А ещё я слышал, что в старину людей было мало, птиц же и зверей — множество. Чтобы спастись от них, люди селились тогда в гнёздах. Днём собирали жёлуди и каштаны, а по ночам ютились на деревьях. Поэтому их и назвали «Род Владеющих гнёздами» {4}. В древности люди не знали одежды. Летом запасали побольше хвороста, а зимой грелись у костра. Поэтому их и назвали «Народ, Умеющий жить». Во времена Священного Земледельца процветали высшие свойства: человек спал спокойно, пробуждался довольный, знал свою мать, но не знал своего отца {5}, бродил вместе с оленями и лосями, пахал и кормился, ткал и одевался. Никто не хотел вредить другому. Однако Жёлтый Предок не сумел сохранить этих свойств — сражался с Красным Злодеем {6} на равнине Чжолу, и кровь залила сотни ли. Высочайший и Ограждающий стали вершить дела и поставили много начальников. Испытующий изгнал своего государя, Воинственный убил Бесчеловечного. И с тех пор сильные помыкают слабыми, многочисленные угнетают малочисленных. Со времён Испытующего и Воинственного все стали приспешниками смутьянов.
А ныне ты насаждаешь путь Прекрасного и Воинственного, насаждаешь красноречие в Поднебесной, чтобы поучать потомков. В широком халате с узким поясом [ты] лицемерными речами и фальшивыми поступками, вводишь в заблуждение владык Поднебесной, домогаясь богатства и знатности. Нет большего разбойника, чем ты! Почему же в Поднебесной зовут разбойником меня, Чжи, а не тебя, Конфуций?
Своими сладкими речами ты уговорил Цзылу и заставил следовать за собой. Цзылу снял высокую шапку [храбреца], отвязал свой длинный меч и стал слушать твои поучения. Все в Поднебесной заговорили о том, что Конфуций-де способен остановить насилие и запретить злодеяние. А в конце концов, [когда] Цзылу захотел убить вэйского царя, да не сумел, тело его засолили [и выставили] на восточных воротах Вэй. Это ты виновен в его неудаче?
Не зовёшь ли ты сам себя талантливым мужем, мудрецом? А [ведь] тебя дважды изгоняли из Лу, [ты] заметал следы [при бегстве] из Вэй, терпел бедствие в Ци, был осаждён между Чэнь и Цай. Во всей Поднебесной тебе не нашлось места. Твоё учение довело Цзылу до такой беды — [его] засолили! Разве стоит ценить твоё учение? [Оно] ничего не даёт ни тебе самому, ни людям!
Никого в мире не возвышали так, как Жёлтого Предка. А он не сумел обрести целостных свойств: сражался на равнине Чжолу, и кровь залила сотни ли. Высочайший не был милостив к сыну. Ограждающий не был почтителен с отцом. Молодой Дракон наполовину иссох [телом]. Испытующий изгнал своего государя. Царь Воинственный пошёл походом против Бесчеловечного. Царь Прекрасный был заключён в Юли. Этих шестерых мужей в мире возвышали. [Если] же судить здраво, все они во имя выгоды вводили в заблуждение свою истинную [природу], насиловали собственные чувства и характер. Их поведение было весьма постыдным.
Среди добродетельных мужей в мире называли Старшего Ровного и Младшего Равного. А оба они отказались стать государями в [царстве] Одинокий бамбук, умерли от голода на горе Первого солнца, и тела их остались без погребения. Бао Цзяо {7} приукрашивал [собственное] поведение и порицал современников, а умер, обхватив дерево. Наставник Олень, подав совет государю, не был выслушан, и, взяв камень, бросился в Реку, был съеден рыбами и черепахами. Цзе Цзытуй был самым преданным. [Он] отрезал [кусок мяса] от своего бедра, чтобы накормить царя Прекрасного. [Когда же] Прекрасный от него отвернулся, Цзытуй в гневе ушёл, и, обхватив дерево, сгорел. Вэй Шэн назначил встречу с девушкой под мостом, но она не пришла. Вода всё прибывала, а [Вэй Шэн] не уходил и утонул, обхватив опору моста. Эти шестеро мужей, попав в сети славы, легкомысленно расстались с жизнью. [Смертью они] не отличались от пса, разорванного на куски, свиньи, унесённой течением, или нищего с его чашей для подаяний. [Они] забыли об основном — о долголетии.
Самыми верными слугами в мире называли царевича Щита и У Цзысюя. [Тело] Цзысюя утонуло в реке, у Щита вырезали сердце. Этих двух мужей в мире называли верными слугами, а в конце концов [над ними] смеялись [все] в Поднебесной. Ни один из тех, о ком говорилось ранее, включая Щита и [У] Цзысюя, не достоин уважения.
Чем же [ты], Цю, меня убедишь? Если делами загробными, то [их] я не могу знать; если делами людскими, то только теми, о которых я уже слышал. Теперь же я тебя наставлю с помощью человеческих чувств. Зрение [человека] влечёт к красоте, слух — к музыке, уста — ко вкусному, воля — к полноте. Высший предел жизни сто лет {8}, средний предел — восемьдесят лет, низший предел — шестьдесят лет. А [если] исключить [время] болезней и страданий, смертей и утрат, горя и беды, так всего лишь четыре-пять дней за одну луну [человек] смеётся, широко раскрыв рот. Небо и земля бесконечны, а для человека наступает время смерти. Ограниченное же во времени при сравнении с неограниченным подобно мгновенью, в которое скакун промелькнёт мимо щели. Все те, кто не способен наслаждаться своими мыслями и желаниями, поддерживать жизнь многие годы, не понимают пути. Всё, что [ты], Цю, говоришь, я отбрасываю. Побыстрей уходи, возвращайся к себе и больше об этом не заговаривай! [Ты] обманываешь и хитришь, фальшивишь и лицемеришь. Твоё учение лживо. Разве [его] стоит обсуждать? [Оно] не может дать полноты истины.
Конфуций двукратно поклонился и поспешил удалиться. Вышел за ворота, поднялся на повозку, но трижды ронял вожжи. Глаза [ему] застлал туман, [он] ничего не видел, побледнел, словно угасший пепел. Стоял, опёршись о перекладину, повесив голову, и еле дышал.
На обратном [пути], у восточных ворот Лу, [они] встретили Цзи под Ивой, и тот сказал:
— Сейчас [Вы] в воротах, а несколько дней [Вас] не было видно. [Судя] по повозке и коням, [Вы] были в пути. Быть может, ездили повидаться с Чжи?
Конфуций возвёл очи к небу и, вздохнув, ответил: — Да.
— Не пошёл ли Чжи против Вашей воли, как [я] предупреждал? — спросил Цзи под Ивой.
— Да, — ответил Конфуций. — Можно сказать, что [я], Цю, сделал себе прижигание, не будучи больным. Поспешил погладить тигра по голове, заплести [ему] усы и чуть было не попал к нему в пасть.
Цзычжан спросил [человека по прозвищу] Выгода Любой Ценой {9}:
— Почему [Вы] не стремитесь к [справедливости]? Без справедливости [Вам] не будут доверять, без доверия не получите службы, без службы не будет и выгоды. Справедливость — верное средство добиться славы и выгоды. А те мужи, что пренебрегают славой и выгодой, отвращаются от них в [своём] сердце, разве могут хоть один день обойтись в своих поступках без [справедливости]?
Выгода Любой Ценой ответил:
— Бесстыжий богатеет, болтливого прославляют. Доверие — верное средство добиться славы и выгоды. А те мужи, что пренебрегают славой и выгодой, отвращаются от них в [своём] сердце, не сохраняют ли в поступках свою природу?
— В старину Разрывающего на Части и Бесчеловечного чествовали как Сынов Неба, богатство их составляла [вся] Поднебесная, — сказал Цзычжан. — А ныне скажите стяжателю: «Ты действуешь подобно Разрывающему на Части и Бесчеловечному», и он устыдится, станет негодовать, — таких презирает даже мелкий люд. Конфуций и Mo Ди были бедны, как простолюдины. А ныне скажите жрецу, ведающему закланием жертвенных животных: «Вы действуете подобно Конфуцию и Mo Ди», и он побледнеет, смутится и скажет, что недостоин [такой похвалы]. Мужи [их] действительно чествуют. Так что облечённый властью Сына Неба не обязательно благороден, а бедняк, простолюдин не обязательно презренен. Деление на благородных и подлых в поступках — добрых или недобрых.
— Мелких воров — в темницы, крупных — в цари. У ворот царей и обретаются мужи, [ратующие] за справедливость. В старину Сяобо, царь Хуань, убил своего старшего брата и вошёл к его жене, а Гуань Чжун стал [его] советником. Тяньчэн Цзычан убил своего государя и украл [его] царство, а Конфуций принял [от него] в подарок шёлк. В своих речах <Гуань Чжун и Конфуций> их осуждали, а в своих делах падали ещё ниже, чем они. Разве это не противоречие? В их груди слова воевали с делами! Поэтому в преданиях и говорится: «Кто добрый? Кто недобрый? Победил — стал во главе, неудачник — остался в хвосте».
— [Если] вы не станете поступать [по обычаю], — сказал Цзычжан, — то не будет различия между родичами и чужими, не будет [сознания] долга у благородных и презренных, не будет порядка [в отношениях] между старшими и младшими. Как же тогда разбираться в пяти устоях и шести основах? {10}
Выгода Любой Ценой ответил:
— Соблюдалось ли различие между родичами и чужими, [когда] Высочайший убил своего старшего сына, а Ограждающий изгнал своего единоутробного младшего брата? Было ли [сознание] долга у благородных и презренных, [когда] Испытующий изгнал Разрывающего на Части, а Воинственный пошёл походом на Бесчеловечного? Соблюдался ли порядок [в отношениях] между старшими и младшими, [когда] Ван Цзи {11} взял власть, а Чжоугун убил своего старшего брата? Можно ли разобраться в пяти устоях и шести основах после конфуцианцев с их лицемерными речами и моистов с их всеобщей любовью? И притом ведь вы действуете воистину ради славы, а я действую воистину ради выгоды, а сущность славы и выгоды не согласуется с естественными законами, [её] не найти в пути. [Попросим же] на днях рассудить нас с вами Свободного от Условностей {12}.
[Свободный от Условностей] сказал:
— Мелкий человек жертвует собой ради богатства, благородный муж — ради славы. То, от чего меняются их чувства, изменяется характер — различно, [но если бы] они бросили то, чем занимаются, и предались тому, чем не занимаются, стали бы одинаковыми. Поэтому и говорится: «Не будь мелким человеком, вернись к своем