой?
— Свой, конечно. Но есть свои и свои. Мы все — эфиопы. У нас одна цель — величие и процветание нашего народа. Но вот мы, из Хайка, — это новый путь нашей страны. Мы — ядро, вокруг которого должна переродиться остальная страна. А в окружении негуса слишком много тех, кому старые обычаи и личное благополучие куда дороже будущего Эфиопии. Так что они тоже свои но... не совсем. Кто-то, и я надеюсь, что их будет большинство, примет наш путь.
— А остальные?
— На заслуженный отдых. Или на свалку истории. Кто что заслужил. Но уже после моего воцарения. А это, надеюсь, будет нескоро. Дай Бог долгих лет негусу нагасту.