Глава 25Подражающий Свету
Подражающий Свету[197] странствовал в Чу. И Преданный Долгу[198] сказал о нем царю, но царь его еще не принял, а И Преданный Долгу уже вернулся к себе домой.
Подражающий Свету увиделся с Ваном Решительным[199] и сказал:
– Почему бы вам, учитель, не заговорить обо мне с государем?
– Мне далеко до Гуна Ушедшего от Смотров, – ответил Ван Решительный.
– А чем занимается Гун Ушедший от Смотров? – спросил Подражающий Свету.
– Зимой бьет острогой черепах в Реке, а летом отдыхает на горе, в тени, – ответил Ван Решительный. – Когда расспрашивают его прохожие, отвечает: «Это мое жилище». Ведь если не сумел представить вас царю И Преданный Долгу, разве я сумею? Мне далеко до И Преданного Долгу. Ведь что за человек И Преданный Долгу! Свойств нет, а знаниями обладает. Если, не опираясь на собственную волю, используете его чудесную способность к связям, он, конечно, погрузит вас во мрак богатства и знатности, поможет не обрести свойства, а их истощить. Ведь замерзающему он одолжит одежду весной, а умирающему от жажды посулит, напротив, холодный ветер зимой. А что за человек царь Чу! С виду – величествен и суров, с провинившимися беспощаден, словно тигр. Кто сумеет склонить его, кроме льстецов, поправших истинные свойства! Поэтому мудрый в крайней нужде заставляет домашних забыть о бедности; будучи проницательным, заставляет царей и знатных забыть о рангах, о жалованье и стать скромными; среди вещей вместе с другими наслаждается; среди людей он одобряет тех, кто, сохраняя себя, проникает в вещи. Поэтому даже без слов он поит людей гармонией; рядом с людьми их улучшает; как должно отцу поступать с сыном, возвращает их в свое жилище. А отдыхая от своих благотворений, отдаляется от людских помыслов. Поэтому и говорю: «Дождись Гуна Ушедшего от Смотров»!
Мудрый видит все связи между собой и другими в единстве, сам не ведая почему, – таков его характер. Отвечая колебаниям жизни, он считает своим учителем природу, люди же вслед называют его учителем. Печально, что не узнают и не делают этого постоянно, и вскоре приходит конец. Каким же образом? А вот как: красивому от рождения люди дают зеркало. Не поведали бы, и не узнал, что красивее других. То ли знал бы, то ли нет; то ли слышал бы, то ли нет; а радоваться мог бы до смерти без конца; люди любовались бы на него также без конца – таков характер. Мудрый же любит людей, и люди так называют его. Не назвали бы, и не ведал бы, что любит людей. То ли ведал бы, то ли нет; то ли слышал бы, то ли нет, а его любовь к людям длилась бы до смерти без конца, и люди наслаждались бы ею также без конца – таков характер.
Родное царство, родная столица, взглянуть на них издали – какое счастье! Пусть это даже скопление холмов и курганов, заросших травами и деревьями, но девять из десяти вернувшихся все же будут счастливы, а особенно когда увидят уже виденное, услышат уже слышанное. Это словно башня в десять жэней высотой, которой любуется весь народ.
Муж из рода Гадателей на Черепашьей Бороде[200] обрел центр (ось), чтобы следовать за образованием вещей. Вместе с вещами не знал ни конца, ни начала, ни краткого мига, ни дня. Изменяясь вместе с вещами, в одиночестве не изменялся. Почему же на этом не остановился? Ведь тот, кто учится у природы, не способен учиться у природы; кто вершит дела в соответствии с вещами, вместе с вещами гибнет. Каким же образом? Мудрый никогда не стремится обладать природным, никогда не стремится обладать человеческим, никогда не стремится обладать началом, никогда не стремится обладать вещами. Движется вместе со своим временем и никого не заменяет; поступки его целостны, он не терпит поражений и объединяется с Путем – вот как!
Испытующий узнал начальника дворцовой стражи и ведающего колесницами – Восходящего и Неуклонного – и сделал их своими наставниками. Следуя за наставниками, он этим не ограничился и обрел способность следовать за образованием вещей. А эту заслугу приписал своим должностным лицам. Таким способом добился выигрыша: обрел двух выдающихся. Конфуций же считал, что дело учителя «истощить все свои помыслы».
Юн Чэнцзы сказал:
– Без дня нет и года, без внутреннего нет и внешнего.
Юн, царь Вэй, заключил клятвенный союз с царем Моу из рода Тянь. Когда Моу нарушил договор, Юн в гневе хотел послать человека его заколоть. Узнав об этом, полководец Носорожья Голова пристыдил царя:
– Вы, государь, властелин тьмы колесниц, собираетесь поручить месть одному человеку. Я, Янь, прошу дать мне двести тысяч латников. Для вас, государь, я нападу на него, пленю его народ, угоню его буйволов и коней, так что внутренний жар этого царя скажется на его спине. Затем я захвачу его страну, и когда он в ужасе побежит, я ударю его в спину и перебью позвоночник.
Услышал об этом Цзицзы и пристыдил:
– Строили стену высотой в десять жэней. Теперь же, когда стена в десять жэней выстроена, снова сломать ее – тяжкий труд скованных вместе преступников. Ныне уже семь лет как не было войны. Это – опора государя. Янь – смутьян, его нельзя слушать.
Услыхал об этом Хуацзы и их обругал:
– Призывающий напасть на Ци – смутьян. Призывающий не нападать – тоже смутьян. Тот, кто называет смутьянами сторонников и противников нападения, тоже смутьян.
– Что же делать? – спросил царь.
– Царь должен лишь стремиться найти Путь, – ответил Хуацзы.
Услышав об этом, Творящий Благо представил царю Несущего Возвышенное, и тот спросил:
– Знает ли царь так называемую улитку?
– Да, – ответил царь.
– На левом рожке улитки расположено царство, которое зовется родом Бодливых, на правом рожке улитки[201] расположено царство, которое зовется родом Диких. Они все время воюют друг с другом за землю. Убитые падают десятками тысяч, преследуют разбитого врага десять дней и еще пять, а затем только возвращаются.
– Ах, пустая болтовня! – воскликнул царь.
– Разрешите мне, вашему слуге, показать это вам, государь, наглядно. Подумайте, государь, о пространстве во всех четырех сторонах, в зените и надире. Есть ли ему предел?
– Нет предела.
– Познав, как странствовать мыслью в Беспредельном, обратитесь к известным царствам, ведь они вроде бы существуют, а вроде бы и не существуют?
– Да.
– Среди известных царств есть Вэй, в Вэй находится столица Лян, а в Лян – вы, государь. Есть ли различие между вами, государь, и родом Диких?
– Нет различия, – ответил царь.
Гость ушел, а царь остался в смятении, точно в забытьи. Когда гость удалился, подошел Творящий Благо и царь сказал:
– Гость – великий человек. Ему недостоин противостоять ни один мудрец.
– Когда играют на флейте, – сказал Творящий Благо, – слышится мелодия. Когда же дуют в кольцо эфеса, слышится лишь свист. Люди восхваляют Высочайшего с Ограждающим, а ведь Высочайший с Ограждающим перед Несущим Возвышенное уподобятся лишь свисту.
Конфуций пришел в Чу и остановился у продавца кашицы на Муравьином холме. Его соседи – муж с женой, – слуги и служанки поднялись на крышу.
– Что делают эти люди? – спросил Цзылу.
– Это рабы мудрого, – ответил Конфуций. – Он похоронил себя в народе, скрылся среди полей. Голос его умолк, но воля его не иссякла. Хотя уста его говорят, но мыслей никогда не высказывают. Притом он противостоит всему своему поколению и брезгует с ним объединяться. Он – тот, кто «утопился на суше», из таких, как Удалец с Юга от Рынка, Обязанный к Черной Работе.
Цзылу попросил разрешения пойти и позвать его, но Конфуций сказал:
– Оставь! Он знает меня, Цю, лучше, чем я сам. Знает, что я, Цю, пришел в Чу, и думает, что я стану добиваться приглашения царя Чу. Ведь он считает меня болтуном. Он постыдится слушать речи болтуна, а тем более с болтуном встречаться. Почему ты думаешь, что он еще там?
Цзылу пошел и взглянул – комната соседей оказалась пустой.
Страж границы Высокий Платан спросил у Цзылао[202]:
– Не должен ли государь, верша дела, пахать тщательно, а управляя народом, не разрывать ростков? Прежде, сея, я пахал небрежно, и поле вознаграждало меня зерном также небрежно; полол, разрывая ростки, и вознаграждали меня также разорванные ростки. На следующий год я ввел другие порядки: пахал глубоко, как следует боронил, и зерно уродилось обильно. Весь год я ел досыта.
Услышав об этом, Чжуанцзы сказал:
– Многие нынешние люди относятся к своей телесной форме и к сердцу так, как говорил Страж границы. Ради всевозможных дел бегут от своей природы, покидают свой характер, уничтожают собственные чувства, губят свой разум. Вот у того, кто небрежно вспахивает свой характер, в характере и остаются корни зла – любви и ненависти. Осока и тростник, зарождаясь, сначала будто поддерживают мою телесную форму, но стремятся искоренить мой характер, а потом без разбора, отовсюду просачиваются и прорываются, вызывая язвы, нарывы, пылая внутренним жаром и исходя гноем. Вот оно что!
Кипарисовый Наугольник[203], учась у Лао-цзы, сказал:
– Дозволь странствовать по Поднебесной.
– Оставь, – ответил Лао-цзы. – Поднебесная всюду одинакова.
Кипарисовый Наугольник повторил свою просьбу, и Лао-цзы спросил:
– Откуда же ты начнешь?
– Начну с Ци, – ответил Кипарисовый Наугольник. – Приду туда, увижу казненного, подниму его и поставлю, сниму с себя придворную одежду, прикрою его и стану оплакивать, взывая к Небу: «Сын мой! Сын мой! Поднебесную постигло великое бедствие, и ты первый пал его жертвой!» Говорят: «Не становись разбойником! Не становись убийцей!» Но с тех пор, как возвели в закон славу и позор, появились и пороки, с тех пор, как стали копить товары и имущество, начались и тяжбы. Ныне возвели в закон то, что ожесточает людей; накопили то, из-за чего ведутся тяжбы; довели людей до крайности, лишив их покоя. Как же можно теперь предотвратить злодеяния! Древние государи за все блага воздавали хвалу народу, а во всех бедах винили себя; все истинное видели в народе, а заблуждения – в себе. Поэтому только один царь терял свое тело и, порицая сам себя, уходил из жизни. Ныне же все по-иному. Скроют происшедшее и порицают не ведающих о нем за глупость; поставят невыполнимую задачу и осудят за отсутствие смелости; возлагают тяжкие обязанности и покарают за то, что с ними не справились; пошлют дальней дорогой и казнят за опоздание. Люди же, зная, что сил не хватит, заменяют их притворством. С каждым днем все больше лицемерия у высших. Как же могут не лицемерить и мужи, и народ? Ведь если не хватает силы, притворяются; не хватает знаний – обманывают; не хватает имущества – грабят. Но кого же т