– Да… А ты?
– Я нет, но акабэ сэат играл. В монастыре до сих пор стоят его игровой столик и фигуры…
– Благослови тебя Господь! Где?
Удивлённый настоятель объяснил мне, где найти столик, и я тут же потащил с собой индианку. По дороге я объяснил ей отличия шахматных правил от шатранжа. Хорошо, что их было не так уж и много.
Мы подошли к келье, в которой стояла шахматная (ну, шатранжеская, всё равно они совсем не отличаются) доска Йесуса-Моа. Симран подвигала фигуры несколько минут, привыкая к шахматным правилам, и сказала, что она готова.
Е-два – е-четыре… Где-то час спустя была ничья. Я был весьма удивлён. Нет, я, конечно, далеко не мегабизон шахмат, отнюдь. Я так, любитель. Но поиметь ничью с девушкой, которая до этого играла только в шатранж? Это не смешно. Ещё две ничьи. Наконец, в четвёртой партии я подловил её на славянской защите – девушка оказалась любительницей закрытых дебютов. Хотя что я несу? Шахматная теория только через два века начнёт появляться. После поражения индианка недобро на меня посмотрела, прищурив единственный глаз, и попросила продолжить. В пятой партии снова была ничья, а в шестой она меня уделала. Нет, ну надо же!
– Слушай, или я дурак, или ты талант-самородок. А я, надеюсь, пока не дурак.
– Это ты меня так хвалишь?
– Хвалю, хвалю.
– А ты не обиделся?
– А ты не поддавалась?
– Нет, конечно! Братья из-за этого со мной перестали играть.
– Ну, тогда я не обиделся. А ты молодец… Хорошо, что мы не в твой шатранж играли, а в мои шахматы.
– Тоже не любишь проигрывать? – Индианка улыбалась.
– А кто любит? Слушай, мы с тобой сейчас кучу времени убили – уже темнеет на улице. Надо себя держать под контролем.
Симран взяла меня за руку:
– Спасибо, Ягба. Ты подарил мне кусочек дома.
Эх, ты мне тоже. Только вот я тебе об этом не скажу.
– Это радует. Знаешь что, надо бы моих штабистов научить играть. А если будут зазнаваться, посажу их играть с тобой.
– Штабисты – это военный совет, который ты привёз?
Я кивнул.
– А почему со мной, ты же играешь не хуже?
– Ага! Вот поэтому я и принц. – Я чмокнул секретаршу в нос. – Три причины. Во-первых, среди них тоже может оказаться талант. И обыграть тебя. А мне им проигрывать нельзя – авторитет упадёт. Во-вторых, проигрыш женщине ударит по самолюбию сильнее, чем проигрыш принцу. И в-третьих, у тебя есть все шансы превзойти меня. Хотя я этому буду сопротивляться.
– О, многомудрый принц, насытивший свой ум шатранжем и оросивший меня фонтаном своих знаний.
Я прыснул со смеху.
– Что ты теперь прикажешь своей смиренной секретарше?
Боюсь, что если я втрескаюсь в свою секретаршу, то у меня не хватит духу вовремя послать её к чертям.
– Чистить зубы и спать!
– Только спать?
Да пошло оно всё на фиг. Авось прокатит и романтических осложнений у нас с ней не будет.
– Нет, не только, сначала мы будем ещё кое-что насыщать и орошать.
Тамар подождёт. С ним я пообщаюсь завтра.
Первый закон органической химии – что получится, если смешать килограмм повидла и килограмм говна? Правильно, два килограмма говна! У меня же было скорее сто граммов повидла на тот же килограмм отходов жизнедеятельности. Роль сладкого играла моя первая, отборная сотня, а вонючим компонентом была тысяча новобранцев, на скорую руку собранная под моим началом. Сэйфэ пахал, как конь-трудоголик, но соотношение дубов к ветеранам было слишком большим.
– Задница, принц. Чёрная дикарская задница из южных джунглей!
Смешно, но мой темнокожий военачальник был расистом похлеще меня. Но я-то хоть был в своё время белым человеком. С другой стороны, эфиопы-амхара были значительно светлее даже оромо, не говоря уже о чёрных как смоль обитателях джунглей. Неужто я со стороны выглядел подобным… фанатиком, когда хаял негров на вэлфаре? Хотя, если дикари, о которых думает Сэйфэ, такие же паразиты, как и обитатели гарлемских диванов… Ладно, о расизме порассуждаем как-нибудь потом, а пока…
– …Год, мне бы ещё год, и я мог бы сколотить из них приличный полк. Три года, и я сделал бы из них полк равный лучшим полкам твоего отца! Но за два-три месяца… Как они были сбродом, так и останутся.
– Я вот думаю… Читал я, что жил давным-давно великий полководец. Звали его Александр.
– Македонский? – спросил мой полковник.
– Нет, Александр Суровый его звали. Он жил далеко на севере.
Полковник наморщил лоб, что-то вспоминая.
– Он из династии Северов? Что-то никак не вспомню среди них полководца по имени Александр… Да и не римское это имя.
Ни фига себе. Я сам римских полководцев не так уж и много помню… Не говоря уже о римских династиях. Надо будет командира расспросить, где он военную историю учил.
– Он был не римлянин. Но не важно, важно другое. Этот Александр говорил, что не стоит рассеивать боеспособные части – лучших бойцов следует собирать в единый кулак. Пожалуй, мы последуем его советам. Придай каждому из ветеранов-фалангитов по три новобранца из лучших. Пусть у нас будет всего две сотни фаланг, но это будут сильные две сотни. Как думаешь, успеем за два месяца?
– Только фалангу… Строй, копьё… Пожалуй, да. Эти сотни, кроме строевого боя, вряд ли к чему будут пригодны, но строй из них мы сделаем. А что делать из остальных восьми с половиной сотен, принц? Они же полягут в первом бою.
– Делать начинку для опытного полка. Две инженерные сотни, назовём их стройбат. Обучим их ставить полевые укрепления для начала, а потом и разрушать вражеские. Сотню гренадёров – будут пращами метать зажигалки из-за строя или из задних рядов… Пожалуй, командовать ими будем со слона. А из остальных… пока что фланговое прикрытие, лёгкая пехота. Метательные копья, опять же – зажигалки. Меня другое беспокоит – днём всю эту конструкцию расстреляют лучники, так что нужны щиты и много щитоносцев. Вот, кстати, и ещё одно дело для стройбата – передвижные укрепления.
– Много затей, но мало времени, принц.
– Правда. Но такова жизнь. Даёт Господь лимоны? Делай лимонад.
– А что это такое?
– Напиток освежающий. В общем, план есть. Пусть фалангиты куют мне две качественные сотни, а остальные ветераны готовят лёгкую пехоту поплоше. В стройбат отбери сообразительных парней, из тех, что останутся после отбора в фаланговые сотни. Обучать их будет Зенабу. А спецназовцы начнут учить их драться кирками и лопатами.
– Зачем, принц? Можно им просто копья выдать.
– Для начала, чтобы брожений и зависти не было. Стройбат не должен быть позорным местом службы. И стройбатовец, и простой воин должны знать, что стройбатовец – это не второсортный боец, а боец, который даёт прочим воинам защиту в походе. А во-вторых, чтобы заглушить обиду от смены копья на лопату, мы саму лопату сделаем оружием. Пусть стройбатовец гордится, что он своей лопатой может убить копейщика. Глядишь, ещё при нашей жизни будут говорить, что зверям-стройбатовцам, по причине их свирепости, вообще оружие не выдают!
Суровый военачальник посмеялся, представив, как сегодняшние новобранцы беспощадно рубят лопатами головы врагов.
– Исполню. С Божьей помощью, надеюсь, мы выкуем к началу похода из парней нечто путное.
С этими словами Сэйфэ вскочил на коня и направился в полковой лагерь. Я же развернулся и пошёл к слону, стоящему поодаль (лошади их почему-то боятся). Идея превратить слона в вундервафлю развития пока не нашла. Я хотел смастерить огнемёт, но когда обсудил концепцию с кузнецом, то понял, что при сегодняшней нехватке времени ничего дельного изготовить не сумеем. Кузнец и так был завален работой, даже его дочь гондурасила, как легендарный папа Карло. Хорошо, что была организована мануфактура – без неё на всех моих нынешних милитаристских прожектах можно было бы ставить крест. Да и здесь не всё было гладко – масштабное литьё бронзы жрёт руду и уголь в страшных количествах… Нужно организовывать геологическую разведку… хотя нет, не нужно – её уже стекольщик организовал. Надо только расширить задачи. Вот уйду в поход на Джибути, и пусть освободившиеся работники лопатят окрестности.
Вообще, в последние дни на меня навалилось жуткое количество забот. Дело в том, что, сплавив химию на монаха Тамара, я занялся своими прямыми обязанностями наместника Хайка и окрестностей. Первая забота была просто феерической – разобраться, чем же я правлю. На данный момент не существует не то что переписи населения, но и переписи деревень! Картину земли я составлял из опросов жителей Хайка и соседнего озера. Ох уж и неполная она у меня пока что получилась. На берегах озёр стоят пять деревень, включая монастырскую. В радиусе дневного перехода ещё дюжина. А что дальше – хрен его знает. Ну ничего, вернусь с похода, налажу отчётность и перепись.
Другой заботой было отсутствие внятной структуры власти. Монастырская деревня фактически подчиняется настоятелю. А в прочих деревнях заправляют деды-старосты. Причём единого управления в этих озёрных деревнях нет. А если нет структур, то распоряжения приходится давать на собрании всего честного люда. Жуткий геморрой и трата времени. Поставить же кого-то ответственным, так кадров нет – монастырь уже по уши загружен моими проектами. Даже школяры – они у меня в свободное от лекций время учат деревенскую мелочь в экспериментальных «церковноприходских школах». Отрабатывают обучение из рук самого принца. А местных брать – чревато. В общем, непросто оказалось руководить (пока что) огрызком региона. Думаю, что правильно заняться наместничеством я смогу только после похода.
Вообще, у меня созревает наполеоновский план – объединить приозёрное население в город Хайк (что по-русски как раз и означает озеро, будет город Озёрск). Максимально механизировать сельское хозяйство. Пусть самые смекалистые крестьяне толкают производство сельхозпродуктов и кормят город – наступать на те же грабли, что и моя историческая родина, и устраивать коллективизацию я не собираюсь. А освободившиеся рабочие руки пойдут в дело. И так не хватает народу на мануфактуры – к кузнечной добавились скорнячно-портная и гончарная. А ещё работают артели по заготовке дерева и рудодобыче. Пыхтят дымом перегонные печи и углезаготовочные. На подходе стекольный и цементный заводики. Более или менее покрыть нужды в рабочих руках удалось только массовым привлечением женщин, стариков и молодёжи из ближних деревень. Слава богу, покупательная способность моей казны огромна… да и тратятся мои работники пока что в основном на продукты моих же мануфактур.