– Да там всех животных хоронят! – заверила Клара Сергеевна.
«А мне на ум просто расчлененка какая-то приходит… – подумала Маруся. – Не стала бы я хоронить свое животное при помощи организации с таким неблагозвучным названием…»
– Так вот, в фирме все на высочайшем уровне. Все даже лучше, чем для людей. Круче, я бы выразилась. Предлагаются гробики разных размеров, цвета, фактуры. Очень красивые и дорогие. В золоте, с дорогой обивкой, кружевами и в атласе, – закатила дама густо накрашенные глаза, вспоминая впечатливший ее ассортимент.
– Я поняла, поняла! Просто от-кутюр, – подтвердила Маруся, испугавшаяся, что Никита громко рассмеется – ведь разговаривать с разгневанной посетительницей дальше придется ей.
– Именно от-кутюр! Авторские разработки. Можно и по индивидуальному эскизу. Любой каприз! Я для своей Луизочки выбрала гробик очень романтичный, как в сказке, хрустальный. Словно большой волшебный алмаз для моей киски, – вздохнула Клара Сергеевна.
Маруся боялась отвлечься от ее лица, хотя и так думала только о том, что она действительно основательно влипла, согласившись пойти поработать в отдел криминальных новостей. Ей даже показалось, что Олег нарочно подставил ее или решил отомстить за отказ дать «жареный» материал о беспутной жизни олигарха. До денег он всегда был жаден, это она знала, до денег и до женщин, и неизвестно, какая из этих страстей побеждала.
– Но внутри гроба был не хрусталь! – закончила посетительница.
– Позвольте угадать? На нем твердо лежать, – подал голос Никита с самым невозмутимым видом.
– Совершенно верно! – обрадовалась Клара Сергеевна, что ее наконец-то поняли. – Поэтому внутри для моей дочурки было сделано все мягонько. Такой ярко-розовый простеганный атлас, и подушечка, и одеяльце.
Маруся вдруг совершенно отчетливо почувствовала, что ее тошнит. Вот за что ей всё это – и странное замужество, и теперь эта ненормальная тетка?
– И в гробик мы положили ее любимую игрушку: клубочек, мисочку, корм. Все, что так необходимо было моей девочке, – всплакнула Клара Сергеевна.
Маруся вздохнула, потому что у нее просто уже не было сил.
– И я заказала место на зеленой аллейке под кустом жасмина и – ой, извините! Сейчас снова заплачу: как вспоминаю этот трогательный момент, так всё волнительно… Мою Луизочку нес специальный человек в черном похоронном костюме, люди с вежливыми, скорбными лицами вырыли могилку, играла музыка. Все было, как я и хотела, без этого бездушного отношения к животным. Мол, подумаешь, какая-то кошка! Людей не на что хоронить! Думаете, я такого от соседок не выслушала? А это не их дело! Для меня это была не просто кошка, а существо, которое лучше их всех вместе взятых. Думала, что и душа моей девочки на небе радовалась таким почестям. Нет, вы не думайте, что я с ума сошла…
– Нет, мы так не думаем, – заверила ее Маруся, – только можем предполагать.
– Вот-вот, предполагать. Я – не очень молодая, одинокая, но при этом богатая женщина и имею право позволить себе любой каприз.
– Если это в рамках закона, – снова дал знать, что он участвует в беседе, Никита, стуча по клавиатуре.
– А никто закона и не нарушал! Я имею право похоронить свое животное? Имею! Они – официальная фирма по предоставлению именно таких услуг, ООО, или там АОО, ЗАО – я не знаю, но с документами у них все в порядке. А уж на что тратить деньги, мне тоже не может никто указывать.
– Мы вам не указываем, – заверила Маруся, которая хотела бы уже приблизиться к сути вопроса, а то ей давно надоели эти кошечка, розовые подушечки и хрустальные гробики.
– Вот и не надо предполагать, что я чокнутая! Для меня моя Луизочка была единственным светом в окошке! И ради нее я готова потратить не один миллион. И что хочу, то и делаю. Я осталась довольна погребением моей девочки. Очень довольна.
– Это главное для вашего спокойствия и для упокоения души вашей Луизочки, – хмыкнул Никита.
– Хорошо с вами разговаривать, – отметила Клара Сергеевна, – умные люди вы – журналисты. У меня любовник был, очень известный журналист. Он потом основал самый известный в мире журнал.
– Это какой? – на мгновение Никита оторвал взгляд от монитора и даже скосил глаза в их сторону. Все, что касалось журналистики, конечно, ему было интересно.
– «Плейбой». Известный журнал, это когда мы с мужем за границей жили, – пояснила Клара Сергеевна.
– Вы были его любовницей?! – ахнула Маруся.
Клара Сергеевна игриво поправила свои иссиня-чёрные прядки.
– А что? У меня первый муж дипломат был. Что вас так удивляет? Я красивая была и молодая, да и он еще не так избалован женщинами. Да что там говорить! Я разбила ему сердце! После меня он и переключился на всю жизнь на блондинок, ну, по крайней мере, я так думаю. Да что мы всё о нём да о нём? Глупость какая-то, но он был молод, я молода, он очень напорист. Это с возрастом мужчина охотно выдает окружающим, что стареет, окружая себя женщинами все более и более юными. Я давно забыла о нем, сейчас что-то всплыло в памяти, на вас вот посмотрела. Люблю я журналистов! Пытливые люди. Умные. А для меня умные – значит сексуальные. Равные понятия.
– Умные – это точно! Эрогенная зона – мозг, – добавил Никита.
– Совершенно согласна! В принципе все зоны у человека, отвечающие за эмоции, за чувства – это мозг! – рассмеялась Клара Сергеевна.
– Так что вас всё же не устроило в похоронах вашей любимицы, раз вы сюда обратились? – все-таки не смог остаться в стороне от их разговора Никита, которого очень заинтересовало упоминание о «Плейбое».
– Меня не устроило? Да господь с вами! Говорю же, все устроило! Дело не в этом! Просто после того, как похоронила Луизочку, я передумала, – внесла неожиданный поворот в свой нудный и слезливый рассказ посетительница.
– В смысле? – не поняла Маруся, тоже обратившись в слух.
– Я несколько эксцентричная дама, вот передумала я на пятый день после похорон! Тяжело мне и тоскливо стало одной в своем особняке без Луизы. И приятельница мне посоветовала одну вещь. Я решила вернуть свою девочку.
Маруся с Никитой переглянулись – они поняли, что во время этого разговора попросту тратили время. Сумасшедшая бабка только зря пудрила им мозги. Но Клара Сергеевна, словно не замечая их недвусмысленных взглядов, продолжала:
– И я поехала в «Котопёс», в офис, а он там же, на кладбище животных находится, и попросила отдать мне мою девочку. Нет, что вы так на меня смотрите? Выкопать и назад мне отдать. Я уже и место нашла, куда ее отнести.
– Куда?! В другом месте похоронить? – спросила Маруся. – Еще одни похороны? Более шикарные?
– Я же сказала, что захотела свою девочку иметь при себе всегда. Я решила сделать из нее чучело и поставить на полку у себя в доме, и не вижу в этом ничего зазорного.
– А я и не осуждаю! – тут же откликнулась Маруся, понимая, что еще пять минут такой беседы, и ее действительно хватит удар.
– Ведь Луиза не могла еще сильно испортиться за пять дней? Чучельник сказал, что сможет мне помочь. Ведь и киска лежала не просто в земле, а в хрустальном гробике. Он вынет из нее внутренности и сделает все, чтобы вернуть шерстке первоначальный вид. А если попортятся глазки, то у чучельника всегда найдутся глазки – искусственные. Мы бы и цвет подобрали. Я нашла хорошего таксидермиста!
– Я все понимаю, – поморщилась Маруся, понимая, что тошнота усиливается. – Можно без подробностей?
– Это жизнь, – вздохнула Клара Сергеевна. – Душа моей Луизочки все равно уже далеко.
– Так, а от нас что требуется? – спросила Маруся, скосив глаза на Никиту и только сейчас замечая с большим удивлением, что он все это время играл в какую-то компьютерную игру. А ведь сказал, что у него много дел, и был так сосредоточен. Парень просто развернулся к ним в полном недоумении, а вместе с ним повернулся и стол вместе с компьютером, и стали видны какие-то падающие по трубам шары.
– Мне отказали в «Котопёсе» выдать труп моей Луизочки, – пожаловалась пожилая дама, – хотя они не имеют такого права! Это моя кошка! Я все формальности соблюла! Им, конечно, невыгодно ликвидировать могилку Луизы, потому что аренда стоит две тысячи ежемесячно.
– Ого!
– Да уж, как квартплата, – откликнулся Никита.
– Так я им оплатила на пять лет вперед и сказала, что не заберу деньги назад, но это их не вразумило! Они ссылаются на какие-то санитарно-гигиенические нормы, на то, что так нельзя. А эксгумировать тело животного тоже нельзя, только если я докажу, что кошка болела сибирской язвой и требуется специальное захоронение в скотомогильнике. И такие жуткие слова я должна была выслушивать про мою Луизочку! Звери, а не люди. Просто уперлись, и все! Тогда я еще не знала почему. Нет, я бы могла достать любое разрешение, но у меня не было времени спорить с ними в суде и покупать справки о сибирской язве. Из моей Луизочки уже не получилось бы чучело, да и шерстка попортилась бы.
– Так в чем дело?! Вы хотите, чтобы мы вырыли вашу Луизу? – поняла Маруся. – Так этим мы не занимаемся, тем более что это противозаконно. Лучше к частным детективам обратиться, и деньги вам помогут, – искренне посоветовала Маруся, мечтая, чтобы беседа наконец завершилась.
– Какие же вы нетерпеливые. Эх, молодежь… Стала бы я по таким глупостям людей беспокоить! О чем вы вообще? Все нормально. Я сразу же нашла нужных людей, скрывающихся от правосудия, которые за определенное материальное вознаграждение помогли мне выкопать Луизу. Да, мы пришли ночью, потихоньку. Но я пришла за своим, за моей лапочкой, и до сих пор считаю, что имела на это полное право. И я ее достала, я её выкопала. Это было несколько дней назад… – Дама вдруг замолчала.
– О! Значит, вы уже сдали Луизу таксидермисту? – отметила Маруся.
– Да, я уже давно отнесла трупик, но потом передумала и решила иметь свою девочку в другом виде.
– Это в каком? – спросил осевшим голосом Никита, пожалевший, что он не драматург – ведь перед ними разыгрывался настоящий спектакл